Клуб грязных девчонок - Валдес-Родригес Алиса - Страница 31

– Мне надо кое о чем спросить вас. – Обычное вступление к псевдодуховной порке, которой я регулярно подвергаюсь. У меня заныли шея, голова, левый глаз. – Я получаю много писем и звонков, – продолжал Чак, – по поводу вашего последнего материала о подружке-музыкантше, индейцах, геноциде и… прочем таком.

– И что?

– Хочу поговорить с вами как друг, а не как начальник. – Ох-хо-хо… – Вы хороший автор, сильный автор. Поэтому вас здесь держат.

– Но…

– Но ваши суждения подчас слишком резки, и вы всеми силами навязываете свою точку зрения.

– Неужели?

– По-моему, то, что произошло в Новой Англии или Мексике, нельзя назвать геноцидом. Холокост в Германии – вот что такое геноцид. Множество индейцев погибли от болезней белых. Микробы оказались не интернациональными. – Я стала прикидывать, что бы ответить, но решила промолчать. Улыбайся, улыбайся, улыбайся! – Вы нападаете и заставляете людей обороняться. Навязываете им свое мнение.

– Я обозреватель. Мне положено высказывать свое мнение.

– Все это так. Но вы отстаиваете его слишком… задиристо.

Кубинское фуфло. Что еще с меня взять?

– Понимаю. Больше это никогда не повторится.

– Многие считают, что вы не в меру агрессивны. Создается впечатление, что вы все время проповедуете.

– Спасибо, что указали мне на это. – Я выдавила из себя улыбку. – Учту на будущее. – Новые туфли. Новое одеяло. Дыши.

– Хорошая мысль – обкатывать ваши идеи на других, чтобы вы опять не написали чего-нибудь безумного. Мы говорили об этом на утреннем совещании: большинство редакторов считают, что вам лучше сосредоточиться на собственной жизни и меньше заниматься политикой и историей. Никто не желает, чтобы вы занимались саморазрушением.

Вот так? Я кивнула:

– Ясно. Я все учту.

– Отлично. Понимаете, в таких материалах, как ваши, люди больше всего ценят, когда рассказывают о всяких там подружках. – Чак водил пальцами перед лицом, как комедийный персонаж на ТВ.

– Хотите указать что-нибудь еще?

– Только пару вещей. Вас не очень расстроили мои слова? У вас неважнецкий вид.

– Со мной все в порядке. Уверяю вас.

– Мы ведь с вами на одной странице?

– Разумеется.

– Хорошо. Вы познакомились с новым редактором рубрики «Здоровье – наука»? – Я кивнула. Чак имел в виду черную женщину и полагал, что у нас должно быть много общего. – Видели ее машину? – Его шепот прозвучал таинственно. А руку он прижал к уголку губ, как это делают, когда шепчут в мультиках. Я видела. Зеленый «Мерседес». Еще она хорошо одевается и иногда носит шляпки. Она родом из Атланты. – Разве такая женщина способна осилить подобную машину? – шипел Чак, видимо, что-то почувствовав в моих жестах или выражении лица. – Хотя, разумеется, эти люди, как и все прочие, имеют право купить любую хорошую машину, которая им приглянется…

– Разумеется… – поддакнула я. Чак переменил тему:

– Расскажите, что там у вас с доминиканцами. – При этом он листал журнал «Вэнити фэйр», и по выражению лица Чака я поняла, что его ничуть не интересовал мой рассказ, а жгучее любопытство вызывали имплантированные груди, секс-скандалы и прочее.

– Дело вот в чем, – начала я, ухватившись за подлокотники: подсознательный жест – во время подобных встреч мне всегда хотелось свернуться в клубочек и спрятаться. – У пуэрториканцев и доминиканцев много общего. Те и другие из Карибского бассейна и говорят по-испански. У них похожая кухня и много общих ценностей. Но существует, как и на Балканах, ненависть, когда одна национальная группа не выносит другую.

