Сердце дракона, или Путешествие с Печенюшкиным - Белоусов Сергей - Страница 51

— Он славный, потому что добрый! — упрямо заявила Алена. — Но я больше люблю Базилевса и Мурлыку… Пиччи! По-моему, там кто-то в дверь стучит. Тихо-тихо.

— Если тихо-тихо, значит, Фитилек, — улыбнулся Печенюшкин. — Знаменитая деликатность эльфов… Влетай! — крикнул он, сделав рукой движение, словно поворачивал ключ в замке.

Крошечный эльф, на первый взгляд, сильно походил на Лампусика, разве что волосы были потемнее. Присмотревшись, зоркая Алена заметила и другие различия. Черноглазый, с орлиным носом и гордой осанкой, этот крылатый человечек выглядел взрослее. Он сделал отдельный поклон сестрам, затем общий всем собравшимся и застыл в некотором сомнении, лишь крылышки его трепетали, удерживая тело в воздухе.

— Есть проблемы? — понял Пиччи-Нюш. — Тогда не будем мешать друзьям разговорами. Двигаем, Фитилек, туда, в дальний край мастерской, где мраморный кулак возвышается. Это моя первая работа, бросовая, мастерство на ней оттачивал. «Одинокий изгнанник дает клятву верности немеркнущим идеалам». Там среди идеалов и разместимся.

— Простите меня, — шепнул он, когда эльф взял курс на кулак. — Фитилек стесняется компании, я потом вам все объясню. Минут десять-пятнадцать потерпите, ладно?..

— А почему вы все такие стеснительные? — неделикатно обратилась Лиза к Лампусику, едва Пиччи уединился с вестником. — Послушай! Слабо рассказать, как вы с Печенюшкиным познакомились? Только без сентиментальностей, договорились?! Жестко, весело, немногословно, с грубоватым, но мужественным юмором. Можешь?

— Попробую… — Лампусик покраснел. — Ты у нас литератор, все равно найдешь, к чему придраться… Слушайте… Но я тогда буду не от себя, а как бы от автора. Разрешаешь, Лиза?

— Давай! Так даже интересней. А я постараюсь тебя не перебивать. Ну, поехали…

— Неподалеку от Злат-Петушинска на опушке Молодильного бора, под корнями громадной сосны, наполовину вывороченными из земли бурей, прилепилось небольшое поселение эльфов Ведуницы.

Сорок шесть жителей Ведуниц поселились здесь недавно. Беда пригнала их из окрестностей Чуденбурга и называлась она Фордыбан. Это было имя колдуна, бурого карлика, невзлюбившего эльфов. Какие только пакости не устраивал он маленькому народу.

В любимое озеро эльфов, единственное в округе, размерами всего-то в беличий прыжок, Фордыбан каждую ночь подсыпал соль и перец. По утрам, когда все еще спали, он взбирался на ветку акации, повисал над человечками вниз головой и, что было сил, играл на барабане. На поляне, где эльфы устраивали хороводы, карлик вырвал все васильки и ромашки. Теперь он сваливал туда мусор из своего жилища.

Гордым и стеснительным человечкам неловко было жаловаться на Фордыбана, а сами справиться с ним они не могли. Крохотным эльфам карлик казался великаном, да и по колдовской силе, даже объединившись вместе, они не могли сравниться с негодяем. С трудом продержавшись несколько месяцев, в одну из лунных ночей, когда храп Фордыбана разносился на всю округу, эльфы собрались и улетели…

Постепенно они выстроили новое поселение, назвав его Ведуницами, привыкли к нему, полюбили, но, едва жизнь полностью наладилась, как Фордыбан появился опять, разыскав ненавистный ему народ…

В жизни Печенюшкина, полной тревог, опасностей и приключений, всегда хватало места для подвигов, но для отдыха почти никогда. Едва заканчивалось одно дело, как тут же другое требовало участия отважного героя. В лучшем случае он успевал на часок выбраться в Молодильный бор, вдохнуть напоенного сосновыми запахами воздуха. Обычно Пиччи долго сидел на опушке, осторожно трогая ладонями прогретый солнцем хвойный ковер, и думал о родине — далекой Бразилии. Это занятие неизменно давало ему новые силы.

Рыжая обезьянка медленно брела по лесной опушке, подняв голову, наслаждалась, купаясь в солнечных лучах, и вдруг бах! — провалилась в яму, замаскированную высохшими еловыми веточками. Сквозь небольшое отверстие, проделанное упавшим героем, пробивался свет. Сидя на дне, Печенюшкин ухмылялся своей беспечности и ждал, что же произойдет дальше.

