Государь - Браун Саймон - Страница 45

– Не бойся, Дженроза. Мы все зашли уже слишком далеко и нам больше не стоит бояться.

– Я не верю в рок, Эйджер, – сказала она. – Это было бы худшей судьбой, чем ты можешь себе представить.

Едва произнеся эти слова, она поняла, что сказала правду, и некоторые сомнения оставили ее душу.

Линан сидел на троне Чарионы. Тот был ему почти по размеру. «Тогда, должно быть, такая моя судьба – обладать им», – сказал он себе.

Стоящий перед ним пожилой мужчина являл собой странную смесь страха и презрения. Выглядел он вполне заурядно, Линан не заметил бы его в толпе, но в характере этого человека ощущалось нечто такое, что он находил очень привлекательным, хотя и не мог пока точно определить.

– Мне сказали, что вас зовут Фарбен, – заговорил Линан.

– Да. – Один из Красноруких ткнул его в спину навершием меча. – Ваше величество, – нехотя закончил Фарбен.

Линан скрыл поуулыбку за поднятым к лицу пальцем.

– И вы были секретарем Чарионы?

– Секретарем КОРОЛЕВЫ Чарионы. Одним из них.

– Вы знаете, куда она отправилась?

– На верховую прогулку, – ответил Фарбен. – Я ожидаю ее скорого возвращения.

– Несомненно, вместе с армией.

– Вне всяких сомнений.

– А вы остались тут защищать ее дом и очаг? – Фарбен не ответил. – Это был очень храбрый поступок.

– Я привязан ко многим произведениям искусства в этом здании: к статуям, картинам, книгам. Мне хотелось быть уверенным, что ваши варвары не используют их в качестве дров или туалетной бумаги.

За эти слова Фарбен заработал еще один тычок в спину. Он покрылся потом.

– Эти так называемые варвары теперь правят в вашем доме, Фарбен, – обыденно сказал Линан. – Я бы на вашем месте был поосторожней с тем, что говорю о них.

– Мой дом там, где живет моя королева. Четты никогда не будут править там.

«Вот именно это мне в нем и нравится, – подумал он. – Его преданность. Он оцепенел при виде меня, и все же не отречется от своей присяги на верность Чарионе».

– Я хочу, чтобы вы поработали для меня, – сказал Линан. Фарбен уставился на него, широко раскрыв глаза. – Мне нужен помощник для управления этим городом, кто-то, знающий его.

– Вы не можете предлагать этого всерьез.

– Вы будете служить Чарионе, – добавил Линан.

На это Фарбен нервно рассмеялся.

– Отличная шутка, ваше величество.

– Если вы и вправду верите, что она вернется, то наверняка ваш прямой долг – позаботиться о том, чтобы ее город сохраняли для нее?

Лицо Фарбена отразило замешательство.

– Я уже восстановил стены и городские ворота. Большая часть обломков убрана. Мои хаксусские союзники восстанавливают дома и лавки. Я хочу, чтобы жизнь здесь как можно быстрей вошла в нормальное русло, но чтобы сделать это лучше всего, мне нужен человек, готовый взять на себя управление городом и знающий этот город и его народ.

– Вы используете Даавис против своих врагов, – сказал Фарбен. И выпрямился, прежде чем добавить: – А они мои союзники.

Стоящий у него за спиной Краснорукий снова занес навершие меча, но Линан остановил его мановением руки.

– Бесспорно. И тем не менее работающий Даавис лучше всего служит своим жителям, а эти жители могут в один прекрасный день снова стать подданными Чарионы.

– Только не в случае вашей победы, – указал Фарбен.

– Не будьте столь уверены в этом. Она мне не враг. Вражда касается меня и моей сестры. – Линан видел, что на это у Фарбена нет ответа, но убедить его, похоже, еще не удалось. – Если Чариона переживет эту войну и будет готова принести мне вассальную присягу, я буду рад вернуть ей Хьюм и Даавис. Но что за город она получит, если управлять им останется завоеватель?

– Если я приму ваше предложение, люди сочтут меня предателем, – слабо возразил Фарбен.

– В таком случае я разрешаю вам дать знать всем в городе, что вы работаете на Чариону, а не на меня. Можете, если хотите, выпустить уведомления в этом духе. Я лишь прошу вас намеренно не вредить ни мне, ни моему делу.

