Демон страсти - Браун Сандра - Страница 13

– Уверена, у Сэма нашлось для вас немало захватывающих историй, – засмеялась Кирстен.

– А вам он не пересказывал все эти истории, когда вы взялись за книгу?

– В смягченной версии.

– Да. Язык механика не для ваших ушей. – Он остановился и серьезно проговорил:

– Сэм благоговеет перед вами и говорит о вас с восхищением.

Рэйлан видел, что ей это приятно. И только сейчас его поразил очевидный факт: если лучший друг Рамма так уважает его жену, значит, она никак не могла быть помехой счастью Чарли. Значит, это полностью исключало фригидность. Хотя, конечно, трудно представить, как бы один мужчина признавался другому в том, что его жена фригидна.

Так что же на самом деле? Проклятие! Полная неразбериха.

– Скажите, актер, который играет Сэма… хороший? – спросила она вдруг, прервав его размышления.

– Да, хороший. Настоящий медведь. Но, мне кажется, чтобы играть Сэма, ему чуть-чуть недостает сентиментальности.

– Тогда уж – придурковатости. Хотя за этим он, безусловно, скрывает душу нежную, как у мадонны.

– Несложно догадаться. – Рэйлан рассмеялся. – Уж как этот сукин сын смеялся над моими полетами!

– Для картины вы учились водить самолет?

– Я уже умел летать, а Сэм только рассказал, как выполняются простейшие фигуры.

– Значит, слухи о том, что у вас есть самолет, верны?

– Ну, не «Боинг-707», если вы это имеете в виду. Может, по слухам, у меня ковер-самолет? – улыбнулся он.

–..и безобразные оргии на высоте тридцать семь тысяч футов, – в тон ему весело добавила Кирстен.

Рэйлан печально взглянул на нее:

– Теперь можно смеяться сколько угодно, а тогда эта история чуть не погубила девушку.

– Актрису?

– Да. – Он остановился, подобрал ракушку и зашвырнул ее далеко в сверкающую воду. – Мы прилетели на съемки той картины в Лондон одновременно, но на разных самолетах. Пресса почему-то забыла упомянуть этот факт. Я встречался с ней лишь однажды в кабинете режиссера, где тогда находилась уйма народу.

Ветер мягко трепал его волосы, но рот был сурово сжат, а взгляд стал серьезным и задумчивым. Куда исчезла его жизнерадостность?

– Когда вся эта чушь попала в газеты, стало ясно, что нас побьют камнями в Хитроу и придется мучиться из-за всей этой шумихи. Ее тогдашний приятель телеграфировал, что у них все кончено. Мать с другого конца Атлантики позвонила и назвала ее шлюхой. Это так подействовало на девушку, что она еще долго не могла работать… Это была ее первая главная роль. Режиссер – хам, которого она боялась до смерти, агенты – хапуги и проходимцы, которым она все спускала.

Рэйлан тяжело вздохнул, долго молчал, затем продолжил:

– Она была так невинна. Она переживала все, что бездумно пишут о ней репортеры. Ублюдки! Она принимала таблетки по утрам, чтобы только подняться, и еще большую дозу по вечерам, чтобы заснуть. Кокаин только способствовал ее паранойе.

Он стоял на сильном ветру и не замечал этого. Волнение, читавшееся на его лице, делало Рэйлана очень красивым. Не было ничего удивительного в том, с какой заботой, нежностью и страстью смотрели на него кинокамеры.

Внезапно осознав, в какое уныние погрузился, Рэйлан оглянулся и поймал на себе пристальный взгляд Кирстен. И в ответ наградил ее одной из своих сардонических усмешек.

– Голливудские страдания!.. Ветер развевал свободную одежду Кирстен. Блузка то надувалась, как парус, то облепляла ее соблазнительные формы.

– Вы очень красивы, вам никогда не приходило в голову сниматься в кино?

Она засмеялась, но ветер унес звук в сторону, и Рэйлану досталось только прелестное выражение ее улыбающихся губ. Ему снова мучительно захотелось ощутить их вкус.

– Вряд ли у меня получилось бы. Я не обладаю ни талантом, ни способностью к самодисциплине.

– Вы не дисциплинированны? Не думаю. Сегодня вы с утра сидели в кресле и несколько часов корпели над одной-единственной страницей рукописи.

– Это другое.

