Пришельцы - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 53

Ей все было чужим в жизни. И хотелось самых простых вещей. Простых и вечных: дом, очаг, семкя и дети.

Поспелов держал ее в своих руках, согревая, и отчетливо понимал, о каких драмах и трагедиях предупреждал его многоопытный полковник Заремба. Суть их состояла в том, что в этой работе редко страдало дело и всегда женщины…

– Ирина, Ирина, – проговорил он, прислушиваясь к звучанию. – Улыбнись мне, пожалуйста. Мне так нравится твоя улыбка.

– Я могу, – сказала она. – Если хочешь, могу улыбнуться… Я все умею. Например, улыбаться и делать гадости одновременно. Работа у нас такая, забота у нас такая… Пусти меня. Мы отвлеклись от дела.

– Да! – отпуская Ромула, воскликнул Георгий. – Давай о деле. Итак, что думает твой… пациент? Какого лешего «драконы» ползают по Карелии?

– Он думает, что это какая-то космическая разведка, – она взяла сигарету.

– А никакой электронной аппаратуры он не встречал? Не находил?

– Нет… Не знаю. Попробую выяснить.

– Погоди выяснять. Ты уже свое дело сделала, хватит. Не стану же я ив самом деле подкладывать тебя под этого пилота, хотя он и витязь.

– Спасибо, – сдержанно проронила Ирина. – Он домогается, едва отбилась…

– Тем более! Побеседую с витязем сам. В конце-концов, его подвиги мне импонируют…

– Тебе же нельзя входить в прямой контакт…

– Бывает, что нужно, – не согласился Георгий. – Особенно, когда имеешь дело с «драконами».

– – А что же мне?..

– Тебе даю бессрочный отпуск. Просто пока живи, готовь мне завтраки буду приезжать каждое утро. Лечи бабусек… И еще отправлю ходотайство о награждении тебя орденом «За личное мужество».

– Вот уж спасибо, отец родной! Я так рада! Так счастлива! Женщине орден за мужество!

– Ну, прости, – повинился он. – Не подумал…

– А надо бы думать, милый резидент.

– Хочешь бирюзовое колечко? Лично от меня?

– Лично от тебя? Бирюзовое?.. Хочу!

– Значит, получишь.

– Как приятно! – она играла. – Можно, я тебя поцелую? Авансом? Мне так понравилось с тобой целоваться… Помнишь, когда ты мне в трусики… засунул план-задание? Чуть не умерла. Целый день чудилась твоя горячая… рука.

– Ох ты и стерва, Ромул! – восхитился он и поцеловал ее в губы.

– Вскормленная волчицей, шеф! Стервозность и хватка вошла с молоком матери. Что делать? – она сделала паузу. – А Рем – мой брат, такой же?

По правилам конспирации – а они соблюдались четко, – она не должна была знать, что где-то существует еще один агент, тем более не могла знать его клички. Это, скорее всего, была ее догадка…

– Рем? – спросил он и вдруг подумал, что если и Рем из «женского батальона», то Зарембу надо отправлять на пенсию по профессиональной непригодности. – Рем – это мужчина. Пожилой и серьезный.

– Хорошо! – засмеялась она. – На одну соперницу меньше… А Рим, который мы создали?

– Увы, Рима вы еще не создали. Потому что у тебя на губах молоко не обсохло.

– Мне двадцать восемь лет, Георгий, – вдруг грустно призналась Ирина. – Я давно должна создать Рим. Но где мой брат Рем? С кем я стану строить город мира?

– Все эти годы… у тебя никого не было? – спросил он шепотом, щекоча дыханием маленькое розовое ушко.

Она вздрогнула от пробежавшего по телу тока, сказала, прикрыв глаза:

– Не нужно… спрашивать об этом женщину… Даже если она – секретный агент спецслужбы.

– Спрашиваю потому, что ревную.

– Напрасно… Я ждала тебя. Нет, поклонники были. Говорили пылкие речи, замуж звали. А мне замуж нельзя, запрещено инструкцией. Один фермер… кстати, из Горячего Урочища, из-за меня с женой разошелся. Потом сошелся…

– Ворожцов?

– Он самый… Я его разрабатывала по заданию, проверяла связи, вскружила ему голову. До сих пор ходит с каждой царапиной в медпункт. А я ждала, ждала тебя…

– Хочешь, чтобы я в это поверил? – он прикоснулся губами к мочке уха, пощекотал языком. – Мы с тобой никогда не встречались.

– Много раз видела во сне… – прижимаясь к нему, прошептала Ирина. Лицо другое, имя другое… Но это был ты. Приходил, брал меня на руки и уносил…

Георгий поднял ее и понес за перегородку, уложил на кровать.

– Вот так, да?

– Почти так, – она протянула руки и с закрытыми глазами стала расстегивать на нем рубашку. – Я все сама, все сделаю сама. Так мне снилось…

Подрагивание ее пальцев, всякое прикосновение острых ноготков вызывало в мышцах горячую и одновременно знобкую силу. Она могла и умела кружить голову, превращая реальность в мечту и сон. На мгновение оторвавшись от него, Ирина раскинула на полу одеяло, стянула матрац с кровати, таким образом застелив почти всю комнату.

– Так мне снилось… Как прекрасно, когда сбываются сны!

Георгий уложил ее на пол, встал на колени и потянул замок-молнию на джинсовом платье. Открывал медленно, словно дорогую, таинственную раковину с жемчужиной, и матовая, гладкая кожа ее, казалось, отливает розовым перламутром и светится изнутри. И боясь нарушить эту целомудренную чистоту, он касался ее тела только губами и сдерживал рвущийся наружу крик восхищения и любви. А она, словно слепая, доверяла лишь своим рукам, и, должно быть, ладони ее узнавали того, кто приходил в снах, и становились твердыми и ласковыми одновременно, как птичьи крылышки…

Для вербовки агента требовалось разрешение вышестоящего начальства, сбор полной информации на кандидата, изучение его возможностей, план задействования в операции – короче, много бумаг, виз и хлопот. Однако на практике, к тому же в «боевой обстановке» все делалось наоборот, и эта несанкционированная вербовка сейчас была единственным способом удержать «народного мстителя», пилота Алексея Ситникова под контролем, пресечь его партизанщину, направить неуемную энергию в нужное русло. Собственно, требовалось только получить его согласие сотрудничать со спецслужбами и заставить подчиняться дисциплине; имея трехлетний опыт нелегальной жизни и войны с «драконами», он уже имел отличную подготовку, и, пожалуй, был самым лучшим специалистом по «бермудскому треугольнику».

Сельская больница была выстроена в великолепном месте – в сосновом бору на берегу неширокой речки за крайним домом Верхних Сволочей с северной стороны, – и в народе называлась просто усыпальницей. Если раньше старики спокойно умирали дома, в собственной постели, то с появлением этого лечебного учреждения их стали свозить сюда, чтобы потом выдать тело со справкой. Молодняк тихо разъезжался по городам, и потому в больнице умирало больше, чем рождалось.