Душа - Триоле Эльза - Страница 11

Послышался грудной протяжный хрип, и бумажный валик в треугольном отверстии начал вращаться, по клавишам пробежали невидимые руки – раздалась музыка, вычерчиваемая на клавиатуре, как строчка машинописного текста на листе бумаги. Длинные и короткие строчки, знаки восклицания, звукоподражания… Звуки отскакивали от голых кирпичных стен, как пинг-понговые мячики, терзали барабанные перепонки своим нескончаемым хрипом и бульканьем… Исполнялось что-то бравурное, гаммы пробегали из одного конца клавиатуры в другой, аккорды выжимали сразу несколько клавиш, трель билась между черными и белыми клавишами. Мишетта застыла, обеими руками прижав к груди подушку, на которую собиралась натянуть наволочку. Натали, сидевшая в дырявой качалке, раскачивалась в такт мелодии. Луиджи перебирал на столе какие-то бумажки. Пианола фальшивила, хрипела, но Кристо зачарованно смотрел на клавиатуру, по которой бегали невидимые пальцы. Потом валик замедлил ход, клавиши снова стали неподвижными и пианола замолкла. Мишетта натянула на подушку наволочку.

– Вот и все, на что способна теперь эта несчастная старушка… – Луиджи отложил в сторону свои бумаги. – Сейчас в твою честь я заведу juke-box, я его как раз починил. Если соскучишься ночью, можешь его завести. Смотри, вот жетон, бросишь его сюда, отсюда получишь обратно и заводи снова.

Потоки музыки, целое море лазури и золота затопили подвал с его полутенями, блестящего клоуна, декольте летающей дамы, атласное кимоно новой японочки, зеркальце хорошенькой «кокетки», гризетку у окошка, драгоценные камни, парчу, стальные инструменты на верстаке, черный и плоский подводный пик – Мишетту, доброго гнома Луиджи, колыхающуюся как волны Натали… В потоке бескрайних волн плавал, нырял Кристо, маленький морской конек, маленькая морская лошадка, похожий на шахматного коня, которого хранил в своем ящике старый турок. В juke-box погасли огни, музыка прекратилась. Праздник кончился.

– А теперь за дело… – Луиджи уткнулся в свои бумажки.

– Можешь здесь поиграть, только не разговаривай с Луиджи. – Натали поднялась с качалки. – Можешь даже пошуметь, ты ему не помешаешь. Он уже забыл, что ты здесь… А теперь, когда твое ложе готово, Мишетта пойдет сделает завтрак. А я ухожу к своему турку, я с приезда к нему еще не прикасалась. За завтраком увидимся, Кристо…

Натали в сопровождении Мишетты проплыла к двери, оставив Кристо среди автоматов и музыки, а спиной к нему сидел добрый, очень добрый гном.

X. Роковые игры

Если бы Кристо не поселился в подземном погребе-кладовой у Петраччи, он не проводил бы ночей один в обществе автоматов, механических биллиардов, разнообразных аппаратов, музыкальных ящиков и всякой всячины: отверток, клещей, английских ключей, ламп, электрических проводов и батареек, кусков стекла, обрезков материи, толя, ваты, картона, бечевок, проволоки, золотой и серебряной фольги, кукольных голов в париках и без париков, рук и ног из папье-маше и фарфора… Один в четырех стенах… Никогда в жизни он еще не бывал один, ни днем, ни ночью. Спал он дома в одной комнате с Малышом и Миньоной, Миньона помещалась за ширмой. И вот он один, и все в полном его распоряжении – и пространство подвала, и тишина… Глубокий, огромный, темный даже днем подвал – на уровне тротуара приходились только четвертушки окон – приобретал ночами иные размеры… Блестки, тюль, атлас начинали сверкать, как на театральных подмостках; клоуны, музыканты, танцовщицы, полишинели, обезьяны, птички принимали нарочито театральные позы… Кристо не боялся; это же куклы, такие же глупенькие, как куклы Миньоны, с той лишь разницей, что искусные люди научили их делать несколько движений, вот они и повторяют их без конца. Кристо снова и снова заводил игрушки, включал электрические автоматы, но повторение все одних и тех же жестов, улыбок, взглядов, вся эта застывшая иллюзия вскоре привела его в странное и возбужденное состояние духа. Первые дни после водворения у Петраччи он ходил бледный и нервный.

