Лесные тайнички (сборник) - Сладков Николай Иванович - Страница 18

Я сидел долго, так долго, что у меня нога затекла. Я шаркнул ею около самого носа зуйчонка, но он не шевельнулся.

Комары одолели. Один комар сел зуйчонку на голову, проткнул ему носом кожу и стал толстеть, наливаться кровью. На крошечной головке птенчика он казался чудовищем и всё рос, рос на глазах, наполнял брюхо алой кровью зуйчонка.

Зуйчонок терпел, чуть прижмурив от боли глаза, а не трогался с места.

А моё терпение лопнуло. Я наклонился и щелчком сшиб комара с бедного птенчика. Потом взял птенчика двумя пальцами поперёк тельца и поднял к своим губам.

- Полно тебе в прятки играть! - сказал я ему. - Беги, догоняй маму.

Но он не ворохнулся, не моргнул. И остался всё так же неподвижен, когда я положил его на песок - подальше от воды.

"Уж не умер ли он?" - с тревогой подумал я. И вскочил с камня.

Это моё движение испугало зуйчиху-маму, скрывавшуюся где-то в камнях дальше по берегу.

"Кру-кру!" (выскакивай, беги) - крикнула она оттуда.

В один миг вскочили на ножки все четыре зуйчонка и - чик-чик-чик! стремглав понеслись к маме.

Чур-чура!

- Ну-ну! - сказал я себе. - Если б я так свою маму слушал в детстве, так, верно бы, из меня вышел толк. Куда уж мне учить таких...

И пошёл домой через большое лесное болото.

Шагаю да шагаю. Вдруг вижу: далеко впереди поднялся с кочки большой журавль и, как-то смешно пригнувшись, убежал в кусты.

Я сразу сообразил, что это не журавль, а журавлиха и что на той кочке у неё гнездо.

Подошёл к кочке - верно: в кочке - углубление и в нём на подстилочке из травы лежат два здоровых пятнистых яйца, каждое с мою ладонь.

Одно целое, а другое с дыркой наверху. И рядом лежала толстая скорлупка: птенец, видно, сию минуту только сделал себе в яйце окошко.

Я так и замер на месте: что дальше будет?

Вдруг из окошка высунулась взъерошенная голова на тонкой шее и покрутила носом.

Мир, в котором журавлёнок собирался родиться, был полон солнца и яркой зелени.

- Привет тебе, привет! - громко поздравил я его. - Ну, как тебе здесь у нас, нравится?

Журавлёнок беспокойно заёрзал, но, видно, не понял, что я стою рядом и разговариваю с ним.

Тогда я наклонился к нему.

Моя тень накрыла гнездо.

И вдруг - нырк! - журавлёнок исчез в яйце. В гнезде по-прежнему лежали два очень крупных яйца: одно - целое, другое - с дыркой в скорлупе.

- Вот это здорово! - удивился я. - Не успел ещё на свет родиться, а уж в прятки играет! Чур-чура, я дома!

Вспомнились мне тут говорящие яички серой куропатки, и я подумал: "А может, они тогда не со страха пикали, а между собой сговаривались, как от меня ловчее удрать?

И ведь удрали! Видно, птенчата, ещё не родясь из яйца на свет, мастера в прятки играть. А я их уму-разуму учить собрался!"

Размахнулся я корзиночкой, что была у меня приготовлена для будущих моих воспитанников-птенчиков, и закинул её далеко в траву.

А сам пошёл в деревню - щеночка себе доставать.

Щенок ни прятаться не умеет, ни плавать. И непослушный.

Вот и буду его учить.

ВЕСЁЛАЯ ИГРА

Притащила лиса лисятам мышей на обед. А лисята сыты - давай с мышами играть. Двое одну мышь схватили - тянут-потянут. А один сразу трёх мышей в пастишку - хап! Только хвостики висят.

Играли, пока не надоело. Тогда мышей бросили - в нору залезли. Легли у входа, мордочки на передние лапки положили - смотрят из тёмной норы на светлый мир. И видят: прилетели к норе мухи. Закружили, зажужжали. За мухами - птичка трясогузка. Тоненькая такая, серенькая. Хвостиком качает и ножками семенит. Пробежит и остановится, пробежит и остановится. А остановится - и закачает хвостиком. На мух смотрит.

Съёжились лисята. Трясогузка вправо, и лисьи глаза вправо, трясогузка влево - глаза влево. Так и перекатываются.

Лисята как выскочат! Чут-чуть птичку не поймали.

Опять в нору забились - караулят.

Опять слетелись мухи. За мухами - трясогузка. У самой норы хвостиком дразнит.

Лисята как выскочат - чуть не поймали!

