Неправое дело - Варгас Фред - Страница 5

Паклен, впрочем, не был полным идиотом, зачастую в этом и состояла трудность. Бог, говорила Марта, щедро наделил мерзавцев умом, так что над Божьим промыслом стоило всерьез призадуматься.

Уже два года Паклен был у Луи на мушке. Паклен, самодур мелкого пошиба, не любил, чтобы правосудие вмешивалось в его работу, и не скрывал этого. Он считал, что полиция обойдется без суда, а Луи считал, что полиция обойдется без Паклена – чем раньше, тем лучше. Но теперь, когда он уже не служил в министерстве, одержать победу будет сложнее.

Скрестив руки на груди, с бутербродом в кармане, Луи предстал перед первым полицейским, который сидел за своим компьютером.

Тот поднял голову, бегло осмотрел человека напротив, и осмотр внушил ему тревогу и подозрения.

– Чего вы хотели?

– Мне нужен комиссар Паклен.

– А чего вы хотели?

– Показать одну интересную находку.

– Какую?

– Вы не поймете. Слишком сложно для вас.

Кельвелер не был настроен против этого служаки. Но он хотел предстать перед комиссаром, не называя себя, как есть, чтобы разыграть дуэль так, как задумал. Для этого нужно было, чтобы его отсылали от дежурного к помощнику, от помощника к инспектору, до тех пор пока его силой не поволокут к комиссару.

Кельвелер достал бутерброд и принялся жевать, стоя на том же месте. Крошки падали куда попало. Полицейского, вполне понятно, это разозлило.

– Так что там с находкой? О чем речь?

– Свиная ножка в панировке. Вам это будет неинтересно, чересчур сложно.

– Фамилия, имя?

– Гранвиль, Луи Гранвиль.

– Документы?

– У меня их нет. Я не для того пришел. Я пришел оказать содействие полиции моей страны.

– Убирайтесь. Обойдемся без вашего содействия.

Подошел какой-то инспектор и взял Луи за плечо. Луи медленно повернулся. Сработало.

– Это вы тут шумите?

– Я не шумлю. У меня дело к Паклену.

– Комиссару Паклену.

– Я о нем и говорю.

Инспектор сделал знак дежурному и повел Луи в застекленный кабинет.

– Комиссара нельзя беспокоить. Выкладывайте, что там у вас.

– Это свиная ножка в панировке.

– Фамилия, имя?

– Гравилье, Луи.

– Вы же говорили Гранвиль.

– Не будем придираться, инспектор. У меня мало времени. Я даже спешу.

– Серьезно?

– Знаете Блерио, парня, который вбил себе в голову, что перелетит Ла-Манш, потому что так будет быстрее? Это был мой предок.

Инспектор подпер щеки руками. Его начинало это раздражать.

– Вот и представьте, – продолжал Луи. – У меня эта мания в крови. Так пусть приносит пользу, как говорит Паклен.

– Вы знаете комиссара?

– Хорошо знаю, даже очень хорошо. Но он меня нет. У него плохая память на лица, а при вашей профессии это довольно досадно. Скажите, вы уже служили здесь, когда вон в той камере появилась царапина?

Инспектор потер ладонью глаза. Этот легавый, похоже, не выспался, и Кельвелер понимал его муки лучше всякого другого. Дожидаясь, пока инспектор решится отфутболить его выше по иерархической лестнице, Луи вынул Бюфо и держал его в левой руке. Он не мог позволить Бюфо задыхаться в кармане, не важно, комиссариат тут или нет. У земноводных свои законы жизни.

– Это еще что такое? – спросил инспектор, отступая назад.

– Ничего особенного, – ответил слегка задетый Луи. – Это моя жаба. Она ведь никому не мешает, правда?

Что поделать, люди несправедливы к жабам, вечно поднимают шум. А они в сто раз безобиднее собак. Инспектор снова потер глаза.

– Ладно, идите откуда пришли, – сказал он.

– Не могу. Я бы не пришел, если бы собирался уйти. Я человек очень упорный. Знаете того парня, который не хотел уходить и которого невозможно было вытолкать даже штыками?[2]

В общем, парень тут ни при чем, надо только усвоить, что он был моим предком. Я не говорю, что тут есть чем похвастать, но ничего не поделаешь. Вы увидите, от меня трудно избавиться.

– А мне плевать! – рявкнул инспектор.

