Пиратское братство - Волошин Юрий - Страница 5

– Так они долго будут копить себе на жизнь.

– А у них никто не может прокутить или пропить, или еще куда бесполезно потратить много своих денег. Никому всех не выдают, а лишь малую толику, чтоб, значит, только отдохнуть и немного повеселиться в порту.

– Интересно, а наши сокровища нам отдадут? Хорошо бы. А то в порт на стоянку придем – и выйти не на что будет, а свои камушки боязно доставать.

– Этого я не знаю. Вот скоро дойдем до порта, тогда все и станет ясно.

На четвертый день матросы возвестили, что впереди показался Каликут – база португальцев на побережье. Старик, постоянно находившийся поблизости, сказал на французском:

– Вот и отдых скоро, ребята. К полудню станем у причала, разгрузимся и немного развлечемся. Охота небось, а?

– Да мы и так не устали, Леонар, – ответил Гардан. – Мы долго на берегу были. А в море и недели не пробыли. Да и не на что нам погулять на берегу. Ведь у нас все отобрали.

– Ну, это не совсем так. У вас отберут не больше половины, да и то, как посмотрит капитан. Остальное вернут – и можете погулять на славу. Вы ребята осмотрительные и глупостей не допустите. Я уже понаблюдал за вами. Так что не унывайте и всегда надейтесь на лучшее. Без надежды очень трудно жить.

– Спасибо, Леонар, за радостное сообщение, – улыбнулся Гардан, в то время как Пьер внимательно вслушивался в их речь, стараясь уловить ее смысл. Это ему уже немного удавалось, хотя и с трудом.

А Гардан за эти три-четыре дня уже мог понимать французскую речь и даже отвечать на вопросы вполне уверенно. Правда, Леонар старался говорить с ними только простыми словами.

Глава 3

Будни

Дни текли незаметно и довольно весело. Люди в команде оказались не очень старыми, и ребятам не приходилось скучать. Однако и здесь они были самыми молодыми, и это сказывалось на отношении к ним. Умудренные старожилы смотрели на друзей несколько свысока и покровительственно. И все же им здесь нравилось. Атмосфера располагала к веселому настроению.

– Знаешь, Гарданка, – сказал Пьер другу, – мне кажется, что у меня с французским дела идут лучше, чем с другими языками.

– Так это здорово! Может, потому, что этот язык тебе больше нравится, или тебе просто здесь по душе, вот ты и стараешься.

– По-моему, ты прав. А еще мне нравится, что мне разрешают и даже учат стоять на руле. Как интересно!

– Так ты постоянно стремился к этому. А капитан наш ищет способных людей для разных дел. Вон слышишь, колокол отбил призыв к пушечной стрельбе? Сейчас начнем палить. Вот это мне нравится, хотя у тебя получается лучше.

– Это так, Гарданка. Мне охота так нацелить ствол, чтобы промаха никогда не получалось.

– Ладно тебе, пошли на сбор, а то опоздаем. Уже плотики спускают.

Матросы, свободные от вахты, спешили к бортам. В воде уже покачивались плотики с вертикально поставленными щитами, окрашенными в белый цвет. Эти щиты размером пять на пять футов были целями для пушкарей. Они размещались на разном расстоянии, с тем чтобы пушкари учились поражать их на любой дистанции.

Каждое попадание награждалось премией. Все результаты пальбы заносили в журнал, а потом определялись наиболее меткие пушкари, которые получали дополнительную долю при дележе добычи или прибыли от торговли.

Ребята затыкали уши при каждом выстреле и следили за попаданием.

– Мазила! – кричали матросы, видя, как очередное ядро взметнуло воду в тридцати ярдах от цели. – Тебе лишь по девкам глазами стрелять в портах! Отходи, дай достойным стрельнуть!

Раздосадованный стрелок отходил, и вскоре опять раздавались подобные крики, ибо мало кто мог похвастаться меткостью стрельбы.

– Пьер Блан! – раздался выкрик. Это нашего Пьера вызывали к пушке.

Пьер сам должен был заряжать пушку. Он торопливо и тщательно протирал банником ствол, заглядывал в него, проверял ладонью и, лишь убедившись в чистоте канала ствола, приступил к закладке пороха и пыжей с ядром. Ядра были из мягкого камня, которые применялись только для подобных учебных целей.

