Труп не может больше ждать - Браун Картер - Страница 8

– Как поживают ваши чулки? – Он приятно мне улыбнулся. – Я вижу, ваш друг все еще с вами, хотя "ригор мортис" уже прошел.

– Вы хотите сказать, что с самого начала знали, что он мертв? – обвиняюще спросила я.

– Моя дорогая девочка! – Он вежливо улыбнулся. – Может быть, я и близорук, но не слеп.

– Почему же вы тогда этого не сказали?

– Я решил, что так будет безопаснее, – сказал он. – В конце концов, я был один, а вас двое отчаявшихся убийц, насколько я тогда понял. Лучше быть сто раз трусом, чем один раз трупом.

– Они попытались подсунуть его вдове, – сказал ему Милройд, – но ей пришла мысль получше. Она велела им отвезти его сюда.

– Я не знал, что ты занялся бальзамированием, Алекс, – сказал очкарик, – Это выгодно?

– По крайней мере, заработок постоянный, – весело сказал Милройд. – Где он умер?

Оба выжидательно посмотрели на Рафаэля, но тот не произнес ни слова. Милройд сделал шаг вперед, и его кулак полетел прямо Рафаэлю в лицо. Рафаэль вместе со стулом быстро откинулся назад, затем медленно покачал головой. Его лицо оставалось таким же бесстрастным.

Очкарик печально качнул головой.

– Я не люблю насилия, Алекс, – спокойно сказал он. Затем он обратился к Рафаэлю. – Лучше скажите ему все.

Рафаэль продолжал молчать. На сей раз его ударил очкарик, и даже еще сильнее, чем Милройд.

– Конечно, иногда насилие просто необходимо, – раздраженно сказал он, – Будете отвечать, друг мой?

Рафаэль что-то коротко сказал по-испански, по-моему, совсем не имеющее отношение к делу. Очкарик взглянул на меня.

– Вы же не хотите, чтобы вашего друга изуродовали?

– Оставьте его в покое! – разозлилась я.

– Буду только рад, – сказал он. – Как только вы ответите на вопросы.

Я совершенно не понимала, зачем Рафаэль дает себя избивать, поэтому сказала:

– Видите ли, Рафаэль является телохранителем…

– Великолепного Артуро Сантерроса, – прервал меня очкарик. – Это мы знаем.

– Все это произошло в их доме прошлой ночью. Рафаэль подумал, что Вторм – заговорщик, вот он и застрелил его. Он не знал, что это Вторм, до сегодняшнего вечера.

Милройд и очкарик недоумевающе уставились друг на друга и долгое время молчали.

– Благодарю вас, – сказал наконец очкарик. – Я должен сказать, что вы умнее, чем ваш друг Вега. Но, насколько мне известно, от телохранителя не требуется особого ума!

– Пер диос! – сдавленным от злости голосом сказал Рафаэль. – Мне следует прострелить вашу жирную голову и посмотреть, что оттуда выпадет!

– Мне надо испугаться? – Очкарик ухмыльнулся. – Не думаю, что когда-нибудь вам представится такая возможность.

Милройд нетерпеливо прервал его.

– Давай прекратим болтовню! – сказал он. – Что нам с этим делать, Бен?

– Я считаю, что труп нужно вернуть на место преступления, – сказал очкарик. – Это ведь было бы справедливо?

На лице Милройда появилась усмешка.

– Ты хочешь сказать, что его надо доставить обратно в дом Артуро Великолепного?

– Точно. – Очкарик кивнул.

– Я думаю, что это прекрасная мысль! – с энтузиазмом воскликнул Милройд, – И я даже знаю людей, которые этим займутся!

Рафаэль медленно повернул голову и посмотрел на меня. Какую-то секунду я вид ела, как из-под его темных очков выбивается пламя.

– Не беспокойся, Рафаэль, – торопливо проговорила я. – В такой ситуации, как эта, мы снижаем оплату!

Глава 5

Дом на Биверли-Хиллз, который снимал Артуро, был очень приятным, но в то время я не смогла оценить его по достоинству. Мы медленно вышли из машины, и я старалась не смотреть в сторону багажника, потому что знала, что Джордж опять лежит там, и эта мысль угнетала меня.

Милройд высунул голову из "кадиллака", который следовал за нами неотступно до самого дома, и сказал:

– Мы сейчас едем обратно, Вега, но не вздумайте попытаться вновь избавиться от этого тела сегодня ночью. Мои люди наблюдают за домом, и вам не удастся проехать по улице и десяти ярдов. Этот труп принадлежит Артуро, и мы хотим, чтобы он получил его!

Затем "кадиллак" развернулся, оставив нас с Рафаэлем на крыльце.

– Ну что ж, – нервно сказала я, – если ты не возражаешь, Рафаэль, я просто сяду в такси и поеду домой.

– Ну, конечно, Мевис, – слащаво сказал он. – Мне только хочется, чтобы ты сначала кое-что сделала.

– Прости, – я покачала головой, – Но я сейчас вовсе не склонна к сантиментам, амиго.

– И я тоже, – заторопился он. – Я просто хотел, чтобы ты встретилась с Артуро и объяснила ему, почему мы вернулись назад с трупом. Скажи ему о твоей великолепной идее подкинуть труп вдове, и что из этого вышло.

– Любой может ошибиться, – рассудительно сказала я. – Я надеюсь, с этим ты не будешь спорить?

– Я согласен, чикита, – сказал он. – И уверен, что не каждый может так изумительно ошибаться, как ты! Твои ошибки просто гениальны, не менее!

– Ну, – сказала я, – грубить вовсе не обязательно. Ты тоже сегодня особого ума не проявил!

– Согласен, – сказал он, – Но меня наказали за мои ошибки, а тебя – нет! Так что придется об этом позаботиться мне. Пойдем!

– Только посмей дотронуться до меня! Дальше я сказать ничего не успела, потому что он схватил меня за локоть, и я полетела через комнату и приземлилась на софе.

– Ах! – сказал мягкий голос. – Но это очаровательно!

Какая изумительная девочка! Ты не сказал, что приедешь не один, Рафаэль, и причем в такой прекрасной компании. У тебя хороший вкус!

Я бросила с софы взгляд и решила, что здесь, должно быть, какая-то ошибка. Этот человек просто не мог быть Артуро Ослепительным, или Баснословным, или как там его еще звали. Он был не более пяти футов и двух дюймов ростом, и я могу поклясться, что при этом он еще носил сапоги на высоченных каблуках! Его темные волосы свисали на лоб, закрывая один глаз, что было утешительно, ибо второй глаз был мутным и кроваво-красным, как у какого-нибудь завсегдатая кабака, который очнулся в канаве через несколько дней после того, как прошел дождь. На нем была шелковая рубашка с жемчужными пуговицами, заправленная в туго обтягивающие черные брюки, уходящие в отполированные до блеска сапоги. К сапогам были приделаны огромные серебряные шпоры, так что при ходьбе раздавалось динг-динг-динг. На кончике его носа сидело огромное родимое пятно, которое вроде бы дрожало, когда он глядел на меня.

– Баснословный? – слабым голосом спросила я.

– Кто же еще? – вежливо сказал мне Рафаэль. – О Ослепительный! Позволь мне представить тебе Мевис Зейдлиц.

– Я восхищен. – Артуро присел на диван рядом со мной. – Американские женщины так прекрасны! Я уже многих встречал, когда приехал сюда, но вы – самая прекрасная из всех, Мевис. Я буду вечно признателен Вега за то, что он привел вас сюда. – Он взглянул на Рафаэля и махнул ему рукой.

– Идите! – резко сказал он.

– Попробуй только! – сказала я Рафаэлю. Артуро приветливо мне улыбнулся, показывая в улыбке зубы, что было ошибкой, на которую кому-нибудь следовало ему указать.

– Время – деньги, как говорят у вас в Америке, о прекраснейшая! – сказал он. Он опять посмотрел на Рафаэля. – Иди, толстяк, – холодно сказал он, – прежде чем я не послал телеграмму отцу, что ты – контрреволюционер!

Рафаэль молча поклонился и вышел из комнаты, твердой рукой закрыв за собой дверь. Артуро взглянул на меня, вновь улыбнулся, придвигаясь ко мне по дивану все ближе и ближе.

– Чего Ты хочешь, о моя сверкающая любовью? – мягко спросил он. – Бриллиантовое кольцо, может, просто денег? Только скажи, и все будет твое.., утром.

Я сглотнула.

– У меня был тяжелый день, – нервно сказала я. – Я хочу чашечку кофе, но только сейчас.

– Ага! – Он закатился смехом и хлопнул меня по бедру, затем позабыл убрать руку. – Чудесно! – Внезапно он перестал смеяться и посмотрел на свои золотые часы, – Но уже поздно, и совсем нет времени. Раздевайся!