Мстители Каррига - Браннер Джон - Страница 3

Прибывшие с Героном путешественники-южане попросили, как того требовал обычай, предоставления им временного гражданства. Чиновники записали имена просителей и вручили каждому плакетку из белого фарфора величиной в ладонь, имевшую силу временного удостоверения личности.

Среди путешественников Бавис Кноль заметил двоих, которые не принадлежали к обычной массе ремесленников, мелких торговцев, бродяг и авантюристов. Вместо того, чтобы почтительно стоять, пока Герон излагал свою просьбу, они сели рядом с ним на стулья, и тот факт, что он не возражал, достаточно ясно демонстрировал, что он считает их лицами одного с ним статуса. Герон не представил их, но это соответствовало обычаю, - пока они не получили временные гражданские удостоверения, официально они не существовали. Бавис Кноль отметил для себя их имена, когда они называли себя писцу, и - сам не зная почему - запомнил, что темноволосого звали Белфеор, а светловолосого, худощавого - Паргетти.

Когда они ушли, у него было странное чувство, что Белфеор глубоко заглянул в него, выведывая тайны, которые Бавис Кноль оставил бы при себе. Естественно, подобная мысль была чепухой. Но все же она беспокоила.

Огромные двери аудиенц-зала закрылись; улаживать еще какие-то дела сегодня было не нужно. Слуги немедленно принялись вносить из боковых дверей скамьи для вечернего собрания, расставляя их группами для различных родов и кланов. На стенах вместо обгоревших до головешек укрепляли ярко пылавшие факелы. Хотя царапанье скамей по каменным плитам оскорбляло его слух, Бавис Кноль не покинул трона.

Завтра…

Внезапная острая боль пронзила его грудь. Он словно погрузился в эту боль; он чувствовал, как сердце стучит все медленнее и останавливается, а в глазах темнеет. Хватая ртом воздух, он преодолел приступ.

Все еще тяжело дыша, он украдкой осмотрелся. Кажется, никто ничего не заметил. Он был таким, каким был всегда, - естественно, постарше и с глубокими морщинами на лбу, но все еще крепким и статным. Но рука Божья уже проникла в его тело и сжала сердце, - предупреждая.

Бавис Кноль, глава рода Паррадайл, правил в Карриге уже восемнадцать лет, и за все это время никто не сумел побить короля. С каждым годом король становился сильнее, крепче и хитрее. А Бавис Кноль тщетно ждал, когда и с ним произойдет то же самое.

Существовало ли более ясное предостережение, нежели тень смерти, чтобы показать ему, как он заблуждался?

В самом деле - он заблуждался, он был неправ. Эти восемнадцать лет, когда, как он воображал, осуществлялись его сокровенные замыслы, оказались займом у богов. А теперь время его правления истекло. И сопротивляться было бесполезно.

С признанием этого факта отпустила и боль, сердце снова забилось ритмично. О, знамение было несомненным! Так пусть же Королевская Охота в этом году пройдет как должно, даже если, как утверждают, Саикмар из рода Твивит убьет короля. Пусть его! Да будет явлена воля богов, чтобы положить конец этому жалкому маскараду.

Приняв такое решение, Бавис Кноль поднялся с трона и величественно зашагал из зала.

Герон медленно ехал по многолюдным улицам, соседствующим с рыночной площадью, - оба чужака-южанина рядом с ним. Лица их приняли покровительственное выражение, что отнюдь не соответствовало провозглашенной Белфеором терпимости. Эти двое задали ему загадку. Было в них что-то фальшивое, противоречащее человеческой природе…

Он принял решение и теперь ждал только подходящего момента.

На рыночной площади теснились вьючные животные каравана и их владельцы. Люди и грааты перемешались, и измученные надзиратели пытались удержать наемников, обязанных вечером и ночью охранять ценные товары, - а те то и дело пытались улизнуть в ближайшую таверну. Кабатчики без устали выкрикивали предложения - они знал толк в своем деле. Людям нужен был ночлег - и тем, кто хотел выгодно продать товары, а для этого следовало наутро успеть поставить навесы на лучших местах, и тем, кто просто устал и не намеревался тащиться на другой конец города. В результате время от времени вспыхивали ссоры.