– Почему?

– Потому что глубоко личное. Оно имеет отношение только ко мне и моим словам на бумаге.

– Для вас очень важна ваша независимость?

– Очень.

Оглядывая Кирстен, он изучал ее беспристрастно, как киномагнат молодую актрису, оценивающий ее кассовый успех.

– Возможно, именно поэтому вы и не пошли в Голливуд. Они бы уж точно посягнули на вашу независимость.

Он надеялся, что Кирстен примет вызов, и не ошибся. Она спросила, как «они» могли бы это сделать.

– Например, могли захотеть, чтобы вы отрастили волосы, а теперешняя стрижка вам чертовски идет. – Он обвел пальцами контур ее темных волос, затем нежно взлохматил ровную темную бахрому над ушами и сказал:

– У вас потрясающие глаза – большие, умные, выразительные. Таким глазам не нужны накладные ресницы. – И кончиком пальца провел по темным легким ресницам. – Красивый овал лица, высокие скулы. – Он взял Кирстен за подбородок, большой палец быстро скользнул между губами и погладил ее ровные верхние зубы. – Чарующая улыбка. И я уже убедился, что вы превосходно целуетесь.

Странная ласка закончилась прежде, чем Кирстен успела отреагировать. И, пользуясь ее изумлением, благодаря которому она все еще покорно стояла рядом, Рэйлан опустил руки и сжал ее бедра ладонями. Кирстен в шоке молча уста-, вилась на него, но мужчина не убрал рук. «Сейчас или никогда» – это он хорошо понимал.

– У вас здесь довольно узко. – Большими пальцами он тихонько поглаживал ее бедренные косточки.

Модные шорты; скроенные наподобие мужских трусов, были из такой мягкой ткани, что практически не ощущались. Ему хотелось прижать ладонь к ее плоскому животу и опустить пальцы вниз, но он побоялся, что это будет уж слишком.

– Вам не нужно худеть вот ни на столечко. – Его голос был так глух, что звучал как рык.

Она оставалась безучастной. Если он рассчитывал на то, что Кирстен бросится ему на шею, вцепится в одежду, заставит его бегать туда-сюда по песку, отдавшись первому порыву, то Рэйлана ждало глубокое разочарование.

Но она и не сопротивлялась, хотя это не прибавляло ему уверенности. Что заставляло ее грудь вздыматься, как барашки пены на волнах, и что было в ее глазах – страх или скрываемое возбуждение?

Руки Рэйлана скользнули вверх и, задержавшись на мгновение, равное одному удару сердца, легли ей на грудь.

– Им могло прийти в голову накачать это силиконом. И это было бы чертовски обидно. Вы и так хороши необыкновенно. – Большими пальцами он поглаживал упругие вершинки ее груди. – Необыкновенно. – Не надо. Она резко отстранилась. Так же резко Рэйлан снова придвинулся к ней, потому что за секунду до того, как Кирстен дернулась в сторону, он почувствовал, как отзывается на его прикосновения ее тело. То, как она отпрянула, как она сжалась при этом, выдавало ее истинные чувства. Он обнял Кирстен за талию и притянул к себе.

– Чего не надо, Кирстен? – ласково спросил он.

– Не надо меня так трогать.

– Почему?

– Потому что мне это не нравится. Мне не понравилось это вчера и сегодня тоже не нравится. Он посмотрел ей в глаза. Его взгляд был хищным, ее – настороженным.

– Вранье. Вам очень нравится. И это не дает вам покоя.

– Не правда! – Она попыталась освободиться, но Рэйлан держал крепко.

– О чем вы умалчиваете в своей книжке?

– Ни о чем важном.

– Ну-ну. То, что Рамм чувствовал к вам, и то, что вы чувствовали к нему, важно теперь.

Неожиданно собравшись с силами, она оттолкнула его.

– Оставьте меня в покое. Предупреждаю последний раз, я не собираюсь обсуждать свою личную жизнь ни с вами, ни с кем бы то ни было. Если вы не прекратите изводить меня, придется просить вас уехать.

Он глядел, как быстро и решительно поднимается она по лестнице, и проклинал себя за несдержанность…

Дорога была бесконечной. Горячей и пыльной. В зеркале заднего вида она видела клубы пыли, поднимавшиеся из-под колес и заслонявшие все, что осталось позади.