О смелых и умелых (Избранное) - Богданов Николай Владимирович - Страница 44

Когда со служебного подъезда они вошли в Большой театр, совещание было в полном разгаре. Деятели Государственной думы, министры-капиталисты, финансовые тузы и заводчики, на все лады поносили рабочих, крестьян, солдат, грозя им жестокими карами за непокорность. Высказывалось множество пожеланий, как смирить чернь, поставить на место, согнуть в бараний рог, задушить костлявой рукой голода...

Завидев Лукашу, Филонов погрозил ему кулаком за опоздание, торопливо бросил Андрейке клеенчатый фартук и спросил:

- А где Сашка?

Андрейка оглянулся, брата не было. Вместе шли, вместе подошли, и вдруг исчез, словно к небу поднялся.

- Так где же Сашка? Не явился, гордец?! Пренебрег даровой пищей и заработком! Рабочая гордость не позволила! А кому тогда ящики из-под пива таскать? Бочки селедочные катать? Ну погодите!

Долго еще ругался обозленный Филонов, гремя посудой в буфете, но Андрейка его не слушал. Его даже не волновало, куда подевался Саша. Андрейка смотрел не отрываясь на яства филоновского буфета.

Чего-чего здесь только не было! Икра черная, икра красная, севрюжина, белужина, лососина, белорыбица. Колбаса, ветчина, заливная поросятина, курятина, горы бутербродов. Большинство из этих яств Андрейка не только не едал, никогда и не видывал! Даже их названий не знал. И только он собрался отведать, чем приготовились попотчевать купцы-охотнорядцы генерала Корнилова, как Филонов подсунул ему здоровущий кусок жирной селедки "залом".

Схватив натощак эту приманку, Андрейка вскоре почувствовал себя рыбой, вынутой из реки: и живот раздут, и воды все время хочется.

Знал буфетчик, чем подшибить аппетиты обслуживающего персонала. Этим же приемом Филонов умерил аппетиты юнкеров и офицеров охраны, которых тоже следовало обслуживать. Тем из охраны, кто не попался на селедочную приманку, а требовали икорки или балычка, хитрец буфетчик, изгибаясь, объяснял:

- Реклама-с... Для витрины-с... Товар будет к вечеру-с!

Лакейским чутьем он узнавал вестовых, адъютантов, секретарей, помощников именитых участников совещания и давал им на пробу что-нибудь из потаенных запасов. Эти связные понемногу засновали от него к своим хозяевам, от хозяев к буфету. Затем яства на тарелочках, прикрытые салфетками, стали подаваться куда-то за кулисы.

Разносчиком яств был Лукаша. Объевшись селедкой, Андрейка, томимый жаждой, проводил время с водой: то мыл посуду горячей, то пил холодную.

- Я Керенского видел! А я Рябушинскому сельтерской поднес! К Корнилову с бутербродами шел, да не дошел, все его адъютанты расхватали, говорил Андрейке запыхавшийся Лукаша, млея от восторга.

- Я бы до-ше-шел, - икал Андрейка, надувшийся водой.

Где там дойти! Он не мог к Лукаше повернуться, заваленный грудами грязной посуды и мучимый жаждой. Только о питье и думал.

Экая досада! Попасть в Большой театр, где собрались все главные русские буржуи, куда прикатил в сопровождении казачьего конвоя сам генерал Корнилов, иметь для него "ключ от рая", чтобы на небо взлетел... А вместо этого только мыть да пить! Пить да мыть!

Где там генерала, прибывших с ним офицеров-корниловцев и тех Андрейка не видел, а только слышал их разговоры.

- И чего рассуждать да обсуждать? Рухнули бы перед генералом на колени, как купчиха Морозова на вокзале, и дело с концом! Казните и милуйте, только от большевиков спасите...

- Эх, тряхнули бы мошной богачи, как Минин перед воеводой Пожарским!

Филонов щедро наливал вино и пиво офицерам корниловцам, прислушиваясь к их разговорам.

- Мужика к сохе, рабочего к станку, а интеллигентов пороть! Чтобы революциями больше не баловались. От них смута!

- На Красной площади пороть! Всенародно!

Опять прибежал Лукаша.

- Ну как, папаша?

- Отлично. Молодцы корниловцы! На них будем делать ставку. Они возвысятся, и мы за ними!

- Понимаю... Одолжите свечей, папаша. Для президиума.

- Бери, бери, я запас. Из-за всеобщей забастовки может погаснуть электричество.

