Небо и корни мира - Тулянская Юлия - Страница 69

На другой день, когда рассвело настолько, чтобы лучники видели свои цели, король Неэр послал вардов на приступ. Радошу нравился звук, с которым вражеские стрелы пролетали мимо и – особенно – ударялись в деревянные балки, поддерживающие над каменными стенами Даргорода навес. Оперенье стрел свистит, наконечник втыкается в деревяшку, древко дрожит. Еще бы вреда от них не было – век бы слушал… Радош тоже натянул лук. Бывало, мальчишкой на охоте с отцом он учился натягивать лук и спускать тетиву. Отец Радоша теперь где-то ходит в лесах с ватагой, тоже воюет, и они давно не виделись. Там с ним и мать. Ополченцы часто уходили в лес семьями и жили на тайных засеках, о которых не знает враг.

Король Неэр послал на стены пеших ратников с лестницами. К воротам придвинулся таран, а под прикрытием подступной машины – дощатого навеса на колесах – к стене подошли пехотинцы с кирками и лопатами. Их прикрывали осадные башни. Колояр ожидал, что, как это обычно делается, с башен перекинут мостки и попытаются перебраться на стену. Но мостков с деревянных башен кидать не стали. В них появились лучники и начали бить из луков с нескольких шагов. Даргородские стрелки тоже не зевали, но на место убитых в башни взбирались новые и продолжали сбивать дружинников со стен.

Колояр приказал стрелять горящими стрелами. Но варды были готовы к этому: башни заранее политы водой. Наконец они начали гореть, и их оттащили назад, а одна так и осталась на месте, понемногу превращаясь в факел. Рыцари Неэра во главе с самим королем некоторое время маячили перед воротами, ожидая, что ворота падут – и они ринутся в город. Ворота не пали, и натиск вардов был сбит. Но за ночь при свете костров варды построили новую башню, починили прочие осадные приспособления и опять начали штурм. Они, измученные нуждой, были воодушевлены ожиданием победы и близкой награды на небесах, которая многим представлялась теперь просто отдыхом. Нападавшие ощутимо превышали защитников числом, поэтому положение даргородцев становилось незавидным: они лишились возможности сменяться, им всем приходилось оставаться на стенах, чтобы сдерживать натиск врага. На четвертый день варды не прекратили штурма и ночью. Они пытались влезть на стены при свете факелов, обстреляли горящими стрелами и подожгли деревянный навес. Защитники не сумели его потушить, пришлось поломать и забросать пламя землей. А на седьмой день под вечер обрушилась стена, к которой король посылал работников с кирками.

Кресислав и его дружинники под обстрелом из осадных башен сбрасывали вниз приставные лестницы. Временами на стене завязывалась короткая рукопашная, но нападавшим не удавалось закрепиться. В случайное мгновение передышки Кресислав бросил взгляд в сторону и увидел, как оседает стена. Ее подрыли и ударили тараном. Она посыпалась, сперва медленно. Люди на ней замерли и опустили руки с оружием. Среди них выделялся статью воевода Колояр, бывший каменщик, раньше сам клавший крепостные стены. Крес закричал ему что-то, не слыша сам себя и не понимая, почему так сильно опоздал его крик, и на месте стены – уже дымящаяся сухой пылью брешь?

– Держите проход! – крикнул Кресислав и первым побежал к бреши, точно в одиночку мог заслонить дорогу рыцарской коннице.

Но по пути он кликнул хельдов. Срывая глотку, размахивая руками, Крес докричался до них, созвал со стены и повел к образовавшемуся на месте стены завалу, на который карабкались пешие варды. Конница уже подскакала, но тяжелым всадникам не удалось перебраться через груду камней. Пешие рвались вперед: то ли чтобы оттеснить защитников от завала и разобрать его, то ли чтобы пробиться и открыть ворота. Лучники вардов продолжали стрелять из осадных башен.

Кресислав показал мечом:

– Перевернем их!

Хельды ринулись сквозь ряды врагов и, нажав плечами, опрокинули две ближайшие башни, а потом вернулись назад. Бревенчатые махины, рухнув, загородили подходы для других башен.

– Поджигайте их… Поджигайте!.. – голос уже не слушался Креса.

Он хотел, чтобы большой огонь мешал нападавшим, особенно – пугал лошадей. Внутри бреши завязалась отчаянная рубка, к вардам подошла подмога. Откуда ни возьмись на завал вспрыгнул большой черный пес и с рычаньем кинулся в гущу схватки.

