Миры под лезвием секиры - Чадович Николай Трофимович - Страница 55

– Можно узнать, о какого рода миссии ты говорил и каковы эти твои планы? – Ламех снова уставился на Артема недобрым взглядом.

– Мои планы проистекают из неосознанных велений души… Стоит ли заранее пересказывать их, – с оттенком насмешки ответил Артем. – Тем более не забывай, что мы потенциальные противники.

– Ты мог бы стать для нас противником. Очень опасным противником. – Ламех нетерпеливо оглянулся назад, словно ожидая чего-то. – Но только в одном-единственном случае. Если бы и в самом деле оказался Каином. Настоящим Каином, способным запросто так убить ослиной челюстью родного брата. А такой, как есть, ты нам не опасен. Все твои необыкновенные способности пасуют перед нашей верой и решимостью. Мы заставим тебя шагать по колено в крови, мы выстелим твою дорогу человеческим мясом. Мы будем драться до конца, до самого последнего человека в этом мире, и тебе придется уступить. Побеждает не тот, кто умеет играть, а тот, кто делает самые высокие ставки.

Земля дрогнула, и над развалинами в клубах дыма и пыли взлетело все то, что сила взрыва способна извергнуть из подземелья вверх. Последний уцелевший минарет рухнул, провалившись внутрь самого себя. Ударная волна заставила всех пригнуться. За ней катил гул – глухой и раскатистый.

– Значит, вот так выглядит каинизм на самом деле? – на лице Артема появилась гримаса отвращения. – Ты не задумываясь уничтожил собственных соратников.

– Вина в их смерти скорее лежит на тебе, чем на мне, – возразил Ламех. – Этих людей, еще не успевших поверить в Кровавого Кузнеца всей душой, погубили твои неразумные речи. Пусть Каин навсегда останется грозной легендой, а не личностью с сомнительными взглядами. Я один смог узреть живого Бога, и отныне только я буду говорить от его имени.

Толгай обменялся со Смыковым многозначительным взглядом и взмахнул саблей – легко и грациозно, как китайская танцовщица веером. Метил он Ламеху прямо между рогов, но угодил почему-то по пустому месту, едва не потеряв равновесия. Воспользовавшись этим, аггел выхватил саблю из руки Толгая, переломил ее на колене, а потом, сложив обломки вместе, переломил еще раз – так же легко, как деревянную линейку.

– Не все так просто, – зловеще произнес он, пятясь задом. – Борьба только начинается. Скоро ее ареной станет весь этот мир, от края и до края. Вам уже сейчас нечего противопоставить нам. Мы становимся сильнее с каждым часом. И очень скоро вы узреете настоящего, а не липового Каина.

Ламех повернулся и помчался прочь длинными, пружинистыми прыжками, словно перескакивая с одной подкидной доски на другую, и вскоре скрылся в туче пыли, наползающей со стороны руин.

Зяблик в беспамятстве забормотал что-то и засучил ногами, будто вновь ощутил под ногами жар огромной сковородки. Верка положила свою руку ему на лоб.

– Тебе плохо, зайчик? Потерпи. Сейчас что-нибудь сделаем.

Осторожно отделяя клочья обугленной одежды от обугленной человеческой плоти, она своей ладонью (уступавшей размерами лапе Зяблика раза в два) измеряла площадь багрово-черных ран.

– Ожог четвертой степени двадцати процентов поверхности тела, – сказала она. – Нужны стерильные бинты, обезболивающее, антибиотики, соль, сода, спирт. Где та аптечка, что я вам оставляла?

– Потеряли, – развел руками Смыков. – В наличии имеется только соль и вино.

– Вина! – Зяблик открыл глаза и попытался сесть. – Но только без соли.

Начался спор, в ходе которого Зяблик выторговал у Верки четыре стакана чистого вина за два стакана вина с солью.

Впрочем, это было почти единственное, что осталось в драндулете. Аггелы успели растащить оружие, боеприпасы, одежду и, конечно же, казну Смыкова. Хорошо хоть, саму машину не тронули, видно, были уверены, что она все равно никому не достанется.

Пока Лилечка то со слезами, то со смехом рассказывала Артему о своих приключениях, Верка отвела Смыкова с Цыпфом в сторону.

– Зяблик пока еще в шоке и боли не чувствует. Зато через полчаса его веревками вязать придется. Срочно нужны лекарства. Главное – обезболивающие и антибиотики. Сколько нам отсюда домой добираться?

