Евгения, или Тайны французского двора. Том 1 - Борн Георг Фюльборн - Страница 27

— Не понимаю, из чего вы могли сделать такое заключение, — я решительно не знаю, что вы желаете меня спросить, дон Нарваэс!

— Выслушайте меня. Вы должны оказать мне услугу, маркиза, может быть, когда-нибудь и мне предоставится удобный случай доказать мою преданность вам. Меня давно мучает неуверенность, повторяю вам, и на этот раз я твердо решился не оставлять Мадрида до тех пор, пока полностью не успокоюсь. на этот счет. Я люблю королеву.

— Господин генерал, что, если нас подслушивают, ваши слова так странны.

— Мне ли теперь обдумывать слова — вы вошли бы в положение, если бы об этом вам сказал кто-нибудь другой. Постарайтесь же понять и меня в этом случае, и, ради Бога, не отказывайте мне в просьбе, будьте со мной откровенны!

— Прекрасно, дон Нарваэс, — ответила Паула де Бельвиль, немного смущенная, — но только не здесь, вы забываете…

— Все на свете, — перебил ее генерал, — все, если думаю о королеве. Называйте меня сумасшедшим, я боготворю прекрасную донну Изабеллу.

— Говорите скорее, что вы желаете знать.

— Я хочу знать, маркиза, кого любит королева. Мучительное сомнение терзает меня. Временами озаряет луч надежды, порой же необъяснимый страх овладевает душой.

Евгения слушала с напряженным вниманием, мертвенная бледность, покрывшая ее лицо при страстном признании генерала, все еще не исчезла. Слова Нарваэса глубоко поразили ее душу, так как она до этой минуты горячо любила его.

— Я попробую узнать это, — ответила маркиза.

— Благодарю вас, о, благодарю вас! Когда же вы обещаете мне сделать это?

— Еще сегодня, дон Нарваэс! Завтра я сообщу вам результат.

— Только завтра — это поздно, маркиза. Я рано утром должен отправиться в войска. Если я получу утешительный ответ, вы скоро услышите о моем геройстве. Позвольте мне подслушать ваш разговор с королевой.

— Но это никак невозможно, господин генерал.

— Вы будете в будуаре королевы — я же через задние коридоры проберусь в комнату старой дуэньи Мариты, по соседству с будуаром.

— Стража вас не пропустит.

— О, об этом не заботьтесь, маркиза.

— Ах, Боже! Но что, если вас увидят? Я дрожу от страха при этой мысли.

— Генерал Нарваэс никогда не дрожит от страха, маркиза! Заранее благодарю вас за любезность. Завтра чуть свет я буду уже на пути в Алькалу. Наконец-то я узнаю что-нибудь определенное!

— Возвратимся к гостям, чтобы не заметили нашего отсутствия, господин генерал, — произнесла наконец маркиза де Бельвиль.

Евгения поднялась с места. Она слышала затем шелест тяжелого платья придворной дамы, и шаги генерала и маркизы стали удаляться по направлению к Филиппову залу.

Всего услышанного было достаточно для гордой, самолюбивой Евгении — она поняла, что ей предпочли другую. Потребовалось несколько минут, чтобы успокоиться и снова собраться с силами, грудь ее сжималась, сердце надрывалось от боли.

— Будь мужественна, — прошептала она наконец, — успокойся, бурное сердце. Я отомщена прежде, чем думала. Изабелла не любит тебя, и ты почувствуешь тоже, что испытываю я теперь. Но надо поспешить в зал! О, Евгения блеснет! Ах, — воскликнула она вдруг, и бледное лицо ее озарилось холодной, торжествующей улыбкой, — герцог Альба. Я совершенно забыла, что сегодня он будет выбирать. В ослепительно сияющей короне, при жизни, полной наслаждений, я постараюсь забыть то, что генерал причинил мне сегодня. Да, Евгения, ты должна блистать, тебе должны все завидовать, только это может совершенно вытеснить из твоей памяти испытанное в сегодняшнюю ночь.

Графиня чувствовала в себе достаточно сил, чтобы совершенно спокойно войти снова в большой зал. Голубой шарф ее грациозно ниспадал на белое платье.

Подали сигнал к кадрили. Евгения быстро вышла из раковинной ротонды в большой зал. Взгляд ее невольно упал на Нарваэса, но тот не заметил ее. Пары уже занимали свои места. Графиня глазами искала герцога Альба.

