Индиана Джонс и искатели потерянного ковчега - Блэк Кемпбелл - Страница 32

Но прежде чем исчезнуть, он услышал, как Марион на чем свет стоит поносит фашистов, и, несмотря на отчаянность ситуации, улыбнулся. Ну что за девушка, подумал он с восхищением. Ничем ее не запугаешь.

Он не мог не удивляться ей, не мог не любить ее.

Дитрих, в сопровождении Беллока, поднялся на палубу. Капитан уже подал команде приказ не оказывать сопротивления. Моряки горели желанием ринуться в бой, но шансы были слишком неравны. Поэтому они хмуро стояли под дулами немецких автоматов, в то время как Беллок и Дитрих выкрикивали команды, приказывая солдатам обыскать корабль.

Беллок подошел к Марион. Как и прежде, внутри у девушки сразу что-то оборвалось, однако на этот раз она твердо решила бороться с этим чувством и ни на минуту не поддаваться влиянию этого человека.

— Моя дорогая, — обратился к ней Беллок, — ты должна поведать мне историю — или это будет эпическая поэма? — как вам удалось выбраться из Колодца. Хотя, об этом позже.

Марион не ответила. Неужели эта цепь событий никогда не прервется? У Инди, кажется, просто талант провоцировать несчастья. Она посмотрела на Беллока, который взял ее за подбородок. Девушка отвернулась, он улыбнулся.

— Потом поговорим, — сказал он и подошел к Катанге. Он собирался что-то сказать, но услышал шум и обернулся: солдаты поднимали из трюма ящик с Ковчегом. Беллок еле справился с нетерпением, досадуя, что как всегда реальность со своей суетой мешает исполнению его желаний. Медленно, неохотно он отвел глаза от ящика; Дитрих приказал доставить Ковчег на борт одной из подводных лодок.

Беллок взглянул на Катангу.

— Где Джонс?

— Мертв.

— Мертв? — переспросил Беллок.

— А зачем он был нам нужен? Мы с ним быстро покончили— бросили за борт. Девчонка — другое дело, это ценный товар на рынке, где я веду свои дела. А Джонс — зачем он нам? Если вам нужен его груз — берите, а девчонку оставьте, это наша добыча.

— Бросьте, неужели вы думаете, что я поверю в то, что Джонс мертв?

— Хотите верьте, хотите нет. Я лишь прошу оставить нас в покое, чтобы мы продолжили плавание.

Подошел Дитрих.

— Вы ни о чем не можете нас просить, капитан. Мы сами решим, что делать — взорвать вашу старую посудину или нет.

— Девушка едет со мной, — сказал Беллок.

Дитрих покачал головой.

Беллок продолжал:

— Считайте ее частью моего вознаграждения. А так как мы добыли Ковчег, Дитрих, то, думаю, фюрер согласится с моим предложением.

Дитрих заколебался.

— А если она не сумеет меня ублажить, разрешаю вам скормить ее акулам, мне плевать.

— Хорошо, — согласился Дитрих и, заметив на лице Беллока тень сомнения, быстро скомандовал, кивнув в сторону Марион:

— Доставьте на подводную лодку.

Инди наблюдал за происходящим из своего укрытия— отверстия вентилятора, где он сидел весь скрючившись. Сапоги топали по палубе в опасной близости от его лица, но его не заметили. Вранье Катанги показалось ему малоубедительным, но, как ни странно, оно сработало, немцы, кажется, поверили. Инди в раздумье разглядывал палубу. Ему надо было попасть на подводную лодку, туда, где Марион, где Ковчег. Но как?

Беллок снова взглянул на капитана.

— А как мне знать, что вы говорите правду о Джонсе?

Катанга пожал плечами.

— Зачем мне врать? — И он уставился на Беллока. Француз ему явно не понравился, и он посочувствовал Инди, что у него такие враги.

— Разве ваши люди нашли его здесь? — спросил он.

Беллок задумался, а Дитрих покачал головой. Затем немец произнес:

— Пошли. Ковчег у нас, и жив Джонс или мертв, уже не имеет значения.

Беллок весь напрягся, но через минуту расслабился и последовал за Дитрихом. Они покинули пароход.

Инди слышал, как их плоты отошли от “Банту Винд”. Он выскочил из укрытия и помчался по палубе.

Беллок вошел в радиорубку на борту лодки, надел на голову наушники, взял микрофон и назвал позывные. Через некоторое время сквозь помехи до него донесся голос. Говорили по-немецки.

