Эльфийский корабль - Блэйлок Джеймс - Страница 35

В тот день они опять закусывали сыром. Хлеб кончился, но в изобилии были ягоды и маринованные овощи. С каждой пройденной милей солнце, казалось, теряло немного своей яркости и тепла. После обеда задул холодный ветер, который несся с побережья, и это повторялось почти каждый день. Часто ветер нес с собой запах океана – запах соленых брызг, водорослей, тумана и рыбы, – наверное, самый приятный запах, который только мог быть на море. Во всяком случае, Джонатан думал именно так. Но в то же время в этом запахе чувствовались одиночество и холод. Казалось, в нем были простор и глубина океана, и в этой глубине было все, что только можно себе вообразить.

Около двух часов дня они прошли мимо сторожевой башни гномов. Путешественники выкрикивали приветствия, но дверь была закрыта, и только после того, как Ахав громко гавкнул пару раз, появился гном, борода которого доходила почти до земли, держа в руках огромный жуткий топор. Друзья помахали ему, и в качестве приветствия он поднял свой топор и взмахнул им.

– По сравнению с нами он весьма невысокого роста, да? – прокомментировал Профессор.

– Пожалуй, – согласился Джонатан, – но он не виноват, что родился таким.

И он удивленно покосился на Профессора Вурцла. – Я пытался понять, какое выражение было у него на лице, хотя из-за этой бороды трудно сказать, улыбается он или хмурится. Но мне показалось, что он нахмурился. И, кроме того, это равнодушное приветствие…

– Скорее всего на прошлой неделе у него были гости, которые явно пришлись ему не по душе.

Профессор кивнул:

– Или же он подумал, что с реки ему кричала груда поленьев. Я надеюсь, что к тому времени, когда здесь появятся Сквайр, Буфо и все остальные, он отнесется к ним лучше. Ведь они будут уже очень далеко от дома и им потребуется немного отдыха.

Миновав сторожевую башню, путешественники заметили, что русло реки стало еще шире, а течение замедлилось настолько, что Ориэль почти ползла, а не текла. И Джонатан подумал: а не прибудут ли первыми к побережью коротышки? Впереди них замаячил остров, заросший густым лесом и покрытый холмами, остров, на котором можно было найти всевозможнейшие пещеры и черепашьи лужи. На вершине одного из холмов стоял единственный бревенчатый домик, и из его каменной трубы белой струйкой весело поднимался дым. За первым островом показались два других, делящих русло Ориэли на три части. Казалось, что река уже растеряла большую часть своих сил и покорилась власти семейства бобров, зарослей спутанных лилий и дрейфующих бревен.

Когда наконец наступила ночь, плот, лениво покачиваясь на волнах, плыл посередине реки. Профессор попробовал воду на вкус и объявил, что она слегка солоноватая, а это значит, что побережье совсем недалеко. Они решили вести наблюдение по очереди и сменяться каждые два часа и стали тянуть соломинки – кому становиться на вахту. Джонатану выпало дежурить первым, и, пока Профессор и Дули сладко похрапывали, он разжег свою трубку и попыхивал ею, а потом незаметно задремал. Утром, как обычно, наступил серый рассвет, и путешественники, проснувшись, обнаружили, что они все мокрые от росы, а проплывающий мимо берег усажен деревьями виднеющейся вдалеке фермы.

Во фруктовых садах тут и там высились груды сучьев, срезанных с яблоневых, вишневых и персиковых деревьев, потрескивающие в огне. Рядом прохаживался рослый гном, наблюдающий за горящими кучами. У некоторых деревьев еще не были срезаны ветки, но листья с них уже опали, и они высокими, стройными великанами возвышались над ковром буйно растущих трав.

Джонатан представил себе, как в доме на ферме жарят на сковородке блины, а затем поливают их сиропом, на другой сковородке жарят яичницу, а на третьей разогревают бекон, который с шипеньем подрумянивается. Если бы ему предложили, он бы, наверное, не удержался и обменял бы весь сыр, который имелся на борту, на чашечку ароматного кофе. Чем дальше, тем больше виднелось ферм, но они становились все меньше и меньше. То тут, то там стояли скопления домиков – маленькие деревни, окруженные крохотными рощами и затуманенные приятным дымком, который валил от куч горящих сучьев. В низинах вокруг Ориэли были вырыты длинные узкие каналы, вдоль которых росли тростник, камыш и болотные лилии. Время от времени Джонатан различал фигурки с рыболовными сетями, заброшенными далеко в воду.