Вдруг она увидела в стороне графиню, свою мать, которая, встав с места, протянула руку подошедшей к ней паре. С напряженным вниманием Евгения смотрела в ту сторону, как будто не доверяя своим глазам. На плече герцога Альба красовался розовый бант, и он вел под руку Марию, ее сестру.

Так и он пренебрег ею, и он посмел предпочесть ей другую, хотя бы ее родную сестру! Собравшись с последними силами, Евгения с гордостью выпрямилась.

— Этого еще не доставало, — прошептала она дрожащим голосом, — несмотря на все это, ты должна будешь блистать перед всеми, тебе еще позавидуют все, кто тебя окружает.

XII. ПРЕКРАСНАЯ ЕВГЕНИЯ И БЕДНАЯ ДОЛОРЕС

Покои молодой королевы выходили окнами частью в сад, частью на плац Де-Палацио. С этой стороны они соединялись с тронным залом, в котором сохранялись государственные драгоценности и из которого можно было пройти маленькими залами и коридорами в Филиппов зал.

Во флигель королевы было два входа. Один из них, с парадного портала, где постоянно находилась стража, вел в приемные залы. Широкие мраморные ступени были покрыты тяжелыми коврами, а на золоченых галереях были расставлены мягкие бархатные диваны.

Такая же лестница на другой стороне портала вела во флигель королевы-матери. Кроме того, во флигель Изабеллы был еще другой вход, предназначенный для доверенных королевы, которым она часто пользовалась сама, желая незаметно оставить свои покои. Подъезд этот выходил на перекресток и находился в нескольких шагах от двери, ведшей в дворцовый парк.

Мы видели, что Евгения и Нарваэс избрали именно этот путь в ту самую ночь, когда Клод де Монтолон только что выходил из парка на перекресток. Теперь Нарваэс нашел очень удобным воспользоваться этим входом, чтобы подслушать у будуара королевы ее разговор с маркизой де Бельвиль.

План его был очень рискованный, так как, если бы его увидели, он мог быть уверенным в том, что подвергнется весьма чувствительному наказанию за такой дерзкий поступок. Но в эту минуту Нарваэс не побоялся бы ничего на свете; в его воображении рисовалась молодая королева в своем волшебном будуаре, окруженная придворными дамами; он мысленно видел уже перед собой прекрасную, роскошную донну Изабеллу, слышал ее веселый, беззаботный смех и шутки с дамами. Какая же сила могла заставить его отказаться от этого намерения!

Обе королевы скоро после полуночи оставили Филиппов зал и вместе с придворными дамами отправились в свои покои. Мария-Христина желала поболтать со своим доверенным, герцогом Риансаресом, с которым она вскоре намеревалась сочетаться браком. Изабелла же после придворных празднеств любила посидеть в своем будуаре с придворными дамами и поговорить обо всем услышанном и увиденном.

Она нисколько не заботилась о своем государстве, и эта беспечность осталась в ней и тогда, когда она, по совершеннолетии, взяла бразды правления из рук матери и Эспартеро. Никто не подозревал, что это повлечет за собой ее падение; никто не наводил юную королеву на более серьезные размышления. Мария-Христина, по известным обстоятельствам, не могла служить хорошим примером своей дочери, а иезуиты, окружавшие обеих королев, раболепствовали и вполне одобряли их образ действий, для того чтобы приобрести себе расположение августейших дам и тем самым незаметно забрать власть в свои руки.

По этой причине мадридский двор уже с этого времени начал свое падение, главную вину за которое, без сомнения, следовало бы приписать влиянию иезуитов. Их цель состояла в том, чтобы молодая королева вышла замуж за принца Франциско д'Асси, слабого физически и нравственно. При дворе в Неаполе также преобладали иезуиты. И именно после успеха в этом деле они достигли того влияния, которого добивались, и поэтому патер Маттео, духовник и советник королевы-матери, употреблял всевозможные средства, чтобы этот брак состоялся. Мария-Христина, разумеется, также вполне одобряла этот план, только герцог Витторио, ясно предвидевший гибельные последствия, насколько было в его силах, восставал против приведения в исполнение этого плана. Поэтому иезуиты усердно подкапывались под него, чтобы удалить его от престола. К тому же Мария-Христина несколько раз сама выражала желание устранить Эспартеро, но для этого требовалось немало ловкости, так как соправитель королевы-матери был любимец народа и без побудительных причин его невозможно было удалить. Но в скором времени представился случай заменить его другим, более влиятельным человеком.