– Но они из схожих стран. С какой стати им ненавидеть друг друга?

Я медлила. Стоит ли поправлять его? Надо. Придется. Стараясь не казаться «задиристой» или «агрессивной», я улыбнулась и объяснила:

– Пуэрто-Рико не страна.

Чак закатил глаза и быстро закивал, давая понять, что ему недосуг заниматься такими незначительными деталями. И при этом еще лихорадочнее начал листать журнал.

– Вы понимаете, что я хочу сказать. Но снова погружаетесь в политику. А нам этого не нужно.

– Понимаю. Но политика во многом определяет, почему они ненавидят друг друга. Этих людей в Бостоне много. Они часто борются за одну и ту же низкооплачиваемую работу, живут по соседству. Но пуэрториканцы являются по рождению гражданами США и получают правительственную помощь, а доминиканцы – нет. Доминиканцы обладают законным статусом иммигрантов, а пуэрториканцы – нет.

– А почему нет? – осведомился Чак.

– Вы серьезно?

– Именно об этом я и говорил, – отозвался он. – Вы влезаете в такие дебри, Фернандес, которые понятны только вам.

– Потому что они американцы по рождению, – объяснила я. – Пуэрто-Рико – территория США. Разве в Гарварде это не проходят?

– И они могут свободно приезжать сюда? – Чувствовалось, что эта мысль внушает Чаку отвращение.

– Они здесь родились. Им нет необходимости ниоткуда приезжать. Вот что означает единство территории. Они такие же американцы, как вы. С той лишь разницей, что во время президентских выборов голосовать позволено только тем, кто проживает на основных землях.

– Неужели? Не может быть!

– И тем не менее. – Не вздыхай, Лорен, не закатывай глаза. Улыбайся, сестренка, улыбайся!

Чак пожал плечами, словно до сих пор не верил мне.

– Продолжайте. Но учтите, я думаю, что люди в ваших материалах недостаточно живые. Я хочу, чтобы ваши персонажи были реальными – наделены кровью и плотью.

– Хорошо. Так вот, у доминиканцев сложилось много стереотипов по поводу пуэрториканцев: например, что они ленивы, а их женщины слишком независимы. И наоборот, пуэрториканцы считают, что все доминиканцы наркодельцы и мачо.

Чак яростно закивал, всем своим видом показывая, что ждет не дождется, когда я закончу. А я подумала: появится ли когда-нибудь у меня редактор, который при мне не станет высвистывать мотивчик из рекламы ресторана «Чичи»?

Я объяснила все, как умела.

Чак скривился, словно «унюхал чей-то пук, а сам ни при чем». Все это оказалось для него слишком сложно и было ему совсем не по душе.

– Едва ли рядовой читатель делает разницу между доминиканцами и пуэрториканцами. А если и так, то не ухватит, что вы наговорили, и с первых строк бросит читать. У нас газета, а не учебник. Читатель ждет реальных девушек с реальными проблемами. Это рубрика нравов, а не «Метро».

– Пуэрториканцы и доминиканцы поймут, – ответила я. – Если вам это не безразлично. Если не безразлично газете. – Зачем ты это сказала? Лорен-плохишка. Тебя следует отшлепать!

– Не заводитесь снова. Мы уже все обсудили. Ваша колонка должна быть развлекательной, легкой, доступной. Служить противовесом всей остальной серьезной муре в газете. Договорились?

– Разумеется.

В дверь просунулась голова практикантки. Она сообщила, что жена Чака звонит по четвертой линии. Он подхватил трубку, включил четвертую линию и, продолжая разговаривать со мной, махал рукой, словно дирижировал симфоническим оркестром.

– Что-нибудь легонькое, развлекательное. Задорное. Увеселительное. Привет, дорогая. – Он повернулся вместе со стулом спиной ко мне. И это означало, что я свободна.

УСНЕЙВИС