— Капитан Молер? Это Беллок.

Голос в наушниках был едва слышен.

— Все подготовлено в соответствии с вашими распоряжениями, Беллок.

— Отлично. — Беллок снял наушники и вышел из радиорубки. Он направился к небольшой каюте в носовой части лодки, куда они поместили Марион. Девушка с мрачным видом сидела на койке и даже не подняла головы. Он протянул руку, взял ее за подбородок и повернул к себе.

— Какие красивые глаза, зачем же их прятать?

Она резко отдернула голову.

Он улыбнулся.

— Мы можем продолжить наше знакомство.

Она встала и отошла в другой конец каюты.

— Нам нечего продолжать.

— Я так не думаю, — сказал он и попытался взять ее за руку, но девушка решительно выдернула ее.

— Ты против? Раньше, моя дорогая, ты не сопротивлялась. Отчего же такая перемена?

— Обстоятельства изменились.

С минуту он молча ее разглядывал. Затем спросил:

— Все дело в Джонсе, я прав?

Она не смотрела на него, уставя взгляд в пустоту.

— Бедный Джонс, — сказал Беллок. — Боюсь, теперь ему уже никого не победить.

— Что это значит?

Беллок подошел к двери. Уже выходя из каюты, он повернулся и бросил:

— Ты ведь даже не знаешь, моя дорогая, жив он или нет.

Он закрыл дверь и двинулся вперед по узкому проходу.

Навстречу ему шли несколько матросов, а за ними — Дитрих. Немец был чем-то взбешен. Беллок насмешливо смотрел на него: в гневе Дитрих выглядел презабавно, словно разбушевавшийся учитель, который не смеет наказать упрямого ученика.

— Может, объясните мне, что происходит, Беллок?

— Что я должен объяснять?

Дитрих, казалось, боролся с искушением ударить француза.

— Вы отдали капитану лодки приказ направиться к какой-то запасной базе, расположенной на острове у берегов Африки. Я полагал, что мы возвращаемся в Каир и оттуда первым же рейсом везем Ковчег в Берлин. Как вы посмели нарушить план, Беллок? Вы что, вообразили себя немецким адмиралом? У вас, должно быть, мания величия.

— Мания величия, — повторил Беллок, наслаждаясь сценой. — Не думаю. Просто мне кажется, что лучше открыть Ковчег до того, как мы доставим его в Берлин. Разве не ужасно будет, мой друг, если фюрер откроет Ковчег, а он — пуст. Представь себе разочарованное лицо Адольфа!

Дитрих уставился на француза, его гнев прошел, и на лице появилось выражение недоверия.

— Я тебе не верю, Беллок. Я никогда тебе не доверял.

— Благодарю.

Дитрих помолчал, потом продолжал:

— А почему надо везти Ковчег на какой-то там остров, не проще ли доставить его в Каир? Почему, я спрашиваю, нельзя открыть эту чертову коробку в Египте, Беллок?

— Потому что нельзя.

— Может, объяснишь?

— Объяснить я могу, только ты все равно не поймешь.

Дитрих выглядел взбешенным, он чувствовал, что его авторитету нанесен еще один удар. Но у француза в союзниках сам фюрер. Что он может поделать в такой ситуации?

Немец резко повернулся и пошел прочь. Беллок глядел ему вслед, но думал уже не о Дитрихе, а предвкушал событие, которое ожидало его на острове. Конечно, Ковчег можно открыть где угодно, в этом Дитрих прав. Но все же очень важно, чтобы его вскрыли именно там, на острове, в историческом месте, где даже воздух пропитан прошлым. Да, именно там, подумал Беллок. Его надо открыть в подходящем окружении, обстановка должна быть под стать этой священной реликвии.

Он направился в грузовой отсек, где в небольшой каюте хранился ящик с Ковчегом.

Какое-то время он смотрел на него. Какие секреты ты скрываешь, что сможешь мне поведать? Он протянул руку и коснулся ящика. Ему показалось или он действительно почувствовал, что ящик вибрирует? Не снимая руки с деревянной поверхности, он закрыл глаза. Охваченный священным трепетом Беллок вдруг словно скользнул в пустоту, в бесконечную тьму, а где-то там впереди виднелась грань, за которой лежал загадочный мир, существующий вне времени и пространства. Он ощутил покалывание в кончиках пальцев и открыл глаза. Скоро, сказал он себе. Скоро.