Тропа Джексона - Брэнд Макс - Страница 41

— Извини, — произнес Непоседа Мэлоун. — Но ты уже знаешь, что такое иметь дело с доком. С ним дважды не ошибаются. Мы вынуждены следить за каждым нашим шагом, когда он отдает приказ. Поэтому, Манхэттенец, будь добр сесть вон там и не дергайся во избежание неприятностей.

Джесси послушно сделал так, как ему велели. В этот момент из-за деревьев у нижней части вырубки выбрался совсем еще молодой всадник на прекрасной черной лошади, которая, правда, выглядела серой от пыли, покрывшей ее бока. Всадник махнул рукой в знак приветствия собравшимся и исчез из виду, свернув за лачугу.

Это был Джек Такер, выглядевший в жизни точь-в-точь как на фотографии: высокий, стройный, широкоплечий, поджарый, крепконогий — словом, эталон ковбоя с Запада. В очертаниях его нижней челюсти угадывалось мужество, а в глазах — решимость. Чуть погодя Джек вышел из корраля с тяжелым седлом в одной руке, которое он нес почти без усилий.

— Как дела? — спросил его Непоседа Мэлоун.

Такер повернулся к Джексону, устремив на него дерзкий взгляд юноши, которому еще не довелось хлебнуть лиха, и, вместо ответа Мэлоуну, сам спросил:

— Кто это?

— Манхэттенский Джесси, — сообщил Непоседа. — Его привел Джо Пузан, а док теперь, как я понимаю, заваривает для него кашу, которую бедняге придется расхлебывать. Ну а ты что видел, Джек?

— Они теперь там держат нос по ветру, не иначе как что-то пронюхали, — сообщил юноша, бросая седло на землю. — Выставили нового караульного. Я видел старого, и он сообщил, что за ним вроде бы следят. Сказал, что нам следует выждать, пока все не утихнет.

— Док не из тех, кто любит ждать, — заметил Мэлоун.

— Надеюсь, что не станет, — задорно заявил Такер. — Я осмотрел там все вокруг. Достаточно трех-четырех хороших залпов из нижних окон отеля, стоящего напротив банка, и все разбегутся кто куда. Городские обыватели по большей части трусы.

— Не скажи! Иногда они чем более сонными выглядят, тем становятся злее, когда дело доходит до драки, — возразил Непоседа. — Помню, мы как-то решили пошерстить небольшое местечко под названием Диггер-Крик в Аризоне. В этом городишке и жило-то, по нашим сведениям, полтора человека да две собаки. Но когда началась заварушка, из всех щелей повылезали вооруженные люди и открыли такую стрельбу! Мы оставили там троих, а все остальные еле ноги унесли.

Джек Такер пожал плечами:

— В Александрии народу побольше, чем полтора человека. Но, думаю, шестеро мужчин, хорошо знающих свое дело, могут проникнуть в банк и наделать там столько шуму, что все подумают, будто туда ворвалась целая толпа. У страха глаза велики!

Мэлоун ухмыльнулся:

— Ты еще слишком молод для таких дел, щенок!

— Я достаточно взрослый, чтобы ты так со мной разговаривал, — напыщенно парировал Джек.

Улыбка пропала с лица Непоседы.

— Выслушай меня, сынок, — произнес он. — Ты так и напрашиваешься, чтобы тебе надрали задницу. Да вот только заруби себе на носу: что кто бы ни начал здесь драку, ее все равно закончит док. Вот я и стараюсь спустить дело на тормозах, да только сдается мне, что ты слишком умен, чтобы внять доброму совету. Помнится, я велел держаться от нас подальше, но ты так и норовишь угодить к дьяволу на рога.

— Мне все равно, что ты обо мне думаешь, — объявил Такер. — Я работаю на дока, а не на вашу шайку. — Он встал, зевнул, потянулся и отошел, прихватив седло.

Мэлоун мрачно посмотрел ему вслед.

— Да-а. Он еще очень молод, — в раздумье протянул Джексон.

— Достаточно стар, чтобы проглотить свинцовую пилюлю, — процедил сквозь зубы Мэлоун. — Глупец! Я бы на…

Джесси так и не услышал окончания его последней фразы, так как дверь хибары открылась и перед ними предстал Хэйман. Он торжественно посмотрел на Джексона и распорядился:

— Давай заходи, Манхэттенец! Можешь заняться этой пустяковой работенкой. Я обожду результата снаружи. Особенно не торопись, у тебя впереди целых полчаса.

