Шелковые слова - Браун Сандра - Страница 27

— О Боже, на три с половиной недели! — простонал он, будто и не слыша ее. — Накаркал-таки проклятый эскулап! Я-то считал, что он не особенно смыслит в том, о чем говорит. Я понимаю, Лейни, что, по-твоему, я сейчас это просто так говорю. Но я действительно не верил ни единому его слову. Убить его готов!

Лейни вдруг рассмеялась, и Дик тотчас повернул голову, удивленно таращась на нее взглядом безумного.

— Вообще-то я даже рада, — сказала она. — По крайней мере, теперь ты не сможешь отрицать, что он твой.

— Очень смешно. Лейни… О Боже, снова схватка? Потерпи, миленькая.

Сквозь пелену боли она увидела замаячившие впереди огни больницы — и более желанного зрелища представить себе не могла. Дику удалось-таки доставить ее сюда, ни во что по дороге не врезавшись. Пока он занимался формальностями, ее поместили в предродовую палату. Присоединившись к ней, он пришел в неописуемую ярость и вызвал старшую медсестру.

— Что это за палата? — грозно вопил он. — Маленькая, темная! Лейни боится замкнутого пространства, а эта комнатенка напоминает камеру какого-нибудь узника в старинном замке на Богом забытом острове.

— Я уверена, что с вашей… м-м… мисс Маклеод все будет в порядке, мистер Сарджент. Это единственная предродовая палата в нашем распоряжении, и…

— Вы или не поняли, или не слышите, что я вам сказал! — рявкнул Дик. — Я хочу, чтобы ее отсюда перевели, и немедленно. Я прочешу все до единой палаты в вашей проклятой больнице, пока не найду для нее подходящую — светлую и просторную. Надеюсь, теперь-то до вас дошло?

До медсестры «дошло» — неодобрительно поджав губы и бормоча что-то насчет грубости и невоспитанности, она все же принялась выполнять требования Дика. Лейни перевели в палату с огромными окнами и рядами люминесцентных ламп на потолке. Дик беспрестанно кого-нибудь ругал: то медсестер, то обвинил доктора Тейлора в профессиональной некомпетентности, когда тот чинно и неторопливо прибыл через полчаса после них; и неустанно расхаживал взад-вперед по палате. Однако с Лейни он неизменно был нежен и заботлив.

Родовые схватки продолжались всю ночь, и все это время он был рядом, держал ее за руку, прикладывал кусочки льда к ее пересохшим, потрескавшимся губам, ласково разговаривал, выполнял вместе с ней упражнения, которым их обучали на занятиях по подготовке к родам.

Уже рассвело, когда доктор Тейлор сообщил, что ждать осталось не больше нескольких минут, и пошел мыть руки. Дик взял обе ее ладони в свои.

— А я-то назвал тебя трусихой. Ради Бога, прости меня, Лейни. Ты так мужественно себя ведешь.

— Не так уж все было страшно — ведь ты все время рядом.

Он склонился над ней, и глаза его как-то странно заблестели.

— Лейни, выйди за меня до того, как родится ребенок. Я поднял священника с постели. Он уже несколько часов сидит за дверью этой палаты, дожидается, пока мне хватит смелости снова попросить тебя об этом. Пожалуйста, если у тебя есть ко мне хоть какие-то чувства, позволь мне дать ребенку свою фамилию.

Отупевшая от медицинских запахов и раздирающей боли, Лейни вдруг засмеялась:

— Очень на тебя похоже, Дик. Тут ее опять скрутила схватка, и они вместе принялись считать и дышать, а в следующий момент медсестра объявила, что пора перебираться в родильный зал.

Подняв глаза, Лейни слабым голосом проговорила:

— Поторопи своего священника. Увидев выражение его лица… да, ради этого можно было вытерпеть любую боль. Ослепительный свет, столь же пронзительный, как родовые боли, вспыхнул в ее мозгу, и с ним пришло осознание: она любит Дика. И в общем-то даже не важно, что он скоро ее покинет. Ведь сейчас он рядом, и она будет наслаждаться этими мгновениями, лелеять их.

Бросившись к двери, Дик позвал священника.

— Вообще-то это не принято, — нервно заявила медсестра, когда пастора втолкнули в палату. — Если сестра Перкинс узнает…

— А вы держите рот на замке, и она не узнает, — оборвал ее Дик. — Только представьте, какая получится интересная история. Святой отец, поспешите, она вот-вот родит.

