Хозяева Острога - Чадович Николай Трофимович - Страница 35

– Сейчас я тебе что-то покажу, – Гмыра резко остановился, и Темняк ткнулся грудью в его спину. – Бери мое кайло.

– Взял, ну и что? – ответил Темняк, поудобнее перехватив тяжелое рубящее оружие, тоже добытое из мусора и лишь слегка переделанное.

– Бей в стену! – приказал Гмыра.

– Куда именно?

– А куда тебе заблагорассудится.

Размеры норы не позволяли размахнуться со всего плеча, но Темняку к таким условиям было не привыкать – всяких шахт, туннелей, пещер, катакомб и подземных узилищ в его жизни хватало. Приложился он так, что ручка кайла, успевшая передать ему резкую и болезненную отдачу неподатливого материала, едва не переломилась.

– Теперь смотри, – Гмыра поднёс к стене свечу. – Видишь что-нибудь?

– Ничего, – Темняк прищурился. – Даже царапинки не осталось.

– И не останется. Мы эти стены чем только не пробовали. Даже «хозяйской кочергой» жгли. Никакого следа… Ты пойми, какая у нас работа. Мы норы в стенах пробиваем. А стены только на первый взгляд сплошные. На самом деле они неоднородные. Где-то податливые, а где-то нет. Мы, само собой, выбираем путь наименьшего сопротивления. Наши норы получаются кривыми не потому, что нам так захотелось, а потому, что это единственно возможный путь.

– Да, незадача получается, – Темняк обстучал обухом кайла нору вокруг себя. – По сторонам звенит. А сверху и снизу, похоже, порода мягкая. Что, если туда попробовать пробиться?

– Вверх-то зачем?

– Вверх действительно незачем, – согласился Темняк. – Хотя было бы любопытно. А вниз?

– Везде то же самое, что и здесь. Стены уходят вниз на неимоверную глубину. Кроме того, в нижних слоях может появиться вода. Тогда уж пиши пропало. Всё зальёт.

– Разочаровал ты меня, Гмыра, – Темняк оглянулся по сторонам. – Когда вы эту нору рыли, ничего интересного не нашли?

– Что мы должны были найти?

– Ну не знаю… Какие-нибудь древние предметы. Кости предков. Ведь при любом строительстве что-то обязательно остаётся.

– Я очень сомневаюсь, что Острог был построен живыми существами. Впечатление такое, что он сам вырос из-под земли, как вырастает дерево… Ты лучше скажи, что нам дальше делать? Бросать эту работу или продолжать?

– Попробуйте рыть в другом месте. Например, на улице Иголок. Говорят, что это самая крайняя улица Острога и сразу за ней начинается внешний мир.

– Дался тебе этот внешний мир, – закряхтел Гмыра, суставы которого от долгого пребывания под землей утратили былую гибкость. – Забудь о нём – и дольше проживешь.

Летательные устройства испытывали на Жрачке, самой широкой, но, к сожалению, и самой людной улице Острога.

Едва только Шипер Сторож (в недавнем прошлом Шипер Горшок), двоюродный брат покойного Тюхи и один из ближайших помощников Темняка, расстелил посреди улицы мятую и бесформенную оболочку воздушного шара, похожую на шкуру, целиком снятую с кита, как вокруг сразу образовалась живописная толпа зевак.

А толпа на Жрачке почему-то всегда пребывала в состоянии возбуждения, хотя киселя здесь не подавали, а до пресловутой весёлой улицы было не меньше часа ходу в один конец.

Такая толпа была весьма охоча до зрелищ, старательно вникала во всё, происходящее у неё на глазах, и с готовностью приходила на помощь каждому, кто в этой помощи нуждался, будь то палач или жертва, истец или ответчик, стража или возмутители спокойствия, разнузданные девки или блюстители общественной морали. С такой толпой надо было держать ухо востро.

Когда оболочка воздушного шара была тщательно разглажена и выровнена, Шипер забросил в её горловину несколько «термалок», холодные концы которых покрывал толстый слой теплоизоляции, состоявший из «хозяйской желчи» и «хозяйского пуха». Теперь нужно было терпеливо ожидать, пока воздух внутри оболочки нагреется и естественным образом превратит пустую шкуру в огромного летающего кита.

Темняк, стоя в сторонке, обсуждал с Бадюгом сильные и слабые стороны своего изобретения, уже породившего в Остроге множество самых разноречивых слухов.