– По этим дорогам дня два, – ответил Смыков.

– Боюсь, не довезем.

– Надо в нашу миссию обратиться, – предложил Цыпф. – Обязаны помочь.

– Конечно, помочь они могут… – с сомнением произнес Смыков. – Особенно советом. Но душу потом вымотают. Мы же здесь, так сказать, с неофициальным визитом. И делов натворить успели… Да и откуда у них лекарства?

– Лучше на толкучке поискать, – сказала Верка. – Здесь на толкучке что хочешь можно найти, правда, втридорога. Мне одна знакомая рассказывала. Она сама лекарствами приторговывает. Укол пенициллина десять реалов стоит.

– Ого! – присвистнул Смыков. – Теперь понятно, почему в Отчине медикаментов невозможно достать. К стенке твою знакомую ставить надо.

– Лучше тебя самого… Когда другие из магазинов водку и шубы волокли, она в аптечном киоске лекарствами запаслась. Все же настежь было, ты должен помнить.

– А где мы эти реалы возьмем? – спросил Цыпф.

– На толкучке только дурак деньгами расплачивается, – многозначительно сказал Смыков. – Ладно, поехали, пока Зяблик не очухался… А вы, Вера Ивановна, у этого типа планами поинтересуйтесь, – понизив голос, он кивнул в сторону Артема, стоявшего в стороне. – Здесь он остается или с нами поедет?

– С нами, – уверенно заявила Верка. – Ему Лилечка нужна для чего-то.

– А вы как будто не догадываетесь для чего?

– Дурак ты, Смыков. И кобель. А он совсем другой… – Верка поперхнулась концовкой фразы.

– Уж договаривайте, если начали.

– Я хотела сказать, что он совсем другой человек. Чуть не оговорилась.

– По-вашему, он, значит, все же не человек?

– Слушай, Смыков, не лезь в душу! Вот ты и есть человек, зануда чертова! Или Зяблик наш ненормальный. А на Артема молиться хочется.

– Все ясно, – понимающе кивнул Смыков. – Любовь зла…

Кое-как погрузились в драндулет, на такое количество пассажиров явно не рассчитанный. По собственному следу вернулись на Агиларскую дорогу, угрожая пистолетами, остановили первый попавшийся караван и выяснили, что ближайшая толкучка находится в городке Сан-Хуан-де-Артеза, не так близко, но и не так далеко, на хорошей лошади можно в один прием доскакать, только толкучка эта самая дорогая в Кастилии, поскольку отстоит от Отчины дальше всех других.

Драндулет устремился в путь на максимально возможной скорости, но мрачные предчувствия Верки скоро начали сбываться. Зяблик затрясся, как в лихорадке, заклацал зубами, а потом завыл:

– Братцы, простите… Мочи нет терпеть… Не обращайте внимания… Ох, жгет… Не могу… Вина хоть дайте…

– Терпи! – прикрикнула на него Верка. – Еще мужик называется. Вино это тебе поможет, как мертвому припарки. Только зря почки перегрузишь.

– Вы, говорят, медик? – поинтересовался Артем.

– Говорят… – Верка была готова разреветься от собственного бессилия.

– Не лучше ли вернуть его в бессознательное состояние или погрузить в гипнотический транс? Какие проблемы? – Однако поймав беспомощный взгляд Верки, он заторопился: – Тогда, простите, я сам, – и указательным пальцем коснулся шеи Зяблика.

Тот дернулся, хрюкнул, словно человек, которого внезапно поймали на удушающий захват, но тут же утих, смежил глаза и ровно задышал.

– Учитесь, Вера Ивановна, – назидательно сказал Смыков, наблюдавший за этой сценой с переднего сиденья. – А то вам лишь бы уколы да микстуры.

– Такие методы лечения применяются чаще всего у примитивных племен, – вступился за Верку Артем. – Чтобы овладеть ими, требуются годы. Шприц с новокаином делает эту магию совершенно излишней.

…В город заезжать не стали – его стража, возможно, уже была оповещена об автомобиле цвета гусеницы бабочки-капустницы, на котором разъезжают до зубов вооруженные разбойники из Отчины. Зяблика, все еще пребывавшего в глубоком сне, оставили на попечение Верки и Толгая, а вся остальная компания двинулась в сторону рыночной площади.