Бедный священник, запинаясь и спотыкаясь, провел церемонию бракосочетания, один раз прервавшись, так как Лейни скрутила очередная схватка. Когда священник потребовал кольцо, Дик надел Лейни на палец огромный бриллиант.

— Где ты это взял?

— В «Тиффани».

— В Нью-Йорке?

— Ну да, я привез его с собой. Ну как, мы закончили? — обратился Дик к священнику.

— Объявляю вас мужем и женой.

— Отлично. — Дик крепко поцеловал ее.

— Ей не стоит брать это кольцо в родильную, — заметила медсестра, толкая каталку к двери.

— Так, подержите пока у себя, пока мы не выйдем, — распорядился Дик, вручая кольцо остолбеневшему священнику. — Мне кажется, вам можно доверять… — сказал Дик, подмигнув, и дверь за ними захлопнулась.

— Ну наконец-то, я уж подумал, что придется за вами посылать, — пробурчал доктор Тейлор из-за маски, когда Лейни вкатили в родильный зал.

Она не вполне отдавала себе отчет в происходящем, знала только, что Дик рядом, подбадривает ее, кричит от восторга, когда доктор поднял вверх скорченного, орущего младенца — мальчика.

— Отличный экземпляр, — похвалил доктор.

Лейни обессиленно распласталась на столе, пока все вокруг занялись привычной суетой, сопровождающей событие, обычное для них, но от этого не менее чудесное. Она была на седьмом небе от счастья. Когда Дику разрешили поднести к ней сына, чтобы она смогла его разглядеть, на глаза ее навернулись слезы радости.

— Он красивый, — выдохнула она.

— Красивый? — воскликнул Дик. — Да он… он… прекрасен!

Медсестра забрала новорожденного, чтобы взвесить и запеленать. Дик сжал руку Лейни и с любовью смотрел на нее, как вдруг увидел, что глаза ее расширились, а зубы впились в нижнюю губу.

— Милая? — в панике вскричал он. — Что случилось?

— О-о, — мучительно простонала она, роняя голову на стол.

— Доктор Тейлор! — заорал Дик. — Что-то не так!

Глава 8

Кевин Тодд Сарджент сладко спал в кроватке палаты для новорожденных, повернувшись на левый бочок, подтянув коленки к животику и выпятив попку, не обращая внимания ни на что, кроме обожания, которым окружили его… и его сестренку. Аманда Ли Сарджент сложила губки бантиком и почмокала во сне. Ее отец сжал плечо ее мамы и тихонько рассмеялся.

— Ох и напугала ты меня, перед тем как она появилась на свет. — Дик привлек к себе Лейни и невольно поежился, вспомнив те ужасные секунды, когда увидел, как ее лицо исказилось от боли. Доктор Тейлор все еще занимался ею, стоя возле высоких распорок, поддерживающих ее ноги.

— Все в порядке, мистер Сарджент, если вы, конечно, не имеете ничего против близнецов.

Мэнди Сарджент явилась сюрпризом для всех. Братец, который оказался на пять унций тяжелее и на целый дюйм длиннее ее, сдавил ее так, что сердцебиение малышки не прослушивалось. Мэнди, таким образом, совершенно неожиданно вступила в этот не подозревающий о ее существовании мир.

— Ты уж меня извини, — улыбнулась Лейни с безмятежностью, дарованной исключительно новоиспеченным мамочкам.

Дик Сарджент прижался губами к виску жены.

— Извинения принимаются. Готова вернуться в палату?

— Нет. Мне так нравится на них смотреть.

— Но тебе надо как можно больше отдыхать, пока ты здесь, в больнице. Любовь моя, не забывай, что ты выносила целых двенадцать фунтов детей.

Застонав, она потерла свой уплощившийся, но все еще рыхлый живот.

— Не напоминай мне об этом. Я так рада, что они теперь там, а не здесь.

Дик громко расхохотался, к вящему раздражению старшей медсестры, которая по-прежнему считала его вздорным смутьяном.

— Я тоже рад.

Он сам бережно отвез Лейни в ее палату — самую просторную, какую смогли найти в больнице.

В палате взгляд Лейни сразу упал на скромный букет гвоздик.

— Ты поблагодарил мистера Харпера за цветы, когда звонил ему?

— Да. — Дик уложил ее в постель, помогая приподнять ноги, и старательно укутал одеялом. — Он просил передать, чтобы ты не беспокоилась. Они уже нашли тебе замену на остаток учебного года.