Двести веков сомнений (Ралион 6) - Бояндин Константин Юрьевич Sagari - Страница 12

Разговор надолго не затянулся: Чёрточка куда-то спешил, и задерживать его было невежливо.

– Пошли, – тихо шепнул Д., – расскажу о здешних экспонатах. А там, глядишь, ещё кто-нибудь появится. Вообще, это очень полезный Парк: все, с кем тебе полезно встретиться, рано или поздно сюда придут. Своего рода заколдованное место.

Он ошибается, подумал Клеммен со вздохом. Сюда придут не совсем все, с кем я хотел бы встретиться. Однако, Д. прав. В голове по-прежнему беспорядок. Попытаюсь послушать его, хотя, видят боги, мне это совсем не интересно. Попросить, что ли, какое-нибудь снадобье, чтоб помогало забывать то, что хочется?

Мысль по здравом размышлении показалась глупой до невозможности.

– Значит, так, – Д. рассеянно почесал подбородок и подошёл поближе к окну. По ту сторону простиралось море. Где это находилось, не вполне понятно – но вдалеке от Венллена. Без магии тут не обошлось. А меня всё заставляет руками делать, подумал Клеммен с лёгкой обидой. Зачем?

– Значит, так, – Д. вернулся к дальней стене. На ней находилась небольшая доска, а рядом – указка-мелок. Прикосновение указкой к доске приводило к появлению линии – чем ближе, тем ярче. Интересно, магия или искусная механика?

– Значит, так, – повторил он в третий раз. – Первое время мы будем работать на востоке. Следовательно, надо разобраться с тем, кто такие ольты. Они настолько похожи на людей, что все по привычке и считают их людьми. Но это серьёзная ошибка; ольты ни в коей мере людьми не являются, хотя выглядят так же, питаются тем же, а от браков с людьми способны приносить потомство.

– Не люди? – Клеммен удивлённо поднял брови. – Как это?

– Никто не сможет ответить, – Д. говорил без тени улыбки. – Мы ещё вернёмся к этому вопросу. Начнём с экскурса в историю.

Ольты, – продолжал он, – принципиально отличаются от нас тем, что не умеют стареть. Не знают болезней. Их не подгоняет ограничение человека: малый срок жизни. Это полностью изменило их; они давно уже не люди. Внешне – да, но не внутренне.

Ольты, условно говоря, делятся на сообщества, именуемые наэрта. Слово не имеет точного перевода; оно сродни человеческому понятию «род», но не совпадает с ним. Наэрта отличаются одна от другой, как, скажем, люди из разных социальных групп. Или как люди, говорящие на разных языках. Хотя язык у ольтов общий.

– Постойте, постойте, – Клеммен поднял руку ладонью вверх. – Вы же говорили, что нет такого понятия – ольт вообще. А теперь говорите, что «у ольтов общий язык».

– Многие из людей, – ответил Д., – в состоянии понять друг друга – отчасти. Жесты, знаки, символы. Хотя между ними может быть огромная, непреодолимая пропасть – взять первобытные племена на западе континента и, скажем, людей из цивилизованного юга. Так и наэрта: они всегда распознают чужака, но в состоянии понять одна другую. Необходимо, чтобы ты научился оставаться невидимым для них. Казался своим.

– Но зачем?

– Видишь ли, – Д. уселся поближе и положил указку перед собой. – Нам предстоит иметь дело с необычными явлениями. С загадками. Надо заставить человека – разумное существо – открыть как можно больше. А для этого надо казаться «своим». Вызвать доверие. С Людьми это сравнительно просто… а вот с остальными – даже с теми, кто похож на Людей – совсем непросто.

– А магия на что?

– Магия, – вздохнул Д., – имеет и оборотные стороны. Говоря о магии, ольты чуют её, как собака – запахи. Нет, если ты хочешь казаться естественным, нельзя прибегать к магии. Я возлагаю большие надежды именно на тебя. Я уже «баловался» магией – и с тех пор меня чуют за версту.

– А сколько всего наэрта?

– Двадцать восемь.

– Мне же жизни не хватит изучить их обычаи!

– И не потребуется, – Д. вернулся к доске. – Мы коснёмся семи самых влиятельных. Многие наэрта малочисленны – скажем, Танмаи, Аваир, Авариан. Во всех их ритуалах есть схожие мотивы; изучив основные, ты сможешь полагаться на интуицию там, где знаний будет недоставать.

