Отвергнутый дар - Боумен Салли - Страница 45

– Могла. – Шэрон слегка покраснела. – Я в своей комнате давно не была – наверное, больше недели. Я встретила одного потрясающего парня, знаете, как это бывает… – Она запнулась, словно боясь осуждающего замечания; но, когда Кристиан похлопал ее по руке и уверил, что, разумеется, подобное ему очень хорошо знакомо, она улыбнулась.

– Так вот. Хелен вполне могла прийти сюда. У Льюиса, думаю, остались ключи от моей комнаты. А эта старая ведьма – консьержка наполовину слепая и никогда не знает, что происходит в доме. Может быть, Хелен и приходила. Может, поэтому они и уехали. Понимаете, это странно. Льюис ни разу не говорил о переезде. Но вообще-то он часто срывается с места. На жизнь ему зарабатывать не надо, да и поразвлечься он совсем не дурак. Я все удивлялась, почему Льюис так долго оставался в Париже, даже подшучивала над ним. Говорила, что, когда мы вернемся в Штаты, я его разыщу и заявлюсь к нему в Бостон без приглашения.

– И заявились бы?

Шэрон насмешливо посмотрела на него.

– Думаете, я полная дура? Одно дело – Париж. Дома такой парень, как Льюис, меня бы и не заметил. Вашу сестру – да. В ней видна порода…

Шэрон вздохнула, и Кристиан почувствовал к ней симпатию. Ее признание, что между ней и Синклером существовал непреодолимый социальный барьер, было откровенным и несколько циничным, но горечи в нем не слышалось. Кристиан позвал официанта и снова повернулся к девушке.

– Я вам очень благодарен, – просто сказал он. – Вы мне оказали неоценимую помощь. Все это для меня очень важно. Моя сестра причинила много страданий…

– Бьюсь об заклад, – задумчиво проговорила Шэрон, – она причинит их еще немало. Она ведь не ваша сестра, верно?

Кристиан вздохнул:

– Да. Вы правы.

– Я догадалась. – Она дотронулась до его пальцев и быстро отдернула руку. – Все равно. Желаю вам удачи. Вы симпатичный. Жаль, что мало чем могу вам помочь.

Кристиан заплатил по счету и снова поднял глаза на девушку. Он заметил, что она колеблется.

– Что-нибудь еще? – предположил он. – Расскажите. Что бы это ни было, я должен знать.

Шэрон нахмурилась и откинулась на спинку стула. – Вроде бы ничего. Какое-то смутное ощущение… Может, ерунда… Но кое-что меня озадачило…

– Расскажите.

– Я уже думала об этом, когда вы расспрашивали про Льюиса и Тэда. Понимаете, если бы я должна была сказать, интересовалась ли Хелен кем-то из них, я бы ответила: да, до некоторой степени. Но речь бы шла о Тэде.

– О Тэде? – уставился на нее Кристиан, и Шэрон быстро замахала руками.

– Нет-нет, тут никакой романтики. Не поймите меня превратно – я вовсе не имею в виду, что Тэд ей нравился. Он именно интересовал ее. Он становился совсем другим в ее присутствии. Ведь обычно он мрачно помалкивал, слова из него не вытянешь. Зато при Хелен совершенно преображался. Мог часами бубнить. У меня от скуки скулы сводило. Льюису это тоже, кажется, действовало на нервы. А Хелен – нет, сидит себе тихо как мышка да слушает…

– Правда? – заинтересовался Кристиан. – А вы помните, о чем он рассказывал? Шэрон усмехнулась:

– Конечно. Я же вам говорила. О кино – о чем же еще?

– У меня есть некоторые сведения о банке «Синклер, Лоуэлл и Уотсон». Я получил их по телексу час назад. А также дополнительная информация о Льюисе Синклере. Здесь много всего. Ну, банк я и раньше знал. Когда-то давно мы совершали с ними кое-какие незначительные сделки…

Эдуард бросил листки телекса на гладкую черную поверхность письменного стола в его парижском офисе. Голос его звучал пренебрежительно – для него «Синклер, Лоуэлл и Уотсон» были слишком мелкой сошкой. Кристиан вздохнул и стал проглядывать телекс. Он позвонил Эдуарду утром, как только расстался с Шэрон; Эдуард немедленно вылетел из Шато де Шавиньи на собственном самолете. Сейчас было два часа дня.