Пьер неторопливо наводил ствол, поворачивая на вертлюге тяжелую махину. Это было не очень легко, но мальчишка старался вовсю. И пот тяжелыми каплями собирался на его озабоченном лбу. Его почти белые волосы слегка шевелились на ветру, но он не обращал на них внимания.

– Пьер Блан! – раздался возглас главного пушкаря. – Долго возишься! Время истекает. Торопись!

Пьер не ответил, стараясь не отвлекаться. Наконец прицел был установлен, и он взял в руку фитиль. Порох в затравнике коротко вспыхнул. Пушка грохнула, выбросив горизонтальный столбик дыма.

– Попал! Вот стервец, попал! – матросы радостно кричали, хлопали Пьера по плечу, а тот внимательно глядел в море, где на волнах покачивались щепки разбитого им щита. На душе у него было радостно, и он со слезами умиления услышал марш, исполняемый музыкантами в его честь. Этот марш раздавался не так уж часто, и тем радостней было ему слышать его, мальчишке, который всего месяц назад был принят в это странное братство волков.

Густав Руж оглаживал ладонью огненно-рыжую бороду шириной с лопату и зорко вглядывался в плавающие щепки. Это был главный пушкарь, его серые колючие глаза постоянно смотрели подозрительно и настороженно. Ему было лет под пятьдесят, он был коренаст, невысок, а на лице выделялся объемистый нос, формой и даже размером напоминающий столовую свеклу. И цветом он мало отличался от нее. Человек этот был строг и даже груб, но мастерство в своем деле ценил и уважал.

Он подошел к Пьеру и внимательно оглядел покрасневшего юношу.

– Молодец, Блан. Из тебя выйдет отменный пушкарь, и я уже сейчас готов поручиться за тебя. Старайся, а я доложу капитану, и тебе увеличат долю. – Он покровительственно и в то же время поощрительно похлопал мальчишку по плечу и, повернувшись к корабельному писарю Крипэ, сказал: – Пометь его на дополнительное поощрение, Крипэ.

Крипэ согласно и молча кивнул, прищурил единственный глаз, отчего и получил прозвище Кривой, скрипнул пером и выкрикнул следующего пушкаря.

– Да, Петька, – с восхищением протянул Гардан, когда все закончилось и матросы расходились по своим делам, – здорово у тебя получается. А я как ни стараюсь, ничего толкового не получается. Даже по ближней мишени не попадаю. А ты вон самую дальнюю разнес в щепы! Завидно даже!

– Только не завидуй, Гарданка. Так уж получилось. Зато у тебя с саблей, с луком и ножами получается, и даже без оружия. Так скоро ты и самого сильного победишь, которого зовут Дуарте. Вот когда будет праздник!

– Сказал! Этого португальца сам ваш дьявол вместе с нашим шайтаном не осилят. Он, говорят, два года в плену у китайцев был и там всему научился.

– Зато ты ловчее и быстрее. Лишь весу в тебе намного меньше, а то бы ты ему показал, Гарданка! Мы же еще пока мальчишки по сравнению с ними. Тут самому младшему двадцать лет, а мы и до шестнадцати с трудом дотягиваем.

– И то верно, Пьер. Я уж и забыл, какое время года сейчас, с этими странствиями. Не поймешь, зима сейчас или лето. Как ты думаешь?

– Наверное, осень. Уже дождливый сезон начался. Видишь, почти каждый день ливень идет. Вот и сейчас скоро хлынет.

– Стало быть, мы уже второй год в бегах обретаемся. А кажется, что только недавно я за тобой гнался на своем Алмазе. Ой, даже в пот бросило от воспоминаний. Хороший был конь. Скучаю я по лошадям, Петька.

– Еще бы! Всю жизнь с ними, как тут не заскучаешь. Погоди, будем в порту стоять, авось удастся поездить. Надо будет устроить небольшой пробег на лошадях.

– Вот это ты здорово придумал, Петька, друг дорогой! – И Гардан со всех сил обнял Петьку своими смуглыми руками.

Их разъединил поток воды, хлынувший с небес.

По установившемуся порядку все во время ливня раздевались догола и вместе с капитаном занимались мытьем тел и одежды. За этим капитан следил неукоснительно. Петька заметил:

– Наш капитан страсть как не любит грязи. Откуда это у него? Может, он из дворян или из какой богатой семьи?