Джонатану казалось, что плот движется ужасно медленно, и ничто, кроме каких-то бессознательных ощущений, не указывало на то, что они приближаются к морю. Однако около полудня скорость течения начала возрастать – это явление, по словам Профессора, было вызвано морским отливом. Казалось, что это действительно так, потому что через час у ближнего берега реки показались большие темные пятна выброшенных водорослей, а по песку бродили гномы – они искали устриц и лунных улиток и выковыривали их из раковин.

В целом же это был очень приятный день. Сначала путешественники обсуждали, не попросить ли проходящее мимо суденышко взять их на буксир и подвезти до гавани, но затем отказались от этого намерения, отдав предпочтение неторопливому путешествию и возможности насладиться им. Днем около четырех или пяти часов на реку опустился туман, сначала в виде клочковатых обрывков, а затем – грядой белых пушистых облачков, которые пролетели вверх по течению, оставляя за собой чистое пространство, но следом тут же шествовала следующая гряда. Где-то вдалеке проревел фогхорн[4], и друзьям стало ясно, что судов на реке становится все меньше и они спешат в сторону гавани. Джонатан и Профессор решили, что им лучше всего сделать то же самое.

Тем временем туман все сгущался. Путешественники, сидя у бортов плота, гребли изо всех сил, стараясь пристать где-нибудь к левому берегу, поскольку он показался им более заселенным. Но теперь было невозможно определить – двигаются ли они в сторону берега или бесцельно шлепают веслами по воде. В случайную брешь в дымке Джонатан разглядел берег, как он полагал, левый, который находился прямо впереди, на расстоянии в две-три сотни ярдов. Дули закричал, сообщая всем, что они “встали на нужный курс”, но Джонатану более вероятным показалось, что они просто плавают по кругу и находятся все еще на середине реки. Как только все вокруг окутал туман, о направлении своего движения у них было представления не больше, чем у слепого. Профессор и Джонатан одновременно перестали грести, признав, что эта работа, в общем-то, сейчас бессмысленна. Дули же все еще продолжал грести, делая веслом короткие, глубокие взмахи.

Звуки фогхорна раздались вновь, но путешественники не могли сказать точно, откуда они доносились. Сначала казалось, что впереди и чуть правее, потом – что со стороны правого борта, а затем – что и вовсе с кормы. Джонатан, как вполне очевидное и естественное принял тот факт, что плот медленно движется по кругу, но Профессор сказал, что этот феномен объясняется “окутывающим” эффектом тумана.

– И где мы теперь? – спросил Джонатан. – Мы не должны быть так уж далеко от устья.

– Да, да… – покачивая головой, пробормотал Профессор Вурцл. – И это очень нехорошо.

– Что касается меня, то я предпочел бы подплыть к берегу с этого места, а не тогда, когда окажется, что мы уже на полмили в море. Почему бы мне не добраться до берега, позвать кого-нибудь на помощь и попытаться сделать так, чтобы плот не сносило к устью?

– Ты потом не найдешь нас, – ответил Профессор. – С берега ты будешь видеть плот не лучше, чем мы сейчас видим берег. А кроме того, как ты узнаешь, в какой же все-таки стороне берег? Как ты определишь, что мы уже не вышли в море?

Профессор провел рукой по влажным волосам, отбросив прядь с лица, помолчал немного, а затем поднял палец вверх, призывая к тишине. Позади него раздались скрипящие и стонущие звуки. Джонатан наклонился за навес, вглядываясь во мглу за кормой, и разглядел корпус и бушприт скрытой туманом маленькой шхуны. Лишь через несколько секунд он осознал, что происходит. Она надвигалась на них, да так быстро, что Джонатан только и успел, что вскрикнуть.