Шелковые слова - Браун Сандра - Страница 26

На четвертый день этих мытарств Лейни оставила школьников на попечение одной из учительниц, откровенно забавлявшейся происходящим, и отправилась на другую сторону улицы выяснять с ним отношения. Распахнув дверцу машины, она заявила:

— Дик, ты просто смешон! Все считают, что ты рехнулся, и я в том числе.

— Лейни, зачем ты поднимала этого ребенка и сажала на качели?

— Ты меня не слушаешь? — рассерженно спросила она и топнула ногой.

— А это пальто достаточно теплое? Не хочу, чтобы ты простудилась.

— Ну ладно, сам напросился.

— Что ты делаешь? — встревожился он, открывая дверцу, после того как Лейни с треском ее захлопнула и целеустремленно зашагала обратно к зданию школы.

— Собираюсь вызвать полицию, — крикнула она через плечо.

— И что ты им скажешь? Что твой муж беспокоится о твоем благополучии, пусть даже тебя это не волнует?

— Я скажу им, что какой-то извращенец сшивается возле двора начальной школы. Возможно, добавлю, что говорит он с характерным северным акцентом. Они тут же сюда примчатся, уж можешь мне поверить.

Дик вернулся домой с пробежки всего за несколько минут до начала школьной перемены и, не задумываясь набросив пальто, ринулся к школе. Теперь же он оглядел свои голые ноги, торчащие из-под четырехсотдолларового пальто, и с трудом сдержал смех.

— Извращенец? Ты намерена сообщить им, что я эксгибиционист? — Он принялся расстегивать пояс пальто, после чего широко распахнул полы.

Лейни охнула, заметив его голые ноги. Под пальто на нем были только спортивные шорты и футболка.

Дик стонал от хохота.

— Напугал тебя, да? Ну-ка иди сюда. — Продолжая сидеть в машине, он притянул ее к себе. — Единственная персона, перед которой я собираюсь разоблачаться, это ты, — пророкотал он. — При первой же возможности.

Она вдохнула аромат его цитрусового одеколона и здорового пота.

— По-моему, ты ненормальный.

— Ты права. Когда дело касается тебя и Шустрика, я веду себя как безумец. Боюсь, отцовство сопряжено с этим риском. Придется тебе со мной смириться и терпеть.

Однако смирился он — за что его следовало бы канонизировать. После инцидента с пальто он воздерживался от походов в школу, однако по-прежнему следил за каждым шагом Лейни, чем беспредельно ее раздражал. Она неважно себя чувствовала, собственные телодвижения напоминали ей моржа — впрочем, и фигура тоже. А доктор Тейлор неустанно повторял свои предостережения и наставления, доводя ее до отчаяния.

Дик выносил основную тяжесть ее дурного нрава и нес это бремя с восхитительной выдержкой. Единственное, что выводило его из себя, — это ее непрестанное ворчание, что, мол, ему не стоит торчать в Арканзасе, когда в Нью-Йорке его ждет чрезвычайно важный судебный процесс.

— Мисс Маклеод, незачем напоминать мне о моих обязанностях, — резко заявил Дик как-то вечером, после особенно напряженного дня, когда она вновь подняла свою излюбленную тему. Был конец февраля, погода стояла холодная и дождливая, и Лейни пришлось провести целый день в помещении, в компании двадцати шести сверхподвижных подопечных.

— Я занимался адвокатской практикой еще до того, как ты поступила в колледж, — добавил он и вернулся к своим записям.

Однако Лейни рвалась в бой и не собиралась прекращать разговор.

— Ты обманываешь своего клиента. И я не хочу чувствовать себя виноватой в этом.

Дик со стуком бросил книгу на журнальный столик и поднялся. Пламя камина бликами играло в его глазах.

— За свою жизнь я еще не обманул ни одного клиента. Каждому обеспечиваю самую лучшую защиту, на какую способен.

— Ты уже трижды откладывал дату суда! — воскликнула она. — Я слышала, как ты говорил по телефону. И под каким же, интересно, предлогом?

— Предлог вполне обоснованный. Моя жена вот-вот должна родить, и в настоящее время я не могу ее покинуть.

— Я тебе не жена!

— Очень рад, что ты подняла эту тему, — отозвался Дик. Обошел журнальный столик и остановился рядом с ней. — Лейни, я не хочу, чтобы мой ребенок родился бастардом.