– Ваше величество? – Фарбен не верил своим ушам.

– За это придется заплатить определенную цену, – добавил Линан.

– Понятно, – фыркнул Фарбен.

– Ничего вам не понятно. Цена состоит в том, что когда Чариона присягнет мне на верность, присягнуть придется и вам.

– Вы можете заставить меня присягнуть и сейчас.

Линан покачал головой.

– Мы с вами оба понимаем, что это не так. Несомненно, я мог бы заставить вас сделать очень многое. Мог бы даже добиться от вас произнесения присяги, но это были бы пустые слова. Я готов подождать истинной преданности.

Какой-то миг Фарбен не отвечал, а затем – самую малость – склонил голову.

Она выглядела необыкновенно желанной. Линан невольно упал в ее объятия, сжимая ее так крепко, словно она была его истинной любовью. Они не говорили, их страсть была такой могучей, что никакие слова не могли ее выразить. Их окружал и поглощал лес. Мир был пышным, зеленым и влажным.

Он вошел в нее, без труда двигаясь в унисон с ее телом. Руки его чувствовали гладкую, как бумага, кожу. Он поцелуями снял пот с ее лица; вкусом тот походил на росу. Ее волосы пахли, как земля. В свою очередь, она целовала его в грудь, в щеку, в лоб, шею и наконец в губы. Он почувствовал, как ее язык скользнул по его языку.

А затем – боль, внезапная и острая, в глубине горла. Он попытался закричать, но у него не осталось ни капли воздуха. Попытался бороться с ней, но она была слишком сильна. Она придавила Линана к земле, по-прежнему прижимаясь губами к его рту, а острый, как игла, кончик ее языка по-прежнему оставался всаженным в него, высасывая его кровь.

Но он не сдался. Положив ладони на зажатые между ними Ключи, он крепко сжал их. Тело его пронизало силой и жаром. Вампирша завизжала и взвилась в воздух. На него полилась его же собственная кровь. Вампирша захлопала гигантскими крыльями и исчезла в ночном небе. Он лежал, хватая воздух открытым ртом и чувствовал, как легкие наполняет дарующий жизнь воздух. Глаза его широко раскрылись… и увидели потолок личных покоев Чарионы. Нарисованные на нем аляповатые фрески, казалось, ожили при мерцающем свете стоящего рядом с постелью канделябра.

Тяжело дыша, он сел. Почувствовав на языке вкус крови, пальцами ощупал десны. Никакой раны не было, и на пальцах не осталось крови. Он свесил ноги с постели и встал. В двух стенах опочивальни были прорезаны окна. Подойдя к ближайшему, Линан открыл деревянные ставни. В покои хлынул чистый ночной воздух. Старый месяц висел низко над горизонтом. Небо испещряли немногочисленные прозрачные облака.

Он удивленно охнул и отпрянул от окна. Ему привиделось, как что-то, похожее на силуэт крыла, затмило луну. Линан велел сердцу замедлить биение, а разуму – прекратить воображать невесть что, и снова выглянул из окна. Луна оставалась неизменной. На фоне неба не наблюдалось никаких гигантских крыльев. Легкий ветерок доносил запах чистого воздуха, сухой земли и созревающего зерна. Это был запах осени.

– Время истекает, – тихо произнес он в ночь. – Время истекает.

Собрав одежду, он быстро облачился и вышел. Двое Красноруких удивленно посмотрели на него, когда Линан покинул опочивальню, и сразу же пристроились к нему в хвост. Обычно его раздражало такое близкое присутствие телохранителей, но только не сегодня ночью.

Он нашел помещение, которое искал, по другую сторону внутреннего двора от королевских покоев.

– Точь-в-точь как в Кендре, – пробормотал он про себя. Подойдя к письменному столу, нашел под крышкой бумагу, перо и чернила и достал их. Двое телохранителей остались у двери.

Сперва он писал быстро, но шли минуты, и постепенно перо начинало двигаться все медленнее, пока ему не пришлось, наконец, с трудом выдавливать из себя каждое слово. Примерно час спустя он отложил перо и прочел написанное. Потом достал второй лист бумаги и начал заново, закончив вдвое быстрей прежнего; тоже перечел, а затем заботливо сложил бумагу и сунул ее за пазуху рубашки.