Щепки плахи, осколки секиры - Чадович Николай Трофимович - Страница 90

– А кто такой Загиб Петрович?

– Когда загибаться будешь, узнаешь. Смерть, короче говоря.

– Объясни, почему тебя Ламех козырем безлошадным обозвал? – не унимался Цыпф. – Оскорбить хотел?

– Не скажи… Безлошадным того пахана называют, который своих «шестерок» растерял. Какое-никакое, а уважение. Ведь мог и ершом назвать, и козлом, к примеру… Короче, мутит этот Ламех баланду. Центрового из себя корчит. А на самом деле локшовые у него барабоны, доносчики то есть… Слышали звон, да не знают, где он. Дорога-то к Эдему намечается односторонняя. Только туда. Да и не пустят варнаки аггелов в свою вотчину.

– Интересно знать, кого Ламех на связь с тобой пошлет.

– Скоро узнаем. – Зяблик разорвал картонку на мелкие кусочки и пустил их по ветру. – А теперь полным ходом жмем к степной границе. Надо нехристей предупредить, а не то они в такой же переплет попадут, что и арапы с кастильцами.

– Полагаешь, что аггелы им наперехват двинулись?

– Тут и полагать нечего… Ламех ва-банк пошел. По частям нас хочет заделать. Дважды мы уже лажанулись, а на третий просто обязаны ему рога обломать. Момент самый подходящий. Если нехристи с фронта ударят, а нашенские с тыла, то аггелам даже не Бородино будет, а натуральная Полтава.

– Вопрос в том, успеем ли мы степняков вовремя предупредить, – произнес Цыпф с сомнением. – Аггелы как-никак уже сутки в походе.

– Они по лесам идут, тайными тропами, да еще пешком. А мы по дороге и на конной тяге. Должны успеть… Я тебя в Талашевске ссажу. Подымай все наличные силы и скрытно веди к границе, в район Старинок. Там, если повезет, и встретимся. Это есть наш последний и решительный бой… Что, не слыхал такую песню? Повезло тебе…

Однако отъехать далеко не удалось. На очередном повороте, уводившем дорогу в густой лес, лошади вдруг заартачились, перестали слушаться вожжей и даже самовольно попытались дать задний ход.

– Волка, наверное, почуяли, – высказал свое предположение Цыпф.

– Вот мы сейчас на этого волка и полюбуемся, – зловеще пообещал Зяблик. – Проверим, так сказать, на вшивость. Рубани-ка ты, сынок, по этому леску. Вон туда, левее… Только старайся не по комлям, а по верхотуре.

Пыжлова долго упрашивать не приходилось. Пулемет был как бы составной частью его организма, которую он охотно и умело пускал в ход по каждому удобному поводу. Град гильз посыпался на дно брички, а по лесным кронам словно вихрь пронесся.

– Кто там есть, выходи, – гаркнул Зяблик. – А не то всех уложим к чертовой матери!

Срубленные пулями ветки еще сыпались на землю, когда в подлеске что-то затрещало и на дорогу, неловко перепрыгнув через дренажную канаву, выбрался Мирон Иванович Жердев собственной персоной. Вид он имел немного смущенный, но руки, как и положено, держал растопырив в стороны.

– Какая встреча! – Зяблик хлопнул себя кнутовищем по сапогу. – Давно не виделись! На большой дороге, значит, промышляешь, как Соловей-Разбойник? Дань собираешь с проезжих?

– Да брось ты, – Жердев скривил невинную физиономию. – Просто любопытно стало, кто это скачет на таких добрых конях. Уж вас-то, ребята, я точно не ожидал встретить. Тут сейчас все больше аггелы хозяйничают. Вчера возле Самохваловичей бой был.

– Это нам и без тебя известно, – перебил его Зяблик. – Объясни лучше, почему тебя кони боятся. Может, волчьим ливером намазался?

– Они не меня боятся, – Жердев с независимым видом опустил руки. – Это они моих ребятишек учуяли.

– Киркопов? – насторожился Зяблик.

– Ага, – Жердев радостно оскалился.

– Пусть нам на глаза покажутся, – приказал Зяблик. – Но только чтоб вели себя прилично. Сам видишь, какой у нас плевальник имеется. В ленте двести патронов, скорострельность соответствующая. Если надо будет, и динозавра замочим.

– Не беспокойтесь, они смирные у меня, – заверил Жердев. – Но я ваших лошадок на всякий случай попридержу.

– Сделай одолжение.