От этого мерзкого слова ее аж передернуло.

— Н-не смей его так называть!

— Ага, значит, тебя это тревожит, да? Очень хорошо, потому что именно так его будут обзывать окружающие. Этого ты хочешь для своего ребенка?

— Нет! Конечно, нет!

— Тогда выходи за меня замуж.

— Не могу. — От волнения ее голос дрожал.

— Почему? Потому что твоя мама вышла замуж, будучи беременной, а твой отец потом сбежал? — Он приблизился на шаг, голос его смягчился и сейчас звучал скорее увещевающе, чем раздраженно. — Но это была их жизнь, Лейни. Они не имеют к нам никакого отношения.

— Я же тебе с самого начала сказала, что никогда не выйду за тебя. Почему ты не смиришься?

— Потому что не хочу. — Он вновь вспылил и не желал обуздывать свой гнев. — Почему тебя так страшит мысль стать моей женой? Что в этом отвратительного? Ночь за ночью мы спим в одной постели обнявшись. Дразним друг друга ласками, пока не доходим до такого состояния, что вот-вот пена изо рта пойдет, пока не возжелаем заниматься любовью настолько, что едва не сходим с ума. Однако мы не прекращаем эротических игр — потому что это чертовски приятно.

— Не говори так!

— Почему? Потому что, когда об этом говоришь, это перестает быть постыдной тайной? Заставляет тебя взглянуть правде в глаза, понять, что к чему? Срывает с тебя шоры, которые стали столь же неотъемлемой частью тебя, как и отпечатки пальцев? — Он сделал глубокий вдох, но это не успокоило его. — Те мгновения, что мы провели вместе, были поистине волшебными. Я жду не дождусь, когда это повторится, и, ей-Богу, если у тебя хватит смелости признаться, ты тоже ждешь. Мы словно созданы друг для друга. Редко ссоримся — за исключением данной темы. Материально я вполне обеспечен. Оба мы желаем для нашего ребенка самой лучшей доли, что подразумевает полноценную семью с обоими родителями. Так в чем же ваша проблема, мисс Маклеод? А?

Его запальчивость привела Лейни в бешенство.

— А в чем твоя? Сорок три года ты прожил холостяком. С чего это тебе вдруг так захотелось на мне жениться? Боишься, что никого другого не найдешь? Или я для тебя всего лишь удобная машина для производства детей, которая должна обеспечить тебя единственной игрушкой, которой ты пока не обзавелся?

— Это не правда, и ты это знаешь. — Подбородок его напрягся, каждое слово он процеживал сквозь зубы. — Ты боишься позволить себе кого-нибудь полюбить. Ты трусиха.

— Я…

Она вдруг застыла. Потом протянула к нему руку, сгибаясь пополам.

— Воды отходят…

Потрясенный, Дик, призывая на помощь всех богов, довел Лейни до ближайшего стула и опустился на колени подле нее.

— Ты уверена? Позвонить доктору Тейлору?

Она кивнула, и в тот же миг боль острым ножом пронзила все ее внутренности. Дик заметил, как лицо ее побелело, а дыхание прервалось. Он вцепился в ее руку и не отпускал, пока не закончилась схватка. Лейни же, как ни странно, встревожилась за Дика. У него был такой вид, словно он вот-вот лишится чувств.

— Позвони доктору, — тихо попросила она, коснувшись его щеки. — А потом мы сможем поехать в больницу.

Последующие полчаса запомнились ей смутно. Дик что-то кричал в телефон, клял на чем свет стоит телефонные секретарские службы и высказывал весьма шокирующие предложения относительно того, что телефонисткам следует сделать со своими коммутаторами. В волнении он подхватил небольшую сумку со всем необходимым, собранную уже несколько недель назад; торопливо набросил пальто на плечи Лейни, отыскал ключи от одной из машин — обе связки, конечно же, вдруг куда-то запропастились — и осторожно повел ее к машине.

Дик вел себя как умалишенный:

— Но ведь еще не время, да? На сколько раньше? Лейни, тебе больно? На сколько раньше?

— На три с половиной недели.

— На три с половиной недели! Почти на целый месяц!

— Дик, будь любезен, прекрати кричать. Может, я и рожаю, но пока что не оглохла.