– Закладывайте проход! – кричал Крес. – Давайте сюда что попало!

Этой работой прямо среди боя, в неразберихе сечи занялись горожане – женщины, старики, подростки. Подоспевший Брослав деловито показывал им, где сложены заготовленные запасы камней и из каких ближайших домов прежде всего тащить столы и лавки. Камни передавали по цепи, как ведра во время пожара. Рыжие пряди лекарки Ликсены, которая оказалась в цепочке последней, метались прямо в сутолоке боя, среди звона мечей. С края стены, еще державшегося над обвалом, стрелу за стрелой пускал Радош, следя, чтобы никто из вардов не приближался к целительнице. Завал из камней, бревен и всякого хлама рос, словно курган над телом воеводы Колояра и других погребенных под стеной воинов.

Мирный вечер делался все темнее. Девонна расчесывала Шалого. Маленький Кресислав уже крепко спал. Яромир сидел на лежанке. Силы не возвращались к нему. Крохотная ящерица – Гриборкен – примостилась на столе возле лучины. В глазах-лазуритах плясало по огоньку.

Что-то тихо ударилось в закрытую на ночь ставню. Девонна насторожилась. Она легко отличала случайные звуки от тех, которые вызвала чья-то настойчивость. Вестница приоткрыла ставни, потихоньку, чтобы влажный весенний ветер не выстудил покой. Во дворе сквозь сумрак вычерчивалась щуплая светловолосая фигурка.

– Волчок! – угадала Девонна.

– Можно я влезу в окно, вестница?

Волчок не просто умел прятаться: он прятался всегда. Сын лесовицы с мохового болота, он любил укромные места и тишину. Волчку в голову не пришло ни постучаться в калитку, ни взойти на порог. Когда Девонна отворила ставни, он бесшумно подтянулся на ветке яблони и влез в окно. Сразу же, без лишнего слова Волчок вытащил из-под меховой накидки захватанное помятое послание. Девонна подошла к лучине. Следы чьих-то пальцев на бумаге оказались пятнами крови.

Кресислав писал это письмо неподалеку от бреши в крепостной стене. Во время боя он так отмахал руку мечом, что она дрожала, и пальцы не чувствовали пера. Крес написал:

«Девонна, спасай нас, сделай что-нибудь! Колояр погиб, я держу оборону, Радоша послал за подмогой в глубь наших земель. Если Яромир жив, если в силах сесть на коня, княгиня, езжайте в Даргород. Говорят, он при смерти и вот-вот разверзнутся небеса. У людей нет сил держаться, и умирать страшно, потому что ждет Подземье, и все потеряно. Прости, Девонна, что неясно пишу, времени писать-то нет. Покажи людям Яромира живым, а то конец. Дальше слушайся Волчка, он остальное знает».

Волчок стоял в углу, бесшумный и почти невидимый даже в человеческом жилище. Ночью он вышел из даргородской крепости и прошел прямо сквозь вражеский стан, не потревожив ни караулы, ни лошадей.

Девонна подошла к мужу. Яромир сидел, бессильно уронив на колени руки. Его тело стало чужим его душе. Девонна не дала Яромиру умереть, но ему так и не хватило сил возвратиться к жизни. Вестница присела рядом с мужем, взяла его тяжелую покорную ладонь в свои. Яромира можно было бы привезти в Даргород, хоть верхом он и не сумел бы сам править лошадью. Но чем помогло бы Кресиславу и его дружине увидеть князя Севера, неподвижно сидящего в санях, с помутившимися глазами и застывшим на лице выражением отрешенности от всего?

– Яромир. Твои друзья зовут тебя на помощь, – тихо сказала Девонна.

Тот беспокойно повел взглядом, губы разомкнулись и сомкнулись, точно он хотел дать ответ. Девонна с надеждой вгляделась в его лицо, все еще мужественное, все еще сохранявшее печать былой силы. Вестница тихо заплакала, опустив голову ему на колени. Если бы она могла, она родила бы его снова, как мать, чтобы он стал молодым и здоровым.

Утром Элстонд сходил к соседям, попросил сани и коня. Девонна поднялась очень рано, собрала мужа в дорогу. Она не сказала, куда они собираются. Хозяйка Кейли хотела спросить: ей было неуютно, когда в доме делалось что-нибудь без ее ведома. Но Девонна поглядела на нее так решительно и печально, что Кейли отпустила ее без расспросов.