– Это невозможно, – уныло опустил голову юноша.

– Не огорчайся, – усмехнулся Д. – Ольты твёрдо убеждены, что тот, кто в совершенстве осваивает обычаи и порядки наэрта, сам становится её членом.

– Вы это серьёзно?! – поразился Клеммен.

– Совершенно.

– И что… бессмертие тоже?!

– Так они полагают.

– Ну ладно, – Клеммен скептически улыбнулся. – Тогда попробуем.

– В заключение вводной лекции, – Д. сложил указку, махнул ей в сторону доски (отчего всё написанное на ней исчезло). – Помни: не используй привычных аналогий в отношении к ольтам. Их общественное устройство может быть самым разным: Венллен – конфедерация; Сеаринх – монархия; острова Хеверт – республика, и так далее. Наэрта выше всех видимых различий и порядков. Никогда не забывай этого.

– Не пойму я, – Клеммен оторвался от изучения Всевидящего Глаза и поднялся на ноги, отряхивая колени. – Тут собрано столько всего… и что, любой может прийти сюда вот так, запросто?

– Разумеется, нет, – ответил Д., задумчиво глядя на сферу из горного хрусталя, в которую были впаяны девять других сфер, поменьше. – Не так просто. В Парк не попасть, пока не получишь соответствующего разрешения. А получить его не так просто.

– Но зачем? – юноша обвёл глазами Парк. Ничем вроде бы не прикрыт, не защищён, – входи, кто хочет. – Сюда же попасть легче лёгкого.

– Вот чем подлинная магия отличается от показной, которую на ярмарках демонстрируют, – поучительно ответил Д., кивнув в сторону Глаза. – На первый взгляд – заходи, кто хочешь. А на деле – пока не позволят, не войдёшь. Вот кто охраняет Парк.

– Глаз? – ошарашенно переспросил Клеммен. – Так он что – живой?

– Инструментальная магия всегда походит на жизнь, – кивнул Д. – Полного описания его свойств не сохранилось, никто не помнит всех управляющих формул. Глаз сам отыскал себе хозяина и следит, чтобы без воли хозяина никто не вторгался в пределы Парка.

– А кто хозяин? Тоже страшная тайна?

– Да нет, отчего же. Ректор Университета. Там, в Венллене, – Д. указал рукой на восток. – Без его согласия сюда никто, кроме тварей неразумных, не войдёт.

– А если я, скажем, путешественник? Вот и войду сюда – причём без всякого злого умысла.

– Если без умысла, – Д. вновь оглянулся, в поисках новых посетителей, – то ноги тебя сюда просто не приведут. Как бы сами собой. Так что не беспокойся, приятель, здесь – одно из самых безопасных мест в мире. Если, конечно, не баловаться с экспонатами.

– Да уж… – Клеммен вновь присел перед Глазом и осторожно положил ладонь на малую, рубиновую сферу, обращённую к небу. Ладонь укололо – не сильно, словно комар укусил – и юноша, отдёрнув руку, улыбнулся. По всем девяти сферам пробежала тёмная волна, и вот они вновь прозрачные и яркие. Глаз моргнул.

– Не стоит этого делать, – отозвался Д. – Пока Глаз мигает, он не следит за границами. Вроде бы это не очень опасно, но всё же.

– Как же он позволил мне прикоснуться? – Клеммен с сомнением посмотрел на наставника. – Это что, самое слабое место в обороне?

– Вроде бы нет, – Д. явно недоумевал. – Обычно он выражает недовольство гораздо энергичнее. Тебя пожалел, видимо. Ну ладно, пошли. Я заметил ещё кое-кого.

Этим «ещё кое-кем» оказалась птица. Флосс, как Д. их называет. Смотрел я на него краем глаза – ну и, понятное дело, в глаза, когда сам с ним говорил. На что уж у К. глаза завораживающие – только глянь, и ты попался – но эти казались куда страшнее. Как необычно – горизонтальные зрачки! Д. упоминал, что один флосс может собрать и напустить на обидчика целую армию всего, что есть вокруг живого, и я сейчас вовсе не считал, что это преувеличение. Нет рук у них, у пернатых, только ноги; ходить могут очень медленно и неуклюже. Но ущербными их не назовёшь. Признаюсь, мне вновь стало завидно.