Пожарный кран No 1 - Соломко Наталья Зоревна - Страница 4

И тут Сергей Борисович вздрагивал и просыпался. Над ним стояла мама.

- Тебе, наверно, страшное снилось, сынок, - говорила она, - ты кричал во сне...

- Ничего, мамочка, - бормотал Сергей Борисович. - Все в порядке, ложись спать.

А сам уснуть уже не мог. Лежал во тьме и думал, почему он такой несчастный. Не повезло ему в жизни. И вот уж скоро утро и опять придется идти на работу...

Не любил Сергей Борисович свою работу. Скучно ему там было. Тяжело.

Вот и этот день начался не очень удачно: идя по коридору Дома пионеров, он услышал за дверью пионерского театра "Глобус" странное шипение, переходящее в гул и свист.

Не приходилось сомневаться, что там, за дверью, происходит очередное безобразие!

ЯША АЙРАПЕТЯН И СКВЕРНАЯ К°

Заглянув в репетиционную комнату, директор увидел ужасное! Сохраним пока в тайне, что именно. Потому что опять же необходимо кое-что разъяснить.

В репетиционной обнаружены были Сергеем Борисовичем Аня Елькина и Вася Балабанов, известные безобразники. Удивляло отсутствие Вовы Гусева эта троица всегда держалась вместе. Со скорбным недоумением директор отметил присутствие в скверной компании примерного мальчика Айрапетяна.

- Впрочем, этого следовало ожидать, - с горечью пробормотал он. Сразу надо было догадаться, чем это кончится...

Дело в том, что раньше примерный Яша Айрапетян занимался в кружке ракетостроения и, между прочим, был там самым способным. Ах, какие замечательные космические корабли он строил! Но месяц назад способный Айрапетян вдруг забросил ракетостроение и перешел в пионерский театр "Глобус". Ни с того ни с сего...

Сергей Борисович тогда долго с ним беседовал, пытаясь вразумить. "Что за странная прихоть! - говорил. - Таким интересным делом ты занят, Айрапетян! И ведь так прекрасно у тебя получается, на ВДНХ собираемся отправить твою последнюю модель! Ну зачем тебе переходить в театр?.." "Надо!" - тихим, но упрямым голосом отвечал Айрапетян.

Вот теперь, пожалуй, пора сказать, что увидел директор, распахнув дверь репетиционной...

Он увидел, как космический корабль Айрапетяна (тот самый, который в ближайшее время собирались отправить на ВДНХ) с гулом и свистом вылетел в настежь распахнутое окно и унесся к звездам...

- Безобразие! - охнул Сергей Борисович. - Вы соображаете, что вы натворили?!

В общем, для Аньки, Балабанчика и Айрапетяна это утро тоже не медом было мазано!

ДОМ НА БЕРЕГУ МОРЯ

Пока возмущенный до глубины души директор влечет безобразников под грозные очи Михаила Павловича, познакомимся поближе со скверной компанией.

Балабанчик, Анька и Вовка дружат с первого класса.

Уже тогда, четыре года назад, они твердо решили, что никогда ни в кого не влюбятся: им и так хорошо!

"А то что ж будет? - волновалась Анька. - Перевлюбляемся, еще и жениться придется... Какие-то ваши жены, какой-то мой муж, да еще и дети потом появятся! Чего хорошего?"

"Ничего! - подтверждал Балабанчик. - Ну ее, любовь эту! Будем всегда втроем!"

А когда они вырастут, у них будет дом на берегу моря. А еще они заведут лошадь и собаку и построят корабль для Балабанчика. Балабанчик будет плавать по морю и сражаться с пиратами, а Вовка и Анька станут артистами - там, на берегу моря, обязательно будет театр... Вечером Вовка и Анька будут в нем выступать, а утром - кататься на лошади по берегу моря и смотреть на горизонт: не появится ли там корабль Балабанчика...

Вот какая прекрасная у них будет жизнь, когда они вырастут.

"Уговор - дороже денег! - строго сказала тогда Анька. - Никакой любви!"

"Никогда! - поклялся будущий капитан. - Якорь мне в глотку и сто акул в бок!"

А Вовка, который сильно заикался и потому в разговорах был краток, взволнованно крикнул, ударив себя в грудь кулаком:

"Мо-мо-могила!"

Это означало, что он не расстанется с друзьями до самой смерти.

И вот теперь некоторые (не будем их называть), кажется, кое о чем жалели и, может быть, даже собирались нарушить ту страшную клятву!

Удивительные, непонятные происходили вещи: днем некоторые с презрительной усмешкой ругали девчонок и утверждали, что никакой любви нет, а по ночам им снилась одна девочка, якорь этим некоторым в глотку и сто акул в бок!

ОБЩИЙ СБОР

Да, именно: в этой маленькой главке все главные герои нашей повести на несколько минут собрались вместе... И никто еще и не подозревает даже, что их ждет впереди. Разве что Константин Сергеевич Станиславский, мудрый старик... Глядит с портрета и печально улыбается, будто все ему известно заранее... Пока ничего не началось, надо рассказать и о нем, он тоже лицо действующее.

Конечно, некоторые могут засмеяться: разве может портрет быть действующим лицом? Он же нарисованный!

Людям, которые так уж хорошо знают, что в жизни может быть, а чего не может, мы скажем с таинственной усмешкой: ах, миленькие, в жизни всяко бывает!..

Так вот: портрет этот был подарен Михаилу Павловичу его друзьями-актерами, о чем и сообщала позеленевшая от времени бронзовая табличка в левом углу рамы: "Милейшему Мише в год ухода из театра от товарищей по Искусству". Портрет был большой, а квартира у Еремушкиных маленькая, и Михаил Павлович украсил им свое новое рабочее место... Случилось это так давно, что ни Аньки, ни Балабанчика, ни Яши Айрапетяна еще и на свете не было... Но были другие, тоже шумные и беспокойные. Стоило им прийти на репетицию, как стены начинали ходить ходуном. Так что портрет не раз и не два срывался и падал, отчего красивая позолоченная рама давно потрескалась и облупилась.

В общем, чего только не довелось увидеть и пережить Константину Сергеевичу за эти годы!

За Константином Сергеевичем - между стеной и пыльной изнанкой холста - все поколения юных актеров хранили свои тетради для ролей... А один мальчик писал записки одной девочке и прятал под бронзовую табличку в углу рамы - как в дупло... Мальчика звали Павлик, а девочку Юля... И хотя они давно выросли, Константин Сергеевич часто о них вспоминал: Юля и сейчас в Доме пионеров - работает библиотекарем, а Павлик... О, Павлик стал артистом! Недавно даже снялся в десятисерийном фильме "Три мушкетера", в главной роли - д'Артаньяна...

Но о Павлике мы сейчас рассказывать не будем: скоро он и сам появится...

Между прочим, Константин Сергеевич знает и это. И что Анька скоро пропадет, знает. Только молчит - так уж положено. Хотя иногда ему очень хочется кое-что сказать. И сегодня - такой уж выдался день - не выдержит и скажет! Но не сейчас. Сейчас все тихо-спокойно: еще ни-че-го не началось...

Михаил Павлович сидит и пролистывает свой рабочий блокнот, а Кузя натирает лыжи, оба молчат. Но - раз! два! три! - начинается!.. И вот дверь распахивается - это директор привел безобразников и с порога сказал:

- Я требую принять меры! Немедленно!

Но принять меры немедленно было никак нельзя, потому что в этот же миг на столе неистово затрезвонил телефон.

- Это говорит мама Вовы Гусева! - сообщил сердитый голос. - Вова сегодня на елку не придет!

- Почему? - удивился Михаил Павлович.

- Потому что он наказан! И вот что я вам скажу: пока он в этот ваш театр не ходил, вел он себя лучше! А теперь совершенно меня не слушается...

- С мальчиками это бывает... - вздохнул Михаил Павлович. - А не приходить ему нельзя. Актер, уважаемая, имеет право не явиться на спектакль только в одном случае: если он умер. А иначе он подведет своих товарищей.

- Все равно не пущу! - ответила мама Вовы Гусева и бросила трубку.

Михаил Павлович вздохнул и повернулся к директору и безобразникам.

- Что случилось?

- Михаил Павлович, это я виновата! - сразу сказала Анька.

- Никто в этом и не сомневается! - Сергей Борисович сердито взглянул на нее: ишь, стоит! Руки в карманах джинсов, выражение лица - дерзкое... Эта девочка и на девочку-то не похожа. - Не девочка, а бандитка!

- Неправда! - крикнул Айрапетян, сверкая черными глазами. - Аня ни в чем не виновата! Я сам! И не смейте так говорить!