Бомба мгновенного действия - Джейсон Стюарт - Страница 7

Это был один из крайне редких моментов Бучера, когда он решительно не знал, что сказать. И никак не мог понять, почему. Возможно, это объясняется тем огромным, невероятным напряжением, в котором он находился последние несколько недель. Вне всякого сомнения, это был самый бестолковый, бездарный и гнетущий период, который он когда-либо переживал. В течение этих недель, едва проснувшись, он сразу же начинал размышлять, как найти хоть какую-то зацепку, которая помогла бы ему разгадать, каким способом контрабандистам удается ввозить в Соединенные Штаты такое немыслимое количество героина. Он с боем прорывался с одного конца Синдиката в другой, но жестокие переделки, в которые он время от времени попадал, не приносили ровным счетом никакого результата. Из-за переполоха, поднятого им, по всему преступному миру прошел слух, что высшее руководство Синдиката вот-вот повысит ставку за его голову еще на четверть миллиона долларов, доведя ее таким образом до кругленькой суммы в полмиллиона.

К этому известию Бучер отнесся точно так, как считал нужным – как к слуху. Не более и не менее. Как бы там ни было в действительности, ему-то что за дело? Если профессиональные убийцы Синдиката не в состоянии заполучить за его голову четверть миллиона сейчас, то еще одна четверть никак не превратит их в более метких или быстрых стрелков.

"Или, может быть, – рассуждал про себя Бучер, – такое внезапное замешательство вызвано появлением на горизонте Анны Хелм?"

Анна озадачивает его, это – факт, признать который лучше сейчас, чем потом. Прежде всего – своим молниеносным превращением из лишенного вкуса серенького существа неопределенного пола в ослепительную дразняще-яркую молодую особу, сидящую теперь рядом с ним. Но вот ее отношение к нему все еще остается для него загадкой. Она вела себя так, словно они были закадычными друзьями долгие годы. Более того, всем своим поведением она недвусмысленно показывала, что не возражает против того, чтобы они узнали друг друга гораздо ближе.

Бучер не испытывал никаких угрызений совести, когда дело касалось кратковременных знакомств с представительницами прекрасного пола и случайных скоротечных романов, но ему, как никому другому, была известна атмосфера, царящая в Синдикате и формирующая вполне определенный тип женщин. Анна Хелм к этому типу явно не принадлежала. А может, он неправильно понимает ее? Возможно, неверно истолковывает ее откровенную манеру поведения и привычку высказывать все прямо в лицо? Что ж, время покажет, но в данный момент выяснить это никакой возможности у него не было. Придется попросту подождать и попытаться прийти к определенному выводу по ходу дела.

– Вот он, – возбужденно воскликнула Анна спустя некоторое время, дернув Бучера за рукав пиджака и вжавшись лицом в стекло иллюминатора.

– Что "вот он"? – рассеянно спросил Бучер, поражаясь в данную минуту легковерию, с каким он "купился" на легенду Жирного Витторио о двадцати пяти тысячах долларов, якобы назначенных им за убийство Джонни Просетти.

– Вот он, Мехико, – ответила Анна, не отрываясь от иллюминатора. – Ты ведь знал, что мы полетим в Мехико, а, дорогой? Когда уезжали из Рено.

– Приятель Витторио получит свое сразу же, как только я вернусь в Рено, – прорычал Бучер.

При этих словах лицо Анны сделалось серьезным, она откинулась в кресле, а самолет тем временем лег на левое крыло и стал плавно заходить на посадку. Она проговорила тихонько:

– На какое-то время я и думать забыла о той отвратительной причине, по которой мы прилетели сюда. Кстати, Бучер, зачем тебе так нужен Джонни Просетти?

Бучер знал, что рано или поздно этот вопрос всплывет, и держал ответ наготове.

– Деньги, – ответил он, – то самое зелененькое божество, которому мы поклоняемся. Просетти задолжал мне значительную сумму еще с той поры, как я порвал с Синдикатом. Вот решил взыскать с него.

– Да-а! – ее лицо приняло торжественное выражение. – Чует мое сердце, что с какой стороны ни посмотреть, Просетти кругом выходит неудачником.

