Один в толпе - Боковен Джорджия - Страница 40

Нил хотел было подняться, но она его остановила.

– Не уходи! Он снова сел.

– Прости. Я решил, что ты закончила.

– Как бы мне ни хотелось свалить все на гормональную бурю, но дело не в этом. Я не поэтому затеяла ссору. – Ей трудно было это говорить, но она понимала, что надо наконец все назвать своими именами. – Я разозлилась на тебя.

– За что? Что я сделал?

Лучше не останавливаться. Иначе запал пройдет, и она ничего ему не расскажет.

– Пока ты не появился, у меня все было нормально, – быстро заговорила она. – Я убедила себя, что мне нравится жить одной, что мне никто не нужен, даже друзья. И тут появился ты. Я больше не могла притворяться. Ты здесь еще и месяца не прожил, а я все время думаю, что буду делать, когда ты уедешь. – Она искоса взглянула на него. – Глупо, правда?

Внутренний голос говорил ей, что продолжать не стоит, но она уже не могла остановиться.

– А, наплевать! Я считала себя очень смелой, но я никуда не гожусь. Я боюсь ужасно. Не знаю, как обращаться с ребенком. Мне вдруг стало казаться, что если я его действительно люблю, то должна отдать на усыновление. Но я не могу, Нил. Стоит об этом подумать, и у меня сердце разрывается. – Она думала, что он возмутится или будет потрясен ее откровениями, но лицо его было по-прежнему непроницаемым.

– Может, тебе стоит походить на курсы для беременных? – спросил он.

– Не надо мне было все это на тебя вываливать, – сказал она, встала, отряхнула джинсы, глубоко вздохнула. В воздухе пахло свежестью. – Это нечестно. Прости меня. Обещаю, больше такого не повторится.

«Только не оставляй меня!» Надо заканчивать разговор, иначе она не удержится и произнесет эти слова вслух.

Нил удержал ее за руку:

– Я знаю, что такое чувствовать себя одиноким, Холли.

– Я рассказала все это не для того, чтобы ты меня жалел. – Ей не хотелось, чтобы он видел в ней соломинку, готовую сломаться от первого порыва ветра.

– Боже упаси! – Он нежно обнял ее и прижал к себе – так отец обнимает выросшего ребенка, которому нужна поддержка.

Ей хотелось вырваться, но она замерла и стояла не шевелясь.

– Я, наверное, пойду. Устала безумно. Надо поспать.

Нил коснулся ладонями ее лица, заглянул ей в глаза, долго смотрел понимающим взглядом, а потом неожиданно поцеловал в лоб.

Когда он отпустил ее, Холли не двинулась с места. Она стояла изумленная, запрокинув голову, и не сводила с него глаз. Она силилась что-то понять, но не могла. Понимала только, что ей ужасно нужно к кому-то прислониться, пусть ненадолго, вопреки тому, что говорил ей рассудок. И еще хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно. И чтобы он снова ее поцеловал.

В его взгляде мелькнула искорка понимания. Он медленно наклонился. Сначала она почувствовала его дыхание – жаркое, быстрое и такое знакомое, потом его борода коснулась ее щеки. И тут их губы встретились, коснулись друг друга на краткий миг. Так осенний лист скользит с ветки на землю. Коул замер в ожидании. Она стояла не дыша, боясь, что какой-нибудь случайный звук или неосторожное движение разрушит это чудо.

Почувствовав, что молчаливое согласие дано, он поцеловал ее снова. От нее пахло черникой, дыней и кофе. Как одиноко ей будет по утрам на кухне, когда он уедет.

Поцелуй затянулся. Нил обнял ее и притянул к себе. Ее грудь, коснувшуюся его тела, словно обдало огнем. В ней проснулась страсть, о которой она и не подозревала.

Господи, что она творит? Холли отвернулась и уткнулась лицом в его плечо.

– Это какое-то безумие. Прости, Нил. Я виновата. Не надо было мне...

– Я подумал... А впрочем, это неважно. – Он не стал договаривать.

Она могла только догадываться о его мыслях.

– Иди в дом, Холли. Уже поздно.

– Я не устала.

– Тогда я пойду. Мне надо подумать.