Забрав с десяток свечей, Лукаша унесся.

- Что там насчет забастовки? - спросил какой-то офицер у Филонова. У вас что, даже официанты забастовали?

- Полковые комитеты отказались выслать солдатские караулы из солидарности с рабочими, - пролепетал юнкер.

- Хороши порядки в белокаменной! Мы готовы были по колено в крови по Москве пройти, а тут и в морду дать некому!

Андрейка и слушал, и не слушал эти разговоры, он, как лиса, попавшая в яму охотника, придумывал сто способов выскочить из нее. Толчется здесь, на кухне, с "ключом от рая" в кармане и даже не увидел того, кому он предназначен.

И вдруг к отцу примчался перепуганный Лукаша.

- Папаша! Сам генерал Корнилов к вам в буфет идут!

Андрейка чуть тарелки не выронил. Стоп! Дело будет! Сейчас генерал получит свое. Сейчас он расплатится за Стешиного отца и за всех арестованных солдат. Запустив руку в карман, Андрей приоткрыл дверь кладовки и увидел корниловских офицеров у буфетной стойки. Они плотно окружили своего генерала.

- Вот полюбуйтесь! - указал один из офицеров-корниловцев. - У тыловиков ветчина, икра, балыки, колбасы, сыры. А на фронте порядочного черного сухаря нет!

- Нам на фронт солонину тухлую шлют! А себя вон чем ублажают, обратился к генералу другой офицер.

- Откуда взяли? - раздался отрывистый голос Корнилова.

- Из Охотного ряда-с... господин генерал!

- Первое, что сделаю, перевешаю охотнорядцев.

- Все самое свежее-с, - побледнел Филонов. - Что откушать изволите?

- Солдатский сухарь мне!

- Никак нет-с...

- Рюмку водки!

- Коньяки-с имеются... Мартель... Шустовские... - изгибался перед Корниловым, стараясь быть ниже его, Филонов.

- Мошенник! Из той же шайки! Повешу!

- Чего-о?! - пролепетал Филонов.

Но генерал отвернулся от него и звяк-бряк шпорами к выходу.

Внезапно погасло электричество, и наступившая темнота скрыла от Андрейки и Корнилова, и юнкеров, и настороженно-решительных офицеров, и все вокруг. В непроглядной тьме протенькали серебряные шпоры генерала и смолкли.

"Каков Корнилов!", "Суворов!", "Наполеон!", "Солдатский сухарь ему, рюмку водки", "Настоящий казак!", "Виват Корнилову!".

- Огня, огня! - закричал обескураженный Филонов. - Караул!

Но офицерскому караулу было не до него. Офицеры метались со свечами по сцене Большого театра, а кто-то с высоты колосников сыпал на сцену и в зал большевистские листовки.

"ЦАРСКАЯ ПЕРЕДАЧА"

Андрейка, едва плетясь, возвращался домой после передряги в Большом театре. В его "боярском" кармане, кроме "ключа от рая", не было ни крошки. С досады он решил хоть попробовать, как стреляет этот драгоценный пистолет. Может быть, тут один обман и, кроме смеху, ничего бы не было, если б он пальнул в Корнилова?

Перебравшись через забор на склад фабрики, он прицелился в тюк с ватой. Сила выстрела превзошла все его ожидания. Хорошо, что никого не было рядом.

После удара курка по пистону порох внутри пистолета воспламенился, но выстрела не последовало. Из дырки, просверленной в стволе ключа, вырвалась дымная струя с таким зловещим ужасным воем, что в страхе Андрейка поднял пистолет повыше - где уж тут целиться! - уши захотелось зажать. Трах! От грохота взрыва стрелок свалился и не сразу пришел в чувство. В ушибленной ладони даже рукоятки не было, все улетело в дыму неизвестно куда.

Порох, которого оказалось с излишком, превратил Арбуза в негра.

"Эх, дело бы, если бы я в буфете трахнул, - говорил он себе. - Убить не убил, а уж напугал бы так, что кумир буржуйский больше бы в Москву не сунулся!"

С этой мыслью Андрейка и явился домой, слегка оглушенный и все еще томимый жаждой.

- Ну как, здорово на дармовщинку наелся? - спросил Андрейку Саша, оказавшийся уже дома. - Ты вроде не то опух, не то потолстел.

- Хорошо тебе смеяться! Ты не знаешь, как ловко Филоны нашего брата обдуривают, - таким одураченным Андрейка еще никогда себя не чувствовал.