Хозяева Острога - Чадович Николай Трофимович - Страница 45

За мгновение до того, как умереть, Темняк открыл глаза. Однако это не разрушило кошмар; а, наоборот, сделало его реальным. Смотритель, в точности такой же, как и тот, что погиб на Бойле, налетал на него, сверкая, словно огромный мыльный пузырь.

Он не мог появиться здесь случайно – на такой высоте дозорные ни к чему, разве что мух гонять. Скорее всего Хозяин прислал это механическое чудовище из милосердия – дескать, лучше умереть сразу, чем мучиться в слепящей пустоте от голода, жажды и отчаянья.

Темняк попытался выбраться из седла – а почему бы не прокатиться вниз по незримому желобу – но Смотритель уже навис над ним. Запах смерти был горек. Но сама смерть оказалась безболезненной и мгновенной.

Темняк очнулся в помещении, истинные размеры которого скрадывал полумрак, царивший вокруг. Но до потолка, по которому плавно гуляли смутные блики, было как до крыши авиационного ангара, а стены вообще отсутствовали или состояли из стекла.

Самое первое впечатление было таково – он стал рыбкой и попал в громадный аквариум. Темняка окружала прохладная туманная субстанция, куда более плотная, чем обычный воздух. Каждый шаг сквозь неё требовал весьма значительных усилий. Повсюду трепетали и тянулись вверх какие-то длинные пушистые шлейфы, похожие то ли на экзотические водоросли, то ли на праздничные гирлянды. Темняку всё время приходилось отбиваться от их ласковых, вкрадчивых объятий. Пол под ногами был пушистый, словно ковёр, но следы на нем сохранялись очень долго.

Никогда ещё Темняку не приходилось бывать в столь странном месте, однако все предшествующие события вполне определенно указывали на его потусторонний, мистический характер. Так мог выглядеть рай, но не рай землян или острожан, а, скажем, рай разумных моллюсков.

Наверное, в небесной канцелярии опять что-то напутали и отправили душу Темняка не по адресу. А учитывая то обстоятельство, что закон сохранения вещества справедлив для всей вселенной, можно было легко представить себе следующую картину: где-то далеко-далеко отсюда, у порога престола Господня, Святой Петр с удивлением рассматривает мыслящую каракатицу, всю жизнь усердно молившуюся своим подводным богам, но ничего не ведающую ни о десяти заповедях, ни о символе веры.

Сон (да и усталость) как рукой сняло, и Темняк, преодолевая заметное сопротивление окружающей среды, отправился на прогулку по этому сумрачному нечеловеческому раю.

Очень скоро он убедился, что кухней, буфетом, закусочной или иным аналогичным заведением здесь и не пахнет (а голод уже давал о себе знать). Но если эту новость смело можно было отнести к разряду плохих, имелась и другая, скорее всего, хорошая – он был здесь не один.

В зарослях неведомых растений, свернувшись калачиком, лежал совершенно голый человек (да и Темняк уже успел убедиться в собственной наготе) и как будто спал.

Однако когда Темняк, несказанно обрадованный такой встрече, тронул спящего, он легко, словно всплывший на мелководье утопленник, перевернулся на спину, и на шее его открылась черная зияющая рана, в которую местный Фома Неверующий мог бы не только персты, но и весь кулак вложить.

Нет, это был не рай. В райских кущах не валяются обезображенные трупы. Но для ада здесь было как-то очень уж тихо и прохладно. Да и дышалось необыкновенно легко, словно на горном курорте.

Спустя некоторое время Темняк обнаружил ещё одного мертвеца – опять голого, опять мужского пола, опять принявшего смерть от холодного оружия. Да это прямо-таки Вальхалла какая-то, куда пускают только павших в бою воинов! Если так, то пора бы и валькириям появиться. Темняка привлекали вовсе не сомнительные прелести этих воинственных женщин, а чаша с вином, которую они обязаны были подносить каждому вновь прибывшему, даже если у того напрочь отсутствовала голова или кишки волочились по полу.

Внезапно в сумраке раздался негромкий растерянный голос:

– Эй, эй… Поди сюда…

Темняк от этих звуков, конечно же, вздрогнул, но немедленно устремился на поиски их источника. Человек, взывавший о помощи, выглядел совершенно ошарашенным, словно посетитель бани, у которого неизвестные супостаты похитили не только перемену белья и носильное платье, но даже бумажник с документами. Все его тело обвивали побеги странного растения, ничем не похожего ни на пресловутое древо Познания, ни тем более на траву Полынь, по слухам, обильно произраставшую в аду.

– Ты кто? – Он таращился на Темняка, как на привидение.

– Никто, – ответил Темняк, полагавший, что после смерти человек теряет свою индивидуальность, а вместе с ней и прежнее имя.

– Тогда и я никто, – пригорюнился человек.

– Давно ты здесь?

– Не знаю… Тебя тоже убили?

– Не уверен. Но скорее да, чем нет. Хотя момент смерти я как-то упустил.

– Зато я его прекрасно помню. Долго пришлось умирать. Уж лучше бы попали прямо в сердце.

Приподняв левую руку, он глянул на свой бок, готовясь узреть что-то страшное, но там лишь слабо розовел длинный ровный шрам, очень похожий на след, оставляемый бьющей в упор спиралью. Резкое движение потревожило побеги растения, цеплявшегося за человека. Некоторые надломились, и в густом воздухе возникло розовое облачко, в котором Темняк сразу признал кровь, пусть и разбавленную до консистенции сигаретного дыма.

Между тем человек, переживший недавно мучительную смерть, продолжал рассматривать свой шрам.

– Ничего себе, – бормотал он. – Всё зажило. И когда только успело…

Темняк хотел оттащить его от кровососущего растения, но воздух, прежде абсолютно неподвижный, вдруг превратился в стремительный вихрь и увлек воскресшего человека в неведомые дали. На местной растительности, впрочем, это никак не отразилось.

Досталось и Темняку, но только его повлекло совсем в другую сторону. Из вредности он стал цепляться за всё подряд, но вскоре оставил это бессмысленное занятие. Здесь было совсем не то место, где можно рыпаться в свое удовольствие. Бойни строятся не для того, чтобы предназначенная на мясо скотина качала там свои права. То же самое, наверное, касается и всех заведений, в которых людям суждено пребывать после смерти. Буйство клиентов в них не приветствуется. Если тащат куда-то, значит, надо. Лучше уступить – целее будешь.

Так Темняка волокло довольно долго, но, к счастью, всё время по мягкому. Затем он оказался в узеньком тесном коридорчике и вынужден был встать. Здесь всё было другое – и воздух обыкновенный, и свет яркий, и до потолка рукой достать.

Пол, на этот раз жесткий, круто уходил из-под ног, и Темняку, дабы не упасть, пришлось бежать во весь дух, тем более что ветер продолжал напирать ему в спину.

Несколько раз он натыкался на незримые преграды и должен был поворачивать в нужную сторону – нужную не ему, а кому-то другому. Всё это очень напоминало бег лабораторной крысы по лабиринту или странствия биллиардного шарика, запущенного пружинной катапультой.

Поплутав так изрядное время и набив немалое количество шишек, Темняк очутился там, куда его, судя по всему, и посылали – в очередном огромном аквариуме, но, в отличие от первого, шумном, душном и вонючем.

Густая коричневая масса, похожая на жидкую глину, наползала откуда-то со стороны и, по всей вероятности, уходила вниз, потому что Темняк ощущал босыми ногами пустотелые ячейки пола. Люди, одетые во всякую рвань, сражались с этой «глиной» длинными тонкими шестами. Борьба, похоже, шла с переменным успехом, поскольку коричневая жижа захлестывала их по колено, а то и по гузно.

– Новичок? – осведомился человек, оказавшийся рядом с Темняком и, не дожидаясь ответа, сунул ему в руки свой шест. – Давай, работай!

Темняк хотел уточнить, в чем именно заключается эта работа, но доброхота уже и след простыл. Минутная задержка привела к тому, что «глина» стала выпирать горбом, и сразу несколько человек закричали ему:

– Давай, давай! Не спи, чтоб тебя клопы заели!

Подражая им, Темняк стал тыкать шестом в пол. Иногда шест проникал в отверстие ячейки без всяких помех, а иногда встречал пробку, которую следовало продавливать или разбивать. «Глина», вначале объявшая его до пояса, стала постепенно уходить вниз.