Жердев левой рукой перехватил поводья обеих лошадей, а правую рупором приложил ко рту. Звук, произведенный им, сравнивать особо было не с чем, ну разве что с дуэтом ишака и филина.

В ответ на этот сигнал из леса бесшумно выступил целый отряд косматых человекообразных существ, чей страховидный облик и хмурое выражение лиц внушали несведущим людям скорее панику, чем любопытство. Всем другим видам вооружения киркопы предпочитали дубины, как деревянные, так и железные (ломы, водопроводные трубы, рычаги от различных механизмов, колесные оси и так далее). То, как подшефные Жердева держали свое оружие, свидетельствовало скорее об агрессивных, чем о каких-либо иных намерениях.

– Пугнуть их, что ли, для профилактики? – спросил Пыжлов, успевший заправить в пулемет свежую ленту.

– Да неопасные они, говорю вам! – Жердев энергично замахал руками, как это делают железнодорожники, пытающиеся остановить состав, проскочивший запрещающий сигнал.

Киркопы, недовольно ворча, остановились и опустили дубины. В общем-то, как показалось Цыпфу, они больше посматривали на сытых, лоснящихся битюгов, чем на сидевших в бричке людей.

– Ну и воинство, – присвистнул Зяблик. – Ты бы хоть приодел их, а не то они своим мудьем весь крещеный люд распугают.

– Обычно-то они звериные шкуры таскают, – поскреб в затылке Жердев. – Но в бой идут принципиально голяком.

– А сколько их тут?

– Примерно полсотни.

– Стрельбы не боятся?

– Привычные.

– Кормятся чем?

– Все жрут, как медведи. И вершки, и корешки, и то, что прыгает, и то, что летает… Если ты их насчет людоедства подозреваешь, так это зря. Ни-ни! С такими делами у нас строго. Правда, конину обожают, тут уж ничего не поделаешь. Вчера мне кастильцы раненую клячу за так уступили. Славный обед получился.

– Ты когда кастильцев встретил? – Зяблик среагировал на эти слова, как кошка на мышиный писк. – Уже после боя?

– Ага, после боя. В крови они все были, в копоти пороховой… Ты почему спрашиваешь?

– Мы-то думали, полегли все кастильцы под Самохваловичами.

– Никак нет. Геройски держались до последнего момента. Если бы не минометы, так еще неизвестно, кто бы кого. К границе в полном порядке отступили, хотя остались без знаменосцев и командиров.

– Хоть одна хорошая новость за последнее время, – сказал Цыпф с облегчением. – Слышали, дон Хаймес? Ой, куда вы? Вам лежать надо!

Однако кастилец, до сих пор еле подававший признаки жизни, уже спрыгнул на землю и, путаясь в шлеях, выпрягал из брички ту самую лошадь, которая, по общему мнению, была порезвей. Управляться одной рукой ему было сложновато, и в особо затруднительных ситуациях он пускал в ход зубы (жутко было даже представить, какую боль он при этом испытывает).

Цыпф порывался силой вернуть дона Хаймеса на прежнее место, но этому воспрепятствовал Зяблик.

– Яша, ты к своим? – спросил он.

Кастилец кивнул.

– Сюда вернешься?

Последовал новый кивок.

– Скоро?

Дон Хаймес стянул с лошади хомут и здоровой рукой сделал жест, означавший что-то вроде: «Одна нога там, другая здесь». Опомнившийся Жердев принялся помогать кастильцу, действуя не столько сноровкой, сколько силой.

Когда на лошади не осталось другой сбруи, кроме узды, дон Хаймес с помощью Жердева вскарабкался на ее широкую спину. Судя по всему, ездить без седла, охлябь, ему было не в новинку.

– Так мы тебя, Яша, ждать будем. Вот возьми, – Зяблик сунул ему за отворот сапога мешочек с остатками бдолаха. – Тут еще раза на два хватит. Где нас искать, знаешь?

Дон Хаймес кивнул, развернул коня и поскакал по дороге в ту сторону, откуда не так давно прибыл на слепом скакуне.

– Рыцарь, тут уж ничего не скажешь, – с завистью произнес Пыжлов, поглаживая свой пулемет. – Он как услышал, что не все его сотоварищи погибли, так аж затрясся весь… Эх, держали бы меня ноги, подался бы вместе с ним…

– Через денек-другой ты и здесь шанс отличиться поимеешь, – заверил его Зяблик, а затем обратился к Жердеву, уже присоединившемуся к своим киркопам, которые жадными взорами провожали ускакавший обед. – Ты, Мирон Иванович, на чьей стороне будешь?