Смертельный блюз - Браун Картер - Страница 14

— За то, чтобы я вспомнил! — провозгласил Муллинс.

Мы начали пить.

Запасы музыканта оказались нескончаемы. Сколько я в себя влил, подсчитать было трудно. Стены и пол, звуки и лица плыли перед глазами, в голове стоял туман.

Муллинс сразу же занял позицию на полу. Он поставил рядом с собой три полные бутылки и стакан. Он играл на трубе, наливал, снова играл...

Эйприл пыталась имитировать походку Элен: она ходила туда-сюда, то садилась на табурет, то перебирала бутылки...

Эйприл начала танцевать сама с собой. Я охотно потанцевал бы тоже, но не мог подняться на ноги: они были ватные, а пол в домике вообразил себя, почему-то, палубой корабля.

Эйприл, видимо, на мгновение, отключилась и стала падать, хватаясь руками за мебель. Она села, отыскала мутными глазами меня и не нашла ничего лучшего, как браниться:

— Шизофреник! Олух!

— Эт-то я?..

— Вы, Бойд! Вы пьяны! И я пьяна!

— А я трезв, — чтобы произнести эту фразу, Муллинс перестал играть.

Выглядел трубач, как мне показалось, действительно трезвым, хотя две бутылки из трех уже были пусты. Я не без труда повернулся к Эйприл:

— Я что-то сделал не так?

— Ваш этот... дурацкий эксперимент провалился...

— Н-нет! Я категорически... Сейчас мы с вами ляжем на диванчик и посмотрим, провалится он или нет.

— А как же вот это... что вы хотели... реконстру... рукенстру... Э, черт!..

— Эйприл, мы созданы для любви!

— Я тоже, — уточнил Муллинс.

Я встал. Пол понесся мне навстречу с космической скоростью, и спустя мгновение я обнаружил себя лежащим.

— Об этом мы... не договаривались, — прошелестели мои губы, и я пополз к креслу.

Когда я взобрался на него, Муллинс опять играл, а Эйприл опять кружилась.

— Проклятая музыка! — заорал я. — У меня болят от нее уши. Эй, вы! Мои уши...

Муллинс резко оборвал мелодию. Легче мне не стало: камнем навалилась тишина. Это был могильный камень. Я пытался придти в себя.

— Что мы должны делать дальше? — крикнула Эйприл: она, как и я, не владела голосом.

— Он — играет, она — сидит с ним, — крикнул я.

— Вы уверены?

Эйприл, шатаясь, подошла к Муллинсу, ноги ее подкосились, она не села, а, скорее, упала на бок.

Муллинс посмотрел, подумал и затянул блюз.

— Ну, Эйприл, подумайте, что сделала бы Элен сейчас!

Мои слова попали в цель: Эйприл вдруг начала гладить Муллинса по волосам, тереться о плечо и даже о ноги — как собачонка.

— Милый, дорогой...

Он оторвался на миг от трубы — погладил девушку в ответ.

— Элен... Нет, ты не Элен.

И снова заиграл.

Я вслушивался в мелодию и пытался вспомнить, что играл Муллинс в тот роковой вечер.

А эти двое так увлеклись друг другом, что я понял: наступил час убийства.

Я осторожно встал с кресла и, балансируя руками, зашел за спину Муллинса. Вытянул палец и «бабахнул» в Эйприл:

— Пуф! Падай!

Эйприл сыграла свою роль до конца. Упала она превосходно и даже перестаралась: в своем падении Эйприл обнажила не только ноги, но и бедра. Музыкант перестал играть и с интересом рассматривал открывшиеся сокровища Али-Бабы.

Но вот Муллинс затянул свой похоронный блюз «Он больше не шевелится» — его-то я вспомнил. Именно под эту мелодию вступили мы с Луи Бароном на палубу яхты.

— Всем — большое спасибо! — уныло сказал я. — Эксперимент закончен.

Эйприл поднялась с неохотой: ей больше нравилось лежать.

— Ну почему... — проговорила она заплетающимся языком, — почему закончен?.. У меня вот здесь чего-то не хватает... — она показала на лоб, где, по ее мнению, должна была быть дырочка от пули.

— Мистер Муллинс, — обратился я к музыканту, — вы вспомнили? Ну хоть что-нибудь...

Он положил инструмент рядом с собой.

— Что?

— Вы вспомнили детали, подробности?..

— Какие?

Он был пьян в доску.

— Ну вы хотя бы слышали, как я «бабахнул» в Эйприл и крикнул ей «падай»?