Джексон вошел в лачугу, и дверь за ним закрылась. Он подошел к столу, на котором, поблескивая сталью, лежал секретный замок, и опустился на пол на колени. В таком положении какое-то время переждал, пока шум его дыхания не стал едва различимым. Затем закрыл глаза, чтобы преградить доступ в мозг всем посторонним ощущениям, кроме тех, что поступали от кончиков пальцев, которыми он начал аккуратно и нежно поворачивать диск, вслушиваясь в его звуки — в десять раз более слабые, нежели те, что доносились до него снаружи.

Глава 31

Но все, что Джесси мог услышать, напрягая свой супертонкий, как у лисицы, слух, так это слабый шелест ветра за стенами лачуги, похожий на дыхание огромного животного, голоса людей да еле различимый гул, напоминающий невнятное бормотание, которые всегда присутствуют в любом доме и днем и ночью.

Он почувствовал, что его начинает охватывать паника. На лбу выступил холодный пот. В распоряжении у него было всего полчаса, а Джесси знал, как быстро бежит время, когда его в обрез.

Джексон твердо сказал себе, как делал это много раз прежде, что страху не должно быть места, потому что там, где начинается страх, кончается здоровая работа мысли. Следовательно, он должен взять себя в руки и исключить все, что мешает решению неотложной задачи.

Усилием воли парень отогнал это жуткое чувство и даже вынудил себя улыбнуться, словно сама мысль о том, что он может чего-то испугаться, была смехотворной. Результат не замедлил сказаться: вскоре Джесси обнаружил, что шелест ветра, голоса людей снаружи, а также характерные для любого жилья звуки: поскрипывание и потрескивание, — все это как бы отдалилось от него на значительное расстояние. Он с гораздо большим вниманием смог заняться работой, требующей предельной концентрации его психических и физических сил.

Время шло. Наконец Джексон услышал или почувствовал — он затруднился бы сказать, было ли это чисто физическое или интуитивное восприятие — звук, отдаленно напоминающий гул пчелы — только тоньше его в десять раз, а следом за ним слабое сотрясение или щелчок внутри замка.

Сердце Джесси подпрыгнуло в груди. Пальцы тут же застыли на наборном диске, не повернув его дальше даже на тысячную часть дюйма. Потом он вскинул голову и посмотрел, на какой цифре это случилось. На диске значилось «семнадцать»!

Запомнив цифру, вернулся к прерванной работе.

Джексону показалось, что свет, который ударил в глаза, когда он открывал их, чтобы взглянуть на цифру, несмотря на опущенные вновь веки, застыл розовым пятном на зрачках и нарушил целостность его восприятия. Тогда, схватив носовой платок, он туго обмотал им лоб, чтобы добиться четкой фокусировки внутреннего зрения. После чего возобновил работу.

То, что он сейчас ощущал, можно было охарактеризовать как переход от тусклого предутреннего света к полному сиянию дня. Цифры, которые до этого смутно вырисовывались в его мозгу, вдруг стали четкими, ясными. Они медленно проплывали перед его внутренним зрением и исчезали где-то за горизонтом подсознания, а на смену им появлялись новые. Если прежде Джесси слышал звуки голосов, шелест ветра и невнятное бормотание развалюхи дома, то теперь стал различать их в тысячу раз сильнее, и вместе с тем они как бы вообще перестали для него существовать. Как увеличительное стеклышко собирает воедино воспламеняющую силу рассеянных солнечных лучей, чтобы сосредоточить весь их жар на пространстве не больше булавочной головки, так и Джексон направил все свои чувства только на то, что происходило внутри замка. Лишь одну вещь он не смог исключить из своего восприятия — излишне громкое биение собственного сердца.

С чуткостью и вниманием, превосходящими возможности обычных людей, Джесси продолжал работать. То, что он делал, не поддавалось никакой оценке и затмевало всякое воображение.

И тут снова раздался щелчок. На диске стояла цифра «сто пятнадцать».

Отложив ее в памяти, парень еще крепче стянул на лбу повязку из носового платка. И вскоре ему удалось обнаружить цифру «девяносто два». Получилась комбинация из семи знаков.