В лабиринте замершего города - Близнюк Семен - Страница 22

Шпик оглянулся. У двери, отрезая выход, стоял, опираясь руками на бочку, угрюмый детина в плотном свитере.

Пан потянулся к кружке.

Потом ему подали вторую…

На рассвете полицейские выловили у Карлова моста утопленника. Патрульный опознал:

— Это же Карфик из десятого отделения. Нализался — вот и утонул. Так ему и надо, жаднюга был ужасный, — и полицейский принялся обшаривать карманы утопленника.

Вечером, когда на даче Лады обсудили это происшествие, один из подпольщиков сказал Вашелу.

— Пепа хочет встретиться.

Встреча Пепы-Покорны с радистом состоялась в центре, у входа в Староградскую ратушу. Ровно в двенадцать к Аккерману и Вашелу подошёл средних лет коренастый мужчина. Испытующе глянул на радиста и протянул руку:

— Наздар, соудруг Вашел[28].

Трамваем добрались почти до конца Михельской. Потом пошли пешком. Остановились у особняка под номером 472.

— Мой дом, — сказал Покорны радисту. — Будете жить в комнате на втором этаже.

Во дворе Иозеф показал небольшую постройку, где размещалась мастерская: оттуда можно будет вести передачи.

В тот же день поехали в полицейское управление для оформления прописки.

X

Дождь легко барабанил по занавешенным окнам. Пепа сидел в кресле, не зажигая света. Всматривался в светящийся циферблат часов и время от времени осторожно отодвигал занавесь. Он ожидал брата — тот ещё днём дал знать: есть важные вести. Появляться после комендантского часа было делом рискованным. На противоположной стороне, у заколоченной доски булочника, дежурил парень из боевого охранения. Он должен был подать знак, когда в сад за лавкой придёт Ярослав.

И наконец замигал фонарик…

Пепа натянул плащ и вышел во двор. Через мастерскую — в проход позади дома…

В саду, в тесной сторожке, Ярослав торопливо рассказывал брату:

— Зденек из городского архива сказал, что утром к ним ворвались эсэс. Согнали всех в зал. Офицер с нашивками танкиста приказал не выходить. Затем начали вызывать по одиночке. Зденека тоже вызвали. Знаешь, что их интересовало? Мосты через Влтаву. Зденек же — специалист по мостовым сооружениям… Разложили перед ним старые чертежи, заставили объяснять. Потом эти чертежи увезли с собой.

— Ясно, почему мосты.

— Постой, но зачем тогда взяли и схемы канализации. И ещё одно. Эсэс были также на квартире профессора Войтека. Изъяли старинные чертежи замков на Малой Стране. Градчанами интересовались. Понимаешь, что грозит столице?

— Все понимаю, Ярда. Но это лишь догадки. А ты знаешь, чего стоит связь. Мы дадим, конечно, знать, но ведь нужны факты. Если это подрывники — откуда они? Цифры, фамилии командного состава, расположение частей, их номера. Понял? Этим надо заняться.

— Ещё одна новость: эсэс уже сменяют пехотные части в Смихове и Житкове.

— Тем более нужна осторожность. Пепа поднялся к Вашелу.

В эту же ночь Центр узнал об опасности, грозящей Праге.

Ночной дождь стучался и в другие окна — высокие, стрельчатые. Разноцветные стекла мерцали в мертвенно бледном синем свете, который отбрасывала массивная люстра. Штандартенфюрер Дангофер распахнул окно. В зал ворвался шум огромного Петржинского сада. Между кронами торчали хоботы зениток. По ту сторону Влтавы, на правом берегу, темнела громада Национального театра. Штандартенфюрер медленно оторвал взгляд от окна и уселся в кожаное кресло с причудливой спинкой. Он взглянул на гауптмана с петлицами инженерных войск, почтительно вытянувшегося перед его столом. Мизинцем стряхнул пепел с лацкана кителя:

— Продолжайте, гауптман…

Начальник спецслужбы дивизии СС «Рейхс» обожал тёмную одежду. Он всегда считал, что чёрный мундир, как и чёрный фрак, оттеняют профиль его холёного лица… Слева от штандартенфюрера, в глубокой нише под тяжёлой старинной картиной, за резным столиком сидела стенографистка. Рядом с ней стоял молоденький лейтенант, не спускавший глаз с капитана. Поодаль, у дверей, торчал эсэсовец в плаще.

