Теряя невинность. Автобиография - Брэнсон Ричард - Страница 16

С прибытием Ника дела в Student начали поправляться. Он взял под свой контроль наличные деньги. Вместо большой банки из-под печенья, полной денег, которыми любой мог пользоваться, чтобы купить еду, напитки или допинг. Ник начал использовать, как положено, банковский счет. Он выписывал чеки и затем сверял корешки с их перечнем в банковских счетах. У Ника не было переднего зуба, и со своими длинными черными волосами он выглядел довольно устрашающе. Я думаю, он отпугнул немало сборщиков налогов.

Коммуна, которой было очень тесно в полуподвале Джонни, теперь занимала весь новый дом. Люди устаивали свои берлоги: матрацы и аромати­ческие китайские палочки можно было видеть повсюду. К этому моменту большинству сотрудников журнала было по девятнадцать-двадцать лет, и велось много разговоров о свободной любви. От разговоров переходили к делу. Я установил большую железную кровать на верхнем этаже и телефон, провод от которого тянулся далеко вниз, петляя между перилами лестницы. Были дни, когда всю работу я выполнял, лежа в кровати.

Я записал аренду дома на своих родителей, чтобы его владельцы – church commissioners – не могли догадаться, что мы в нем занимаемся бизнесом. Родители любили все, что было связано с журналистикой; и хотя отец был адвокатом, коротко стригся и надевал в церковь по воскресеньям пиджак и галстук, у него и у мамы никогда не возникало проблем в общении с людьми, волосы которых достигали середины спины и которые месяцами не мылись и не брились. Линди оставалась на Альбион-стрит дважды в семестр и иногда во время каникул. Она помогала распространять журнал и влюблялась в мужчин, сотрудничавших с журналом.

У меня был короткий роман с Дебби, одной из девушек, жившей на той же улице и помогавшей нам в работе. Однажды она сказала, что беременна. Мы были в шоке и понимали, что ребенок – последнее в списке того, с чем мы могли бы справиться. Дебби решила, что лучше сделать аборт. После нескольких телефонных звонков стало ясно, что это будет очень трудно организовать. Дебби не могла воспользоваться государственной службой здравоохранения, чтобы сделать аборт, пока не доказала бы, что психически ненормальна или у нее есть другие медицинские противопоказания. Мы как безумные обзванивали все государственные больницы, пытаясь узнать о любой возможности выйти из положения. Когда мы сделали попытку найти частного врача, который помог бы нам, выяснилось, что это будет стоить более ?400; такой суммой мы не располагали. Я уже не знал, что делать, когда, в конце концов, разыскал добрую врачиху в Бирмингеме, которая сказала, что сделает операцию за ?50.

После операции мы с Дебби пришли к мнению, что, должно быть, существует огромное количество молодых людей, которые сталкиваются с такими же проблемами, и им некуда обратиться за помощью. Было бы здорово, если бы существовал такой номер телефона, позвонив по которому, ты получил бы направление к нужному врачу. Проблемы не ограничивались нежела­тельной беременностью. Что, если ты нуждаешься в психологической помощи или у тебя венерическое заболевание, а ты боишься обратиться к своему доброму семейному врачу. Или сбежал из дома и тебе негде жить? Мы составили длинный список самых разных проблем, с которыми сталкиваются студенты, и решили как-то им помочь. Мы дадим наш номер телефона, составим список всех лучших и наиболее востребованных врачей и посмотрим, кто из них откликнется.

«Предоставьте нам свои проблемы» – таким был лозунг студенческого консультативного центра. Мы раздавали листовки на Оксфорд-стрит и дали объявление в Student. Вскоре стали поступать звонки. Несколько врачей, как из государственного здравоохранения, так и частных, согласились предоста­вить свои услуги бесплатно или за минимальную плату. Таким образом, мы создали сообщество профессионалов, к которым могли направлять людей. Особенно много обеспокоенных звонков было по поводу беременности или контрацепции. К нам потянулись гомосексуалисты и лесбиянки, шатавшиеся поблизости. Правда, очень скоро стало ясно, что им нужен не столько наш совет, сколько возможность встретить друг друга и поделиться тем, как трудно гомосексуалистам вписаться в обычную жизнь.

Студенческий консультативный центр стал отнимать у меня больше времени, чем журнал. Я мог проговорить целый час с потенциальным само­убийцей в три утра, консультировать беременных девушек на предмет, кто предпочтительнее из врачей, к которым можно было бы обратиться. Я писал кому-то, кто ужасно боялся, что подхватил венерическое заболевание, но не осмеливался сказать об этом родителям или показаться врачу. А то малое время, что оставалось, я пытался заниматься журналом. Одной из самых больших проблем, которую мы открыли для себя в процессе общения с подростками, было то, что они не могут доверять родителям. Чужие истории заставили меня осознать, насколько мне самому повезло во взаимоотношениях с собственными родителями. Они никогда не осуждали меня и всегда поддерживали, всегда больше хвалили за хорошие дела, чем критиковали за плохие: я мог признаться им без страха в любых проблемах, беспокойствах и неудачах. Наша работа заключалась в том, чтобы попытаться помочь тем, кто попал в беду и не знал, куда обратиться.

Деятельность студенческого консультативного центра и журнала Student – это поток людей, которые входили и выходили в дом на Альбион-стрит в любое время суток. Такая безумная жизнь не могла не привлечь внимания соседей. После их жалоб нас посещали инспектора Church Commissioners, чтобы удостовериться, что мы не используем дом для ведения какого-либо бизнеса. Эти посещения были регулярны и выдержаны в духе условностей Уэст-Энда. Инспектора обязаны были поставить нас в известность о своем визите за 24 часа, и как только мы получали извещение, весь штат журнала и моя мама немедленно приступали к действиям.

Все телефоны убирались в шкаф, а столы, стулья и матрацы накрывались пыльным холстом. Сотрудники Student вытаскивали банки с красками и кисти, надевали спецовки и начинали красить стены дома. Мама обычно приезжала из пригорода с Линди, восьмилетней Ванессой и охапкой игрушек. Когда появлялись представители Church Commissioners, они заставали дружелюбную бригаду художников, весело работавших над покраской дома, видели мебель, всю в пыльных покрывалах, и мать, которая со своим семейством теснилась на верхнем этаже. Маленькая девочка играла со своими игрушками, правда, с довольно странным видом, а мы с Линди с головой были погружены в «Монополию». Как только Ванесса смотрела так, будто готова была спросить: а что, собственно, происходит, мама быстро выгоняла всех из комнаты, говоря, что девочке пора спать.

Церковные инспектора, бывало, смотрели на эту счастливую семейную сцену и не могли взять в толк, из-за чего весь шум-гам. Они чесали в затылке и говорили, какая прекрасная девочка маленькая Ванесса, пили чай и мило беседовали с моей мамой. Стоило им исчезнуть с улицы, как мама возвращалась домой, мы откладывали «Монополию». выносили пыльные покрывала, подключали телефоны и возобновляли работу.

Наконец состоялся тот фатальный визит, когда мы забыли отключить телефоны. К тому моменту это было пятое посещение, и инспектора, должно быть, что-то подозревали. Они остались на свою ритуальную чашку чая и уже готовы были уйти, когда внутри шкафа начали звонить два телефона. Наступило молчание.

– Вот только послушайте, – сымпровизировал я. – Слышите телефон? В этих домах такие тонкие стены, что можно слышать все, что делается у соседей!

Инспектор шагнул вперед и потянул за дверцу шкафа. Пять телефонов, коммутатор и спутанный моток проводов свалились ему на голову. Даже большой семье был не нужен коммутатор. Это стало концом нашего пребывания в доме 44 по Альбион-стрит. Ванесса со всей своей коллекцией кукол и игрушек была возвращена в Шэмли Грин, а Линди и я упаковали комплект «Монополии». Журнал должен был искать другой офис.

Мы прочесывали округу в поисках нового пристанища, которое можно было бы снять. Лучшая идея была высказана его преподобием Катбертом Скоттом. Ему нравилась работа нашего консультативного центра, и он предложил воспользоваться помещением подземной часовни церкви святого Джона, находившейся за Бэйсвот Роуд, причем, совершенно бесплатно. Я поло­жил старую мраморную плиту поверх двух надгробий – это был мой стол, остальные тоже нашли себе места. Мы настолько обаяли инженера местной почты, что он подсоединил наши телефоны, не заставив ждать положенные три месяца. Спустя некоторое время никто из нас не обращал внимания на то, что мы работаем при тусклом свете в подземной часовне, окруженные мраморными ликами и надгробиями.