Лига перепуганных мужчин - Стаут Рекс - Страница 22

После всего я вдруг устремился в прихожую.

– Эй, мадам, ваш мех! Подождите минуту!

Я выхватил мех у Фрица, встретил ее у двери и закутал ее в мех…

Питни Скотт вышел из машины и подошел, чтобы помочь ей спуститься с крыльца, а я вернулся назад.

Вульф просматривал письмо от «Хосна и К°». Закончив, он сунул его под пресс-папье – кусок окаменелого дерева, однажды использованный как орудие, которым проломили череп человеку – и сказал:

– То, что способна придумать женщина, – вне всякого разумения. Когда-то в Венгрии я знал одну особу, у мужа которой бывали частые головные боли. Она обычно облегчала ему боли холодными компрессами. Однажды ей пришло в голову добавить в воду, в которой она смачивала салфетку для компресса, большое количество йода, проникающего в организм через поры кожи, и который она сама добывала из трав. Результаты ее удовлетворили. Человек, на котором она экспериментировала, был я сам. Женщина…

Мне стадо ясно, что он просто пытается отвлечь меня от докучающих ему разговоров о деле. Поэтому и прервал его:

– Да, я знаю. А женщина была ведьмой, которую вы схватили, когда она ехала верхом на завитке поросячьего хвоста… Но, несмотря на все это, для меня пришло время немножко внести ясность в дело, которым мы занимаемся. Вы можете подтолкнуть меня, объяснив длинными словами, как вы узнали, что Дора Чапин изрезала себя сама.

– Никакого «толчка» не будет. Просто я тебе напомню, что уже прочел все книги Поля Чапина. В двух из них выведена Дора Чапин, вернее ее характер. Он сам, конечно, фигурирует во всех книгах. Женщина, которая осталась для него недосягаемой, так как она вышла замуж за доктора Бартона, кажется, есть в четырех из пяти. Я не смог узнать ее только в последней книге.

В дверях появился Фриц и сказал, что обед подан.

Глава 11

Иногда я считаю чудом, что мы с Вульфом вообще способны ладить. Различие между нами особенно ярко проявлялось за столом. Он был гурман, я – едоком. Он дегустировал, а я – глотал. Не то, чтобы я не мог отличить хорошее от плохого. После семи лет образования по кулинарному искусству Фрица я мог обычно сказать, что является блюдом отличным, а что – непревзойденным. Но оставался факт. Вульфа больше всего привлекала пища, находящаяся во рту и дающая ему вкусовые наслаждения, а для меня самым важным было то, что пища прошла в мой желудок. Чтобы не было недоразумения, я должен добавить: Вульф никогда не обсуждает, что делать с пищей, когда он кончает дегустировать, – он ее уничтожает. Мне приходилось видеть, как при возникновении аппетита он полностью уничтожал десятифунтового гуся за время от восьми до полуночи, а я сидел в углу, ел сандвичи с ветчиной, запивая их молоком, и надеялся, что он подавится.

Когда мы занимались расследованием какого-нибудь дела, я тысячи раз хотел дать ему пинка, наблюдая, как лениво он двигается, к лифту, направляясь наверх в оранжерею, чтобы забавляться со своими растениями, или читает книгу, взвешивая каждую фразу, или обсуждает с Фрицем наиболее рациональный способ хранения сухих трав, когда я мотаюсь до одури, как собака, ожидающая, что он ей подскажет, где же нужная дыра. Я согласен, что он великий человек. Когда он называет себя гением, то имеет право так думать. Я согласен, что он не проиграл ни одной ставки из-за своих пустяковых занятий. Но так как я только человек, я не могу удержаться, чтобы не пожелать дать ему пинка именно потому, что он гений. Иногда я бываю к этому чрезвычайно близок, это когда он говорит вот такие вещи:

– Терпение, Арчи: если ты съешь недозревшее яблоко, твоей единственной наградой будут боли в желудке.

Так вот, в эту среду после ленча я почувствовал себя обиженным. Вульф так и не согласился дать телеграмму Сантини и не хотел помочь мне придумать приманку, чтобы затащить к нам Леопольда Элкаса. Он сказал, что в этом деле есть только два человека, с которыми он чувствует склонность поговорить: Эндрю Хиббард и Поль Чапин, но он еще не готов, чтобы говорить с Чапином, и он не знает, где находится Хиббард, и вообще – жив он или мертв.