Глава 4

На то, чтобы взять напрокат машину в гигантском, словно человеческий муравейник, международном аэропорту Мехико, у Бучера ушло гораздо больше времени, чем на прохождение таможенного досмотра. И все-таки менее чем через час после приземления самолета Бучер и Анна, сидящая рядом с ним, уже маневрировали по "Авениде де ла Реформа" с непредсказуемо движущимся по ней транспортом на пути к роскошному отелю "Женева". Выехав из аэропорта, они еще так и не обменялись ни единым словом и уже находились на расстоянии одного небольшого квартала от "Женевы", когда это произошло.

Без всякого предупреждения и какой-либо видимой причины Бучер ощутил надвигающуюся опасность и как ответную реакцию неодолимую потребность немедленно ринуться в бой. Он резко вырулил за бордюрный камень на край тротуара, столь быстро нажав на тормоза, что Анну бросило на приборный щиток.

– Что случилось? – спросила она, открыв рот и оцепенев при виде помрачневшего лица Бучера.

– Не знаю пока, – и от ярости хищника, прозвучавшей в его голосе, по спине Анны поползли мурашки. – Но чертовски хочу выяснить. Сиди здесь.

– Нет, я...

– Сиди здесь!

Анна съежилась от страха. Вся манера и тон Бучера не допускали возражений, поэтому она сидела, притихнув, в то время как Бучер распахнул дверцу, вышел из машины и встал, глядя на отель "Женева" и укрываясь в тени, отбрасываемой гроздьями высоченных тропических цветов, растущих на обочине тротуара.

Возможно, сейчас он ведет себя глупо, подумал Бучер. Никаких очевидных признаков того, что что-то не так, не было. И все же инстинкт самосохранения, в прошлом спасавший ему жизнь несчетное число раз, настойчиво твердил ему: что-то тут не так. Быстро, по-прежнему оставаясь в тени, он осмотрелся. Было начало первого, уличное движение в это время дня еще не стало сильным. Большинство местного населения предвкушало традиционную сиесту[4]. Однако до его слуха доносился смех из бассейна во дворе отеля. Гости «Женевы» были преимущественно не мексиканцами, а иностранными туристами и отнюдь не намеревались прекращать свои занятия ради сиесты.

"Значит, вот где таится опасность, – хладнокровно оценил ситуацию Бучер, – отель "Женева"."

Осторожно выйдя из тени, он двинулся по одному из бесчисленных проулков, которыми изобилует мексиканская столица, ведущему под прямым углом ко двору отеля, где находился бассейн. Бучер был уже как раз на полпути между оставленной машиной и зданием отеля. Чтобы преодолеть оставшееся расстояние, требовалось сделать еще несколько шагов, и вдруг он заметил, как что-то ярко сверкнуло в окне на пятом этаже отеля. Бучер метнулся за толстую глинобитную стену, и спустя долю секунды раздался дребезжаще-кашляющий звук крупнокалиберной винтовки с глушителем.

Проклиная свою глупость, он, однако, сумел овладеть собой. Именно сейчас никак нельзя было терять хладнокровия. Какой-то сукин сын хотел убить его, а Бучер был намерен остаться в живых. Все еще укрываясь за стеной на полусогнутых ногах, он начал медленно выпрямляться. Верхний край стены находился сантиметрах в двадцати от уровня его глаз. Он быстро осмотрел проулок и нашел то, что искал, метрах в четырех от себя, – это была большая потемневшая от старости деревянная дверь, наглухо закрепленная кожаными ремнями.

Бучер пригнулся и стал пробираться на полусогнутых, оставаясь в этом положении, даже когда поравнялся с дверью. Очевидно, она была частью ограды заднего двора отеля. Из внутреннего кармана пиджака Бучер извлек небольшой приборчик, внешне точь-в-точь похожий на обыкновенную шариковую ручку. Однако вещь эта составляла предмет особой гордости технических специалистов "Белой Шляпы" – мощный миниатюрный телескоп с силой линз, позволяющих дать увеличение от трех до шестидесяти крат.