– Хорошо, – ответил Кельвелер.

Он сел и принялся молча жевать. Главное, чтобы бутерброда хватило. Мало было доблести в том, чтобы раздражать этого сонного служаку, и все же это довольно забавно. Жаль, что он не настроен повеселиться. Каждый может придумывать себе предков, это не запрещается. А по части родни фантазия Луи была особенно богата.

В комнате стало тихо. Инспектор набрал номер. Старшего инспектора, разумеется. Теперь принято говорить «капитана».

– Тут один тип не желает очистить помещение… Да, может быть. Займись этим субъектом и, будь другом, сделай из него паштет… Не знаю… Да, конечно…

– Спасибо, – сказал Кельвелер. – Но мне нужен Паклен.

– Гражданство?

– Что?

– Вы француз, черт бы вас подрал?

Кельвелер неопределенно развел руками.

– Возможно, лейтенант Ферьер, очень возможно.

Теперь принято говорить «лейтенант». Инспектор качнулся вперед:

– Вы знаете мое имя?

Старший инспектор мягко, с угрожающим спокойствием открыл дверь. Он был невысок, и Кельвелер тут же воспользовался этим, чтобы встать. Луи был ростом метр девяносто, и ему это часто помогало.

– Выпроводи его, – сказал Ферьер, – только сначала допроси. Парень знает мою фамилию, умника разыгрывает.

– Вы пришли сюда для чего? Есть?

Что-то в глазах старшего инспектора говорило о том, что он не из тех, кто покорно подставляет спину под палку начальства. Кельвелер решил, что на этом можно сыграть.

– Нет, у меня к Паклену дело насчет свиной ножки в панировке. Вам нравится Паклен? На мой взгляд, он слишком суров, есть у него такой перегиб.

Инспектор на секунду задумался.

– Идите за мной, – сказал он.

– Не спешите, – отозвался Кельвелер, – у меня колено не гнется.

Луи взял пакет, они поднялись на второй этаж, и инспектор закрыл дверь.

– Вы знали Адамберга? – спросил Луи, сажая Бюфо на стул. – Жана-Батиста Адамберга? Небрежный такой? Интуиция и никаких правил?

Инспектор кивнул.

– Вы Ланкето? Капитан Ив Ланкето? Или я ошибаюсь?

– Откуда вы взялись? – настороженно спросил Ланкето.

– Из Рейна.

– А это жаба? Жаба обыкновенная?

– Приятно встретить человека, который в этом разбирается. У вас есть жаба?

– Не то чтобы… В общем, в загородном домике, прямо под порогом живет.

– И вы с ней разговариваете?

Инспектор помедлил.

– Бывает, – признался он.

– Тут нет ничего плохого. Мы с Бюфо часто болтаем. Он милый. Глуповатый, но от него нельзя много требовать, правда же?

Ланкето вздохнул. Он не совсем понимал, как ему поступить. Выставить вон этого парня и его жабу было рискованно: похоже, он много чего знает. Оставлять здесь бесполезно, он хочет видеть Паклена. Если он с ним не встретится, то будет продолжать бузить и сорить крошками по комиссариату. Но отправлять его к Паклену с этой историей про свиную ножку было также небезопасно, верная головомойка. Если только этот тип не попытается досадить Паклену, тогда игра стоит свеч, это послужит утешением. Ланкето поднял глаза:

– Вы не хотите доесть бутерброд?

– Я жду, когда окажусь у Паклена, это мое стратегическое оружие. Конечно, оно не всегда годится, для этого нужно быть голодным.

– Как ваша фамилия? Настоящая, я имею в виду…

Кельвелер пристально взглянул на инспектора. Если он не изменился и остался таким, каким его описывал Адамберг, то можно рискнуть. Хотя иногда под новым руководством можно войти во вкус, перегнуть палку и измениться. Кельвелер посмотрел ему прямо в глаза.

– Кельвелер, – ответил он, – Луи Кельвелер, вот мои документы.

Ланкето кивнул. Он слышал о таком.

– Что вам нужно от Паклена?

– Надеюсь досрочно отправить его на пенсию. Хочу предложить ему дело, от которого он откажется. Если согласится, что ж, тем хуже для меня. Если откажется, на что я рассчитываю, я справлюсь один. И если это дело к чему-нибудь приведет, я обвиню его в халатности.