– Слишком много ты возишься с автоматами, – догадалась Натали, которую нельзя было провести, – пари держу, что ты их целые ночи напролет заводишь.

– Иногда, – признался Кристо. – Они меня раздражают.

– Тогда потрудись их не трогать, балбес ты этакий, – рассердился Луиджи.

Но когда Луиджи начал чинить хоровод танцовщиц, каждая величиной с детскую ладошку, все на свете померкло в глазах Кристо. С этих-то крошечных танцовщиц, которые кружились сначала в одну сторону, а потом в другую под звуки тоненькой музыки, готовой, казалось, оборваться в любую минуту, все и пошло – Кристо пристрастился к механизмам. Все прочее отступило на задний план, и остались лишь винтики и пружинки, а главное – их загадочное взаимодействие, то, как они сцеплены, связаны, как они вращаются, как движутся вперед, потом назад, раскачиваются. С двумя танцовщицами из шести что-то не ладилось, они не желали слушаться завода… Сидя у стола, Луиджи исследовал механизм, старался обнаружить сносившуюся или заржавевшую деталь, заменял новой, которую раскапывал среди завала на верстаке, подпиливал, смазывал, подвинчивал, подтягивал. Проходили часы – короче самой короткой секунды. Когда танцовщицы плавно закружились все разом и музыка заиграла так, что не пропадало ни одной нотки, Кристо очнулся и обнаружил, что сидит на своей табуретке.

– Завтра мы их почистим и подкрасим… Что это у тебя такой странный вид? Ты здоров? Ого, уже восемь часов! Ты еще не ел, должно быть от этого…

Ни тот, ни другой даже не заметили Мишетты, хотя она дважды заглядывала в подвал.

Кристо жил в царстве поделок – то смотрел, как работает Луиджи, то играл один, что-то мастерил, что-то строил… Иной раз спрашивал у Луиджи совета, напряженно слушал его, переносясь в другой мир, будто читал заманчивую книгу, забывая о собственном существовании, не чувствуя собственного тела. Он не приставал к Луиджи, догадывался, когда тому хочется поработать спокойно, и устроил себе в подвале на садовом столе собственный уголок. Не усложнил он и жизни Мишетты, сам стелил за собой постель, помогал ей накрывать на стол, любил заглянуть в мастерские Петраччи, помещавшиеся во дворе дома № 34, и являлся к Натали, как и прежде, с визитом, пока в столовую еще не набились обычные гости. Мать Кристо звонила каждый день, и каждый день, остановись на минутку другую у окна магазина, посылала сынишке через стекло витрины воздушные поцелуи и улыбки. Случалось, она держала на поводке двух пуделей; которые визжали, лаяли и натягивали сворку. Приходила также и бабуся, госпожа Луазель-старшая, пожелать Кристо через стекло доброго утра – видеть внука и не слышать, не иметь возможности поцеловать его было выше ее сил. Бабуся вытаскивала носовой платок и поспешно удалялась. Господин Луазель рано утром, проезжая на своей малолитражке, гудел, махал рукой «здрасьте, здрасьте» и катил дальше.

Потом Лундяш высылал Кристо из магазина. Клиенты любили поговорить с хозяином приватно, да и сам Луиджи не так уж горел желанием отвечать на многочисленные вопросы мальчугана. Владельцы игорных автоматов, люди не всегда… Тем более что Кристо уже изложил свою точку зрения на азартные игры: должен существовать способ, позволяющий исчислить все случаи… и наверняка выигрывать. Луиджи отрезал: случай не поддается исчислению, главное, не болтайся ты здесь. К тому же все аппