Заклятие монастырского котла - Болдри Черит - Страница 4

Элеонор снова кивнула и бросила на него несмелый взгляд.

— Отец велел мне вести себя потише, потому что Эдмунд не может бегать и играть, как я. Я показала ему свою куклу Мелюзину и нового котёнка. — В глазах её замелькали искорки смеха. — Он всё время карабкался по балдахину, а Эдмунд смеялся!

Гвинет вспомнила бледное печальное личико в глубине носилок.

— Ты молодец, Элеонор. Не думаю, чтобы Эдмунд часто смеялся.

— Если у нас будет время, мы тоже навестим сегодня Эдмунда, — добавил Гервард.

— Зайдите за мной, — попросила Элеонор. — Тогда я и вам покажу котёнка!

— Только не шумите и не утомляйте Эдмунда! — сказал лорд Ральф. Он уже осмотрел вышивки и подошёл как раз вовремя, чтобы услышать последние фразы. — Вы трое такие большие и сильные — да, да, и ты тоже, леди Элеонор!

Он взъерошил дочке волосы, и та захихикала.

— Эдмунд правда очень болен? — спросила Гвинет.

— Боюсь, что да, — печально кивнул лорд Ральф. Брат Патрик осматривал его дважды — вчера и сегодня утром. Мне показалось, что он ничего не может сделать для мальчика.

— Но вы же не хотите сказать… Неужели Эдмунд умрёт? — ахнул Гервард.

Гвинет не могла вынести даже мысли о подобном несчастье. Эдмунд не жаловался, не ныл — правда, она провела с ним всего несколько минут, но зато успела узнать, что он тоже любит легенды о короле Артуре! Неужели…

— Не знаю, — неохотно ответил лорд Ральф и покосился на Элеонор. Похоже, ему не хотелось обсуждать это в присутствии дочери. — Все в руках Божьих.

— Я буду молиться за несчастное дитя! — воскликнула Марион ле Февр у своих пялец. — Это, увы, единственное, что я могу для него сделать.

Гвинет так стиснула пальцы, что катушка больно впилась ей в ладонь. В глазах прекрасной вышивальщицы стояли слезы. Какая же она чуткая — так расстраивается из-за мальчика, которого даже не видела!

Марион ле Февр вытерла слезы и улыбнулась.

— Хоть я и не могу ничем помочь Эдмунду, зато я могу сделать кое-что для тебя, Элеонор. Хочешь, золотко, я сошью тебе платье с красивой вышивкой?

Элеонор застенчиво кивнула.

— Но госпожа ле Февр, — запротестовал лорд Ральф. — Как же я могу просить вас о подобном одолжении? У вас так много работы!

— А вы и не просили, — улыбнулась вышивальщица. — Я сама предложила, верно? И работе для аббатства это не помешает, уверяю вас. Прошу вас, лорд Ральф, мне доставит огромное удовольствие шить для вашей прелестной дочурки.

— Ну, если вы так настаиваете, мы с благодарностью принимаем ваше предложение, — согласился лорд Ральф. — Элеонор, скажи «спасибо» госпоже ле Февр.

Элеонор старательно сделала реверанс.

— Спасибо.

— Я сейчас же куплю ткань и примусь за работу, — пообещала Марион.

Лорд Ральф снова поблагодарил её и отбыл. Гервард проводил их с Элеонор вниз, Гвинет собрала разложенные шелка, а вышивальщица снова склонилась над пяльцами.

— Мне пора, госпожа, — сказала Гвинет. — Надо помочь маме с обедом.

— Иди, детка, — улыбнулась Марион. — И не забудь попросить матушку поискать мне помощницу.

— Не забуду, я же обещала!

Когда Гвинет спустилась, Гервард уже закрыл за посетителями дверь.

— Как ты думаешь, брат Патрик вообще знает, чем лечить Эдмунда? — спросила Гвинет брата. — Не помню, чтобы в аббатстве кто-нибудь болел падучей.

— Да и в деревне тоже, — кивнул Гервард. — Может, нам стоит спросить у Урсуса? Помнишь, как он вылечил мне ногу?

Гвинет помнила. Она никогда не забудет их первой встречи таинственным отшельником на склонах Тора. Гервард попал тогда ногой в вершу и повредил лодыжку, а Урсус наложил на неё повязку с какими-то травами, и нога зажила так быстро, что через пару дней даже шрама не осталось.

— Ну, конечно! — воскликнула она. — Урсус наверняка знает, что делать. Давай поищем его после обеда.