Кристиан снова вздохнул и поглядел на своего друга. От человека, который еще вчера был близок к срыву, не осталось и следа. Под глазами лежали тени – свидетельство бессонной ночи; однако Эдуард был одет в элегантную черную тройку, свежевыбрит и подстрижен. Он излучал холодную энергичную решимость. Кристиану сейчас не хотелось бы оказаться на месте Льюиса Синклера.

– Эдуард, но ведь у нас нет оснований утверждать, что она возвратилась туда, – мягко начал он, – или что она уехала с Синклером и его другом…

– Синклер сорвался внезапно, в пять часов утра, сразу после того, как ты приходил в кафе «Страсбург» и задавал вопросы. Думаю, вывод напрашивается сам собой, – холодно оборвал его Эдуард и постучал по столу платиновой ручкой.

– Они были просто друзьями, Эдуард. Даже менее того – ведь это обычное случайное знакомство. Они лишь помогли ей найти комнату, вот и все…

– Других друзей мы не знаем. Может быть, Элен туда вернулась, а Синклер, узнав, что кто-то ее разыскивает, вместе со своим другом увез ее. В пять часов утра. До тех пор пока не появится версия получше, я намерен придерживаться этой. Вот так.

Кристиан пожал плечами. Он прекрасно знал, что, когда Эдуард находится в подобном настроении, спорить с ним бесполезно. Он углубился в чтение телекса. По мере того как он читал, росло его восхищение Эдуардом, а также его собственное беспокойство. В бумагах содержался лаконичный, но удивительно полный отчет о «Синклере, Лоуэлле и Уотсоне»: история основания банка, его финансовые возможности. Кристиан был уверен, что большинство этих сведений уже известно Эдуарду. Там же имелось краткое, но выразительное описание Льюиса Синклера.

Двадцать пять лет, как и предполагал Кристиан. Единственный сын, в семье, кроме него, – четыре сестры, все старше. Ежегодный доход в сто тысяч долларов приносят ему деньги, оставленные дедом. Учился в Гротоне и Гарварде; не слишком выдающиеся успехи с академической точки зрения. В записке намекалось, что место в университете досталось ему с трудом, возможно, благодаря сильным семейным связям, возможно, благодаря его собственным спортивным достижениям. Синклер стал звездой первой величины в футбольной команде Гарварда. Кристиан усмехнулся, мысленно похвалив себя за проницательность. Золотая молодежь. Футболист. Как американцы таких называют? Ах да, джок.

– Эдуард… – Кристиан укоризненно и вместе с тем слегка поддразнивающе улыбнулся. – Ты отстал от времени. Этим сведениям уже три года. Льюис Синклер ушел из Гарварда в 1956-м. А как он жил с тех пор и до сегодняшнего дня?

В ответ Эдуард сложил губы в некое подобие улыбки.

– Сегодня ближе к вечеру я буду знать больше.

– Хорошая бостонская семья…

– Заурядная бостонская семья, – отрывисто бросил Эдуард. – По линии отца – на протяжении четырех поколений безупречная репутация в деловом мире. Мать происходит из очень знатной и старинной семьи, ее родословная ведет к ранним голландским поселенцам, а то и дальше. Обширная общественная и благотворительная деятельность. И не слишком умный сын (учти – пятый ребенок в семье после четырех девочек), который вырос, а может, еще и не вырос богатым и испорченным…

– Откуда тебе это знать, Эдуард? Уж во всяком случае, из этих бумажек ничего такого не следует.

– Я разговаривал еще со своим хорошим другом из Нью-Йорка. Это человек, работающий на Уолл-стрит, он хорошо знает Синклеров. Из его слов я понял, что Льюис Синклер – что-то вроде плейбоя. – Эдуард с отвращением скривил губу, а Кристиан с трудом сдержал улыбку. – Он обожает то, что мой друг назвал словом «вечеринки». Насколько я понимаю, именно этим по большей части занимался Синклер последние три года. Однако, как я тебе уже сказал, к вечеру я буду знать больше.

Кристиан с тревогой посмотрел на друга. До него доходили слухи о том, каким жестоким бывал иногда Эдуард де Шавиньи. Сам Кристиан никогда не сталкивался с этой чертой своего друга, он не придавал этим россказням никакого значения и склонен был приписать их элементарной зависти. Разумеется, святым Эдуарда назвать было трудно, успеха в делах мягкостью не достигнешь. Но жестоким, бесчестным, чуть ли не готовым убить соперников и конкурентов? Нет, Кристиан всегда полагал, что эти утверждения преувеличены. Однако внезапно его уверенность ослабла и ужасные сомнения одолели Кристиана.