Внезапно Дангофер прервал доклад гауптмана и, улыбаясь, спросил:

— Кстати, вам известно, к какому веку относится дом, в котором вы находитесь?

Гауптман недоуменно взглянул на штандартенфюрера.

— Не знаете? — лёгкая гримаса тронула губы Дангофера. — Начало XIX века, стиль ампир. Дальнейшая реконструкция в духе поздней готики. Памятник архитектуры. — И, не делая паузы, повысил тон: — Его нужно было давно уничтожить, этот памятник! И другие тоже! Все уничтожить, все — и тот театр! — ткнул рукой в окно. — Армейские тюфяки, засевшие по комендатурам, проявляли преступный либерализм, за который с них ещё спросится, не волнуйтесь. Только разрушенные города — безопасные. Мы должны оставлять за собой мёртвое пространство. А чешская столица раньше других заслужила кары: одна жизнь незабвенного нашего Гейдриха стоила того, чтобы уничтожить здесь все до тла!

Штандартенфюрер снизил голос до хриплого шёпота:

— Это мы, именно мы, выполнив волю фюрера, оставили Варшаве только камни, в то время как ваш генерал и вся ваша трусливая шайка…

— Но, осмелюсь напомнить, я вам помогал… — от волнения полные щеки гауптмана покрылись испариной.

— К вам это не относится, но учтите, гауптман: вы знаете Прагу — предместье Варшавы. Танки и огнемёты в сочетании с минированием подвалов — это было великолепно. Теперь от репетиции с маленькой Прагой мы перейдём к большой. Вы меня понимаете?

Дангофер нажал кнопку. В дверях вырос рыжий штурмбаннфюрер.

— Генрих, — сказал Дангофер, — поручаю гауптмана с его молодцами вашей охране. Он начнёт минирование в восемь утра. Срок — пять дней. Возьмите карты, — подвинул рулон, лежавший на столе. — Вы, гауптман, свободны.

Капитан вышел, эсэсовец задержался в дверях.

— Когда они закончат работу, позаботиться о здоровье гауптмана?..

— «Натюрлих, майн либер фрейнд»[29], — словами популярной песенки ответил Дангофер.

Штандартенфюрер кичился своей эрудицией.

Стенограмма сохранила окончание ночного разговора в старинном зале.

Дангофер: — Клаус, как с радистом, которого схватили вчера?

Клаус:— Он оказался слабее, чем мы думали. Судя по аппаратуре и тексту, работал на Лондон.

Дангофер:— Будете консультировать лейтенанта Кирстнера. Лейтенант, вам придаются восемь пеленгаторов комендатуры и моторота СД. Мы покажем этим ожиревшим боровам из гестапо, как надо работать. Каждый дом, в котором будет обнаружен радист, уничтожайте тут же танками. Агентов подвергать немедленной обработке. Исключение составляют лишь радисты военной разведки русских. Они нам нужны живыми, их связные тоже. Понимаете, только они сейчас меня интересуют! Мы должны сделать Прагу глухонемой, иначе передышки не будет.

Да, штандартенфюрер был предусмотрительным человеком. И он не ошибся в своих предположениях: передышки оккупантам, действительно, не было.

Покорны приносил отпечатанные в подпольной типографии сводки от Советского Информбюро. Вашел молча читал, хотя и сам слушал передачи прифронтовых радиостанций и знал, как сжимается стальное кольцо вокруг логова гитлеровцев. Он мог бы слушать эти вести и десятки раз!

Понимал, что в Центре знают многое об обстановке в Праге. И сознание того, что он тут не один, его согревало. А Центр сейчас интересовали любые детали, которые по мере стремительного развития событий могли приобрести огромное значение.

Вашел присел к радиоприёмнику. Москва передавала:

— …Сегодня, в 21 час, столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 1-го Белорусского фронта, в том числе 1-й польской армии генерал-лейтенанта Поплавского, ворвавшимся в Берлин, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырёх орудий…

Вашел не мог сдержать своих чувств и прибежал в кухню.