— Мам, мы хотим пойти поискать Урсуса, — сказала Гвинет, энергично отскребая чугунную сковороду. Обед давно закончился, и они с матерью заканчивали мыть посуду.

Айдони Мэйсон оглядела кухню и вытерла руки чистым льняным полотенцем.

— Ну, здесь все в порядке, — улыбнулась она. — Ты славно потрудилась, дочка.

— Тогда можно нам пойти? Надо найти Урсуса и спросить его, не знает ли он лекарства от падучей.

— А, для того малыша, — кивнула Айдони. — Конечно, ступайте, только не задерживайтесь допоздна.

Гвинет ополоснула сковородку, вытерла руки и сняла с крючка висевший за дверью плащ. Во дворе Гервард сыпал курам зерно.

— Ты готов?

— Заканчиваю, — ответил Гервард. Он вытряхнул из мешка последние зёрнышки и побежал отнести его на место в кладовую. Гвинет терпеливо ждала.

Наконец, они вышли на улицу и зашагали знакомой дорогой мимо рынка и кузни. Пронизывающий осенний ветер хлопал полами плащей. На рыночной площади закутанные торговцы пытались дыханием отогреть озябшие пальцы. Покупатели почти все попрятались по домам.

Вскоре деревня осталась позади. Теперь Гвинет и Гервард шагали по узкой тропе среди густого орешника. Чем ближе они подходили к Тору, тем более влажной становилась земля: у подножия гигантского холма протекала болотистая речушка. В сухих камышах на её берегах шелестел ветер, жалобно кричали невидимые птицы. Гвинет стало не по себе. Здесь, среди болот и туманов, скрывавших до половины огромную скалу Тора, трудно было не поверить древним легендам. Может, кости Артура — это не все, что от него осталось? Может, он и в самом деле спит где-то в глубине холма, ожидая своего часа?

— Что-то я не вижу Урсуса.

Гервард, как всегда, думал только о деле.

— Урсус! — позвал он. — Где вы? Ау!

Крик вспугнул пару уток. Громко хлопая крыльями, они поднялись над рекой и улетели искать место поспокойней. Отшельник не отзывался.

— Похоже, он появляется только, когда мы его не ищем, — вздохнула Гвинет.

— Откуда ему знать, что Эдмунду нужна помощь? — пожал плечами Гервард. — Идём, мы ещё не дошли до Тора.

Они зашлёпали вдоль берега речушки. Огромный холм с плоской вершиной загораживал уже полнеба. Урсуса нигде не было.

— Жалко, мы не знаем, где он живёт, — вздохнула Гвинет. — У всех отшельников есть какие-то хижины! А мы ищем по всему Тору…

— Так-то оно так, — сказал Гервард, отодвигая нависшую над тропой ветку. — Но если бы Урсус хотел, он бы нам сам показал, где его искать.

Они продолжали поиски до самых сумерек. Безрезультатно.

— Пойдём-ка домой, — вздохнула, наконец, Гвинет. Ей совершенно не улыбалось возвращаться в темноте по болоту, тем более без фонаря.

— Урсус! Слышите нас? — крикнул в последний раз Гервард. И опять в ответ только ветер прошуршал камышами да какой-то зверь с треском скрылся в кустах. Признав поражение, они повернулись и поплелись обратно в деревню.

— Может, завтра ещё раз попробуем? — предложила Гвинет.

— А давай по дороге навестим Эдмунда! — предложил Гервард. Подпрыгнув на ходу, он сорвал гроздь орехов — наверное, последнюю в этом году — и кинул её в кошель.

— Гостинец, — объяснил он лаконично. — Вряд ли парень когда-нибудь собирал орехи.

Когда они добрались до аббатства, уже наступила ночь. В окнах серого приземистого здания гостевых палат зажглись огоньки свечей. В дверях Гвинет и Гервард чуть не столкнулись с братом Тимоти. Сын деревенского гончара, он принял постриг три года назад, и все ещё не забыл друзей детства. Однако сейчас его приветливое лицо было мрачным и озабоченным.

— Что-то случилось? — спросила Гвинет.

— Увы, да, — кивнул брат Тимоти. — С юным Эдмундом Хардвиком случился припадок. Отец взял его к вечерне, и мальчик свалился на пол прямо в часовне. Брат Патрик укладывает его в постель.

— А навестить Эдмунда можно? — спросил Гервард.

— Поглядите сами — вон там! — брат Тимоти махнул рукой, указывая на одну из дверей чуть дальше по коридору. — Только если брат Патрик или лорд Роберт вас выгонят, уходите сейчас же.

— Да, да, мы понимаем, — сказала Гвинет.