– Это же сколько хороших штанов можно было пошить из материала, который ты угробил на свои дурацкие прихоти, – говорил Бадюг.

– Не так уж и много, как тебе кажется, – отвечал Темняк. – Я пустил в дело только самые грубые куски «хозяйской шкуры», которые давно хранились у Одежек безо всякого применения… Но, правда, заплатить пришлось, как за товар первого разбора.

– Да над тобой весь Острог давно смеётся! Колодцы и Одёжки прямо-таки разбогатели на твоих чудачествах. А сам живёшь, как нищий. На скелет стал похож. Мало того, что сам жениться не хочешь, так и мне не позволяешь.

– Зачем тебе жениться? У тебя внуков целая куча. Вот и нянчись с ними.

– При чем здесь внуки? Внуки – утеха для глаз, а мне и для тела что-то требуется. Даже Годзя без подружки с ума сходит.

– Вот я посажу тебя в холодный колодец, как Годзю, и сразу всё любострастие улетучится.

– Я ведь не ящер. Меня на холоде ещё сильнее к бабам тянет.

– Тогда блудницами займись. Ты ведь с них глаз не сводишь.

– С тех пор как я за Годзей убираю, меня самые распоследние блудницы стороной обходят, – пожаловался Бадюг. – Ничего не помогает. Ни омовения, ни притирания.

– Что за беда! Сейчас мы тебя на воздушном шаре к небу поднимем, – пообещал Темняк. – Героем станешь, заодно и проветришься. От поклонниц отбоя не будет.

– Нет уж! – решительно возразил Бадюг. – Лучше быть бобылём на земле, чем женихом в небе.

Оболочка потихоньку надувалась, и Шипер, прогуливаясь вокруг, встряхивал её то тут, то там. Одни зеваки швырялись в него объедками, другие предлагали пригубить из заветного горшочка.

К Темняку подошел Свист Свеча и, кивнув на вяло шевелящуюся оболочку, поинтересовался:

– Сам полетишь?

– Пока не рискну, – ответил Темняк. – Запуск-то пробный. Ещё неизвестно, как всё обернется.

– Ты только скажи, а я добровольцев предоставлю.

– У нас и своих хватает. Но я чужими жизнями рисковать не собираюсь.

– С чего бы это вдруг?

– Здесь не Бойло… Не обижайся, но я должен покинуть тебя. Срочно требуется моё вмешательство. Пошли, Бадюг.

– Ох, горе моё горькое, – запричитал Бадюг, устремляясь вслед за шефом. – Нажил себе на старости лет наказание.

– Следи за Свистом, – шепнул ему на ухо Темняк. – Что-то он мне сегодня не нравится.

Теперь оболочка уже пучилась горбом, но её придерживал на верёвке Шипер, никак не реагировавший на издевательства и восторги толпы. Хладнокровие было тем главным качеством, благодаря которому Темняк и приблизил его к себе. Едва лишь горловина воздушного шара немного приподнялась над землей, как из неё выкатились «термалки», сделавшие свое дело. Темняк, только и ожидавший этого, поспешно ободрал с них изоляцию и соединил воедино. Два неказистых цилиндрика сразу превратились в грозное оружие, полыхнувшее пламенем.

Узрев в руках Темняка «хозяйскую кочергу», толпа несколько поутихла. Чужак был хорошо известен в Остроге своей решительностью и непредсказуемостью. После знаменитой истории со Смотрителем никто не смел ему даже слово поперёк сказать.

– Отпускай! Только осторожно, – приказал Темняк, и Шипер стал понемногу вытравливать верёвку, к которой крепилась сеть, накинутая на оболочку.

Шар уже не касался земли, но по-прежнему выглядел как-то жалко, словно скукоженная мошонка старика. Однако едва лишь Темняк поднёс к горловине пылающий конец «кочерги», как он раздобрел, округлился и нетерпеливо заплясал на привязи.

– Осталось самое важное, – сказал Темняк. – Надо пристроить «кочергу» под горловиной, но так, чтобы она не подожгла оболочку. Вяжи узел, которому я тебя учил.

Пока Шипер сооружал хитроумную петлю-корзинку, позаимствованную Темняком у разумных пауков, некогда доставивших его по воздуху в Острог, в толпе, продолжавшей упиваться редкостным зрелищем, завязалась драка. Испуганные зеваки, прорвав жиденькое оцепление, выставленное скорее ради проформы, высыпали на летное поле.