Я знал, что Сол Пензер каждый день, утром и после полудня, ходил в морг смотреть трупы, но что он делал еще, я не знал.

Немного позже двух позвонил Фред Даркин. Он сказал, что Чапин побывал в парикмахерской и в аптеке, что городской дик и человек в коричневой шляпе и розовом галстуке все еще были на посту, так что он, Фред, подумывает об организации клуба. Вульф продолжал читать. Приблизительно без четверти три позвонил Орри Кэтер и сказал, что он кое-что достал и хочет показать это нам, может ли он приехать? Я сказал ему «да». Затем, перед самым приходом Орри, еще один телефонный звонок заставил Вульфа отложить книгу. Звонил архитектор Фарелл, и Вульф разговаривал с ним сам. Фарелл сообщил, что он приятно провел ленч с мистером Оглторном, что убедить его было не легко, но, в конце концов, он все же согласился. Он звонит из издательства. Поль Чапин несколько раз пользовался их машинками, и так как есть разные мнения о том, какими машинками он пользовался, то придется взять образцы шрифтов более чем с дюжины машинок.

Вульф напомнил ему, что фабричный номер машинки должен быть проставлен на каждом образце.

Я сказал после того, как мы положили трубки.

– О'кэй, вот один и сдвинулся… Но если даже вы сумеете повесить «предупреждения» на Чапина, это будет только началом. Кончина Гаррисона вне наших возможностей, вы ее привязать не сможете. И я вам говорю, что то же самое произойдет и с Дрейером, если вы не залучите к нам сюда Элкаса и не обработаете его так, чтобы найти дыру в его рассказе. Нас скоро побьют. Какого черта мы еще ждем? Для вас хорошо, вы все время заняты, вы имеете книги, чтобы читать… Но какой же в них прок, все-таки?

Я встал и искоса посмотрел на книгу в руке Вульфа. Эндрю Хиббард, «Бездна памяти».

Я хмыкнул.

– Послушайте, босс…

Вульф ненавидел, когда я его называл боссом.

– Я начинаю кое-что соображать. Я полагаю, что доктор Бартон тоже написал книгу, ну и Кайрон, а может быть, и Драйер. И, уж конечно, Майк Эйерс. А потому я возьму «родстер» и поеду в округ Пайк поохотиться немного на уток, а когда вы покончите с вашим чтением, сразу же телеграфируйте мне, и я быстро возвращусь, мы тогда примемся за это дело с убийствами. Действуйте медленно, не спешите, ведь если съесть яблоко слишком перезревшее, можно получить отравление, или рожистое воспаление, или что-нибудь еще…

Я уставился на него, но никакого результата не увидел, кроме того, что я почувствовал себя дураком, потому что он взял и закрыл глаза, чтобы меня не видеть. Я вскочил со свирепым видом.

– Кой черт!.. Ведь все, о чем я вас прошу, это хотя бы немного взаимодействия… сотрудничества! Одну паршивую телеграмму этому типу в Рим! Я вас спрашиваю, почему я должен работать в таких диких условиях… А тебе какого черта надо?

Последняя фраза относилась к Фрицу. Он появился в дверях. Он хмурился, потому что терпеть не мог, когда я орал на Вульфа. Затем я заметил, что позади него кто-то стоит, я перестал хмуриться и сказал:

– Входи, Орри. Какая у тебя добыча?

Я обратился к Вульфу приятным голосом и с почтением:

– Он не так давно звонил и сказал, что достал нечто такое, что хочет показать вам. Я сказал вам, но вы были погружены в свою книгу.

Орри держал пакет размером с маленький плоский чемоданчик, обернутый в коричневую бумагу и завязанный толстым шнуром.

Я сказал:

– Надеюсь, это книги?

Он покачал головой.

– Он недостаточно тяжел для книг.

Орри поставил пакет на стол.

– А что это?

– Не имею понятия. Я принес его сюда, чтобы открыть его здесь. Возможно, что в нем нет вообще ничего толкового, но у меня есть предчувствие…

Я взял свой перочинный нож, но Вульф покачал головой. Он сказал Орри:

– Продолжайте.

Орри усмехнулся.

– Я только следовал вашим инструкциям… Сегодня утром я забежал в книжную лавку «Гринвич». Разговаривая с продавцом, я сказал, что у них, по всей вероятности, имеются в обменной библиотеке книги Поля Чапина, и он ответил, что разумеется. Я попросил его показать мне какую-нибудь из них. Он протянул мне одну, и я ее просмотрел.