Герон слез с седла и вперевалку направился в самый центр перебранки. Его приказы и предупреждения возымели действие, и он, удовлетворенный, вернулся к Белфеору и Паргетти.

– Ну, господа! - воскликнул он. - Что собираетесь предпринять?

Белфеор пожал плечами.

– Думаю, надо искать крышу над головой, - ответил он.

– Здесь счастья вам уже не видать. Что было для ночлега - расхватано. Знаете, у меня тут дом, маленький, но удобный, и если вы согласны поселиться в одной комнатке, я приглашаю вас.

Ему показалось, что Паргетти хочет отказаться, но Белфеор, широко улыбнувшись, опередил друга.

– Мы были бы счастливы сверх меры, - сказал он. - Мы научились ценить ваше общество и очень сожалели бы, если бы пришлось с вами расстаться.

– Но… - сказал Паргетти.

– Нашим делам это не помешает, - перебил Белфеор. - Вас это беспокоит?

Паргетти кивнул, а Герон подумал: значит, у них тут дела! Доселе они не говорили об этом. Интересно, какие дела могут быть у этих людей?

– Королевская Охота начнется завтра. Значит, сегодняшний вечер свободен или ожидаются какие-либо торжества? - осведомился Белфеор, когда они втроем покинули рыночную площадь.

– Насколько я помню, когда появится вечерняя звезда, регент Бавис Кноль обязан объявить об открытии Королевской Охоты. Затем последует собрание ведущих родов, каждый из которых представит избранного претендента. Те торжественно примут присягу и будут обязаны бодрствовать всю ночь до утренних сумерек, в то время как прочие члены благородных родов будут праздновать наверху, в крепости. Так мне рассказывали… вы должны понять, что для них это священное дело, подробности которого мне как чужаку добровольно на расскажут. Утром соискатели отправятся, чтобы разбудить короля в дымящихся горах. Иногда проходит день, а то и два, пока они не разведают, какую пещеру он избрал для зимней спячки, хотя она обычно помечается в предшествующем году. А потом соискатели дерутся с королем в воздушных потоках над вулканами, пока король не будет убит - что за последние восемнадцать лет не случалось! - или пока все глайдеры не рухнут в результате его атак. Нужно быть искусным воином, чтобы провести в воздушном сражении три дня и три ночи, пока король не устанет, сделается медлительным и его не поразит стрела. Но такое было два или больше поколений назад.

– И какая плата ожидает того, кто убьет короля? - спросил Белфеор.

– Его род будет править до следующего весеннего новолуния.

– Так пришел к своему регентству и старик, у которого мы имели аудиенцию?

– Э, нет, - Герон поднял руку. - Сейчас в Карриге период междуцарствия, и власть осуществляет род Паррадайл, потому что ему единственному из знатных родов запрещается участвовать в Королевской Охоте. Если бы правил какой-то другой человек, из другого рода, то он бы имел предпочтительное право в одиночку выступить против нового короля и продлить свою власть - потому что он убил короля в прошлом году. Обычно это ему удается, так как старый король уже прогнал всех серьезных соперников своего вида, а новый король часто юн и неопытен. Но нынешний, который прожил восемнадцать лет, могущественнее, чем любой из них в прежние времена.

– Вы видели его? - спросил Белфеор.

– Издали. Что до меня, то я по своей воле не приблизился бы к нему и на расстояние дневного перехода.

Здешняя жена Герона, уроженка Каррига, согласно местным обычаям, во время его пребывания в городе обходилась с ним как с монархом, нанесшим сюда краткий визит. Уговаривать ее не делать этого значило поколебать ее взгляды на то, что казалось правильным и подобающим. У нее было уже четверо детей; Герон был уверен, что ни один из них не от него, но не жаловался, - ведь на бесплодную жену большинство людей смотрели с презрением, а он бывал в Карриге не больше двух месяцев в году. К тому же домашний уют был так приятен, а создать его она умела лучше всех его остальных жен.