— Нет.

Я плюхнулся на диванчик рядом с Эйприл. Она потянулась к бутылке на полу. Подняла ее, поболтала и сказала очень просто:

— Предлагаю выпить. Эксперимент завершился рестуа... резульстуа...

— Результативно! — не выдержал я издевательств над языком.

— Да! — Эйприл подняла палец. — Теперь мы знаем точно: мистер Бойд — гениальный дурак!

— Умная! — огрызнулся я.

Муллинс молча нашел полную бутылку и занялся стаканами. Для пьяного человека он действовал необычайно четко: не пролил ни капли.

Мы подняли свои чаши, но в это мгновение домик затрясся, как будто под нами проснулся вулкан. На самом деле кто-то стучал в дверь. И я уже начал догадываться, кто.

— Стучат, — глубокомысленно изрекла Эйприл.

— Наверное, хотят выпить, — Муллинс взял трубу и затянул блюз «Я ничего тебе не дам».

— Откроем? — нерешительно предложил я. — Дверь может не выдержать.

— Там — мужчина, — пришла к заключению Эйприл. — Это определенно мужчина. Открывайте, я хочу... его видеть.

Пошатываясь, я подошел к двери и щелкнул замком. Потом предусмотрительно отошел по стеночке в угол. В домик Муллинса ввалилось нечто огромное бело-красное и к тому же пыхтящее. Белыми, как я разобрался, были бинты и нашлепки, красными — нос и остальные части тела. Все это передвигалось как-то боком, неуклюже переставляя ноги и пошатываясь, ну, почти, как я.

— Хелло! — прохрипело чудовище и уставилось на красавицу. — А где коллега?

— Чей?

— Мой!

— Я здесь, Свейн! — пришлось выползать из своего угла. — Что это с вами?

— Не притворяйтесь! Это вы!.. И вам от меня не уйти!.. Надеялись на Барона? Хотели избавиться от конкурента? Нет, я еще смогу уложить вас...

Он не закончил. Потому что я вспомнил Лапчатого и то место, куда он бил. Мне было достаточно несильного удара ногой по колену Свейна, как агент, театрально взмахнув руками, упал. Его красная рожа оказалась доступной. И я вмазал по ней кулаком от всей души.

Свейн даже не хрюкнул. Он застыл на полу, как озеро студня.

Я был вознагражден за труды радостным воплем Эйприл:

— Экстракласс! — она посмотрела на меня с восхищением. — Я первый раз наблюдаю вас в деле, и уже готова простить этот эксперимент...

— Он закончился, и не напоминайте о нем, — потупился я.

— Тогда... разойдемся по домам, — сказала Эйприл.

Мы обошли отдыхающего Свейна, кивнули Муллинсу и выбрались из домика. Вслед нам неслась заупокойная песнь трубы «Он больше не шевелится».

Глава 7

Как истинный джентльмен, я решил провести Эйприл до самого домика.

Держась за руки, мы дошли без хлопот.

После шестой попытки Эйприл вставила ключ в замок и открыла дверь. Я втолкнул даму в комнату и, поддерживая рукой за талию, занялся поисками выключателя. Он был обнаружен! Свет вспыхнул, и мы посмотрели друг на друга.

От великолепной Эйприл осталось лохматое существо с неясным взором. Я, видимо, выглядел не лучше.

— Сейчас я угощу вас, Бойд, — начала Эйприл, но осеклась. — А виски у меня нет!

— Вообще-то, Эйприл, мне почему-то не хочется виски, — сказал я. — Я предпочел бы кофе.

— И кофе нет.

Эйприл расплакалась.

Я принялся утешать ее, но она рыдала, как нанятая. Что было делать? Я зажал ее мокрое лицо в своих ладонях и сказал:

— Подождите пять минут. Сейчас я принесу выпивку.

— Вы решитесь на такой героический поступок... — восторженно всхлипнула Эйприл.

Я выбрался на дорожку и начал соображать, где находится бунгало Муллинса. Хотел идти на звук, но труба молчала.

Когда я ввалился в домик музыканта, Свейн все еще лежал на полу. Муллинс рассматривал эту гору мяса с любопытством. Он поднял голову, увидел меня, и лицо его перекосила злобная гримаса:

— Какого черта вы тут шляетесь?

Я почувствовал себя так, как будто сегодня действительно убил Элен Фицрой, «бабахнув» в нее из пальца.

— Выпить.. Крошка... плачет... Нет виски... — слова не шли на язык.