Он не сказал, что хочет побыть один, но это было ясно и так. Сердце ее колотилось как бешеное. Ну вот, теперь она его напугала. И винить его не за что. Какой нормальный мужчина заведет роман с беременной? Она оторвала голову от его груди и выдавила из себя улыбку.

– Опять эти проклятые гормоны. Они мне никак не дают покоя.

– Потерпи еще пару месяцев.

– Можешь остаться здесь, – сказала она. – Я пойду в дом. – Холли была горда собой, ей удалось сказать это спокойно. – Пожалуй, подремлю немного.

– Хочешь, я тебя потом разбужу?

Это было проще, чем снова ставить будильник, но так выйдет, что он из-за нее привязан к дому.

– Я сама встану.

Не придумав, что бы еще сказать, она пошла в дом. Там, внутри, где Нил не мог ее видеть, она устало прислонилась к двери. Ну почему она не встретила его полгода назад? Или через полгода?

Опять все не вовремя. Черт возьми, у нее какой-то особый идиотский ритм жизни, не совпадающий с биением пульса этого мира.

В школе она согласилась идти на вечер выпускников со своим приятелем ровно за пять минут до того, как ее пригласил парень, по которому она сходила с ума. Пять лет назад, через месяц после того, как она переехала в Ашвилл, она как-то решила принять душ не утром, как обычно, а вечером. Разбирая кровать, она заметила, что на телефоне мигает зеленая лампочка автоответчика, включила его и услышала сообщение с радиостанции о том, что, подойди она к телефону, она бы выиграла семь тысяч долларов.

Если бы она пересчитала количество противозачаточных таблеток в пачке не после того, как они с Троем последний раз занимались любовью, а до, она бы поняла, что их осталось слишком много, и не забеременела бы.

Тогда бы она не переехала в Мэривилл.

И не повстречала бы Нила Чэпмена.

Вечером Коул приехал в ресторан на час раньше обычного. Когда Холли уезжала, он был в своей комнате. Она не стала прощаться, не написала записку, но его это не удивило – он же сам сказал, что хочет побыть один. Он все время думал о том, что между ними произошло и как все закончилось. Ему было необходимо поговорить с ней, объяснить, что он искал одиночества. Ему было нужно время на размышление. Вовсе не потому, что хотел от нее отделаться.

Он оглядел зал, ища Холли, но ее не было видно. Через несколько секунд она вышла из кухни, неся в обеих руках по стопке тарелок. Он сел за дальний столик, решив, что поговорит с ней, когда у нее выдастся свободная минутка. Но Холли, видимо, действительно была очень занята или нарочно его избегала.

Чтобы убить время, он развернул газету и стал читать новости музыкального мира. Неожиданно он чуть не зарделся от удовольствия – «Серебряные молнии» заняли первое место в чартах и кантри, и поп-музыки. На соседней странице была огромная статья об альбоме.

Коул проглядел первую колонку, где через слово упоминалось имя Рэнди. Обычно в интервью, следовавших за выходом альбома, цитировали Фрэнка, Джэнет или «информированные источники». Статья заканчивалась упоминанием о полугодовом творческом отпуске Коула.

«Когда Рэнди Вебстера спросили о причинах, побудивших его брата искать уединения именно после выхода альбома, он ответил: «Коул боится только одного – потерять любовь своих поклонников. Но они ясно высказались по поводу его последнего альбома, достав кошельки и купив массу экземпляров. Уже две недели альбом занимает первое место по продажам».

Коул почувствовал себя странно. Обычно Рэнди оставался в тени, а юпитеры изо всех сил высвечивали фигуру Коула. У брата несколько раз брали интервью, но это всегда было прелюдией к статье о Коуле. На сей раз это было интервью именно с Рэнди. Он очень изменился. Здорово, но удивительно. Такого Рэнди Коул раньше не знал.

Он было перелистнул страницу, но тут заметил еще кое-что. В колонке светских сплетен мелькнуло имя Троя Мартина, набранное жирным шрифтом. Это явно была заказная заметочка, рассказывавшая об участии Мартина в благотворительном концерте. Все было рассчитано на то, чтобы подать Троя как певца, заслуживающего внимания. В нынешнем своем положении он легко мог оступиться и так и не добраться до вершины. У Коула даже мелькнула мысль, не организовать ли кампанию против Мартина, но он решил, что это лишнее. Такие рано или поздно прокалываются сами.