Вот наверху, над краем ловушки, показался силуэт, напоминавший мотылька, и тоненький звонкий голосок воскликнул:

— Сдавайся, подлый Фордыбан! Иначе я подожгу сухую хвою и сброшу на тебя! Это говорю я, Лампион Грозный!

— Лучше спускайся, Лампион Грозный! — доброжелательно откликнулся Пиччи. — Жаль тебя огорчать, но ты поймал не того, кого надо. Заодно и познакомимся. Я бы выбрался сам, только это будет неуважением к твоему труду. Полагаю, вы очень долго копали эту яму?

— Презренный хитрец! — раздалось сверху. — Не пытайся менять голос! Мы выпустим тебя, если поклянешься больше не причинять зла эльфам из Ведуниц!

— Он не поклянется, — заметила обезьянка. — У вас серьезный просчет, Лампион. Все знают, что эльфы больше всего боятся огня. Крылья пожароопасные. Так что номер с хвоей не пройдет. Стоит придумать другую угрозу.

— Фордыбан! — в отчаянии закричал эльф. — Предупреждаю! Сейчас я брошусь на тебя с быстротой молнии!..

— Самоубийца! — грустно признал Пиччи. — Ну давай, бросайся.

Эльф спикировал вниз. Сверкнула сабля величиной со спичку. На середине пути крошечный воздушный вихрь внезапно подхватил отважного человечка, завертел, как падающий кленовый «самолетик», и бережно опустил на колени к обезьянке.

— Убей меня, — хмуро произнес Лампион Грозный. — Я не вынесу унижения.

— Посмотри внимательней! — настаивал Печенюшкин. — Разве я похож на твоего врага?!

Дно ямы поехало вверх, словно клетка лифта, вынося двух собеседников на поверхность земли…

— Как могли мы так ошибиться?.. — убивались эльфы, роясь вокруг Пиччи. — Дело в том, что Фордыбан тоже пушистый и в солнечных лучах кажется рыжим. Прости нас, незнакомец! Страшней всего то, что мы невольно причинили тебе вред.

— Пустое, друзья, — отмахнулась обезьянка. — Вреда никакого. Хорошо, что мы встретились — я с радостью помогу вам.

— Он выпил родник… — всхлипнула малютка с розовыми крылышками.

— Украл невесту Фитилька Эстреллу, — добавила другая, в кисейном платьице. — Посадил на цепочку от часов, как собачонку. Поселил у себя в логове, в пустом кокосовом орехе, а там сыро. И заставляет танцевать перед ним после обеда, а то, говорит, крылышки оборву…

— Вы слишком деликатны! — возмутился Печенюшкин. — Перед негодяями реверансы ни к чему. А вы каждый раз предупреждаете карлика, планируя наступление. Куда это годится — даже о ловушке сказали! Конечно, он будет обходить ее стороной и мучить вас до скончания века.

— Иначе мы не умеем… — печально отозвались эльфы.

— Записывайтесь в школу выживания имени Печенюшкина, — предложил герой. — Первое занятие проводим немедленно! Все готовы?..

Фордыбан медленно крался ночной опушкой. Он проведал, что запасы воды человечки хранят теперь в кувшине, подвешенном к нижнему суку огромной сосны. Эльфам понадобилась неделя, чтобы наполнить кувшин до краев, летая к дальнему источнику с ведерками размером в полнаперстка.

Карлик неслышно полез наверх по стволу, глубоко вонзая в мягкую кору кривые острые когти. Вот он перелез на сук, добрался до веревки, на которой крепился сосуд, плотно закрытый крышкой, поднял его и перевесил к себе на шею.

Спустившись и отойдя на десяток шагов, Фордыбан содрал крышку, запрокинул голову, раскрыв зубастую пасть от уха до уха, затем, подняв кувшин вверх на вытянутых руках, выплеснул его содержимое прямо в глотку. «Хороша водичка!» — успел он еще подумать.

В следующий миг вода в животе у колдуна забурлила громче, чем знаменитый водопад Холодрыга. В ужасе, собравшись бежать, он задел ногой пустой упавший сосуд и растянулся на земле. Поднимаясь, карлик обнаружил, что все его мохнатое тело — в светящихся пятнах. Брызги воды пометили вора.

Шум в животе нарастал, грозя переполошить весь бор. Фордыбан кинулся вперед, надеясь унести ноги, но тут одиннадцать эльфов выступили из-за деревьев, окружая колдуна. Все как один они были ростом с Фордыбана.