Тут уж и не поймёшь: игра это или охота?

Вот в который раз выскочили - и опять зря. Сбились в кучу. А сверху, с синего неба, нависла тень, заслонила солнце.

Кинулись лисята разом в нору - еле протиснулись.

Это орёл их припугнул.

Видно, ещё молодой орёл, не бывалый. Тоже, наверное, играл - у всех зверят да у птиц все игры в охоту. Только игрушки у всех разные. У одних мыши, у других лисята. Играй да поглядывай!

А удобная это игрушка - мышь. Хочешь - в охоту с ней играй, хочешь в прятки. А надоело - хап! - и съел.

ПИЩУХИН ВАЛЬС

Пищуха танцевала вальс. Маленькая птичка - носик шильцем, хвостик подпорочкой - кружила на коре толстой ели. Легко два раза прыгала вверх, потом склоняла головку к плечу, касалась носиком ножки и вдруг поворачивалась вокруг себя! Прыжок, склонённая головка, клювик и ножка, быстрый поворот. Раз за разом, круг за кругом, фигура за фигурой. Шуршали по коре тонкие коготки и жёсткие пёрышки. Пищуха неслась в вальсе.

Когда видишь никогда до того не виданное, то хочется только смотреть. Но погодя хочется всё понять. Почему пищуха танцует вальс? Птичка эта скрытная и малозаметная. Не мудрено, что танца её никто раньше не замечал. Но что за радость у неё сегодня, отчего она так ловка и быстра, почему так блестит чёрный глазок? Ведь по-вчерашнему светит солнце, ни жарко ни холодно, всё те же вокруг травы и листья.

Я вглядываюсь в еловый ствол и внизу, у самой земли, вижу узкую тёмную щель. Так и есть: в щели гнездо, в гнезде птенцы! Но не от радости птичка танцует. Пищуха видит меня, и страх сжимает её крохотное сердчишко. И она танцует от страха... Прыжок вперёд, головка к плечу, носик к ноге, быстрый поворот. Раз за разом, поворот за поворотом, фигура за фигурой. Шуршат коготки, блестят глаза. Птичка танцует пищухин вальс - танец страха.

ПОЧЕМУ ЗЯБЛИК - ЗЯБЛИК?

Давно я дознавался: почему зябликов зябликами зовут?

Ну славка-черноголовка - понятно: у самчика беретик чёрный на голове.

Зорянка - тоже ясно: поёт всегда на заре и нагрудничек у неё цвета зари.

Овсянка - тоже: на дорогах всю зиму овёс подбирает.

А вот почему зяблик - зяблик?

Зяблики ведь совсем не зяблики. Весной прилетают, как только снег сойдёт, осенью часто до нового снега задерживаются. А бывает, кое-где и зимуют, если корм есть.

И всё-таки назвали вот зяблика зябликом!

Этим летом я, кажется, эту загадку разгадал.

Шёл я по лесной тропинке, слышу - зяблик гремит! Здорово поёт: головку запрокинул, клюв разинул, на горлышке пёрышки дрожат - будто он горло водой полощет. И песенка из клюва так и брызжет: "Витт-ти-ти-ти, ви-чу!" Даже хвостик трясётся!

И тут вдруг тучка наплыла на солнце: накрыла лес тень. И зяблик сразу сник. Нахохлился, насупился, нос повесил. Сидит недовольный и уныло так произносит: "Тр-р-р-р-рю, тр-р-р-р!" Будто у него от холода "зуб на зуб" не попадает, этаким дрожащим голоском: "Тр-рю-ю!"

Кто такого увидит, сразу подумает: "Ишь зяблик какой! Чуть солнце за тучку, а он уже и нахохлился, задрожал!"

Вот почему зяблик стал зябликом!

У всех у них такая повадка: солнце за тучу - зяблики за своё "трю". И ведь не от холода: зимой-то и похолоднее бывает.

Разные на этот счёт есть догадки. Кто говорит - у гнезда беспокоится, кто - перед дождём так кричит. А по-моему, недоволен он, что солнце спряталось. Скучно ему без солнца. Не поётся! Вот он и брюзжит.

Впрочем, может, и я ошибаюсь. Разузнайте-ка лучше сами. Не всё же вам готовенькое в рот класть!

ПЕВЧАЯ ДОРОЖКА

Разные в лесу бывают дороги. Бывают такие, что прямо пойдёшь - назад не вернёшься, налево пойдёшь - в чащобе заблудишь, направо пойдёшь - в болоте увязнешь. Ну их, такие дорожки-то! Но бывают в лесу и другие. Такие бывают, что пройдёшь по ней раз да на всю жизнь и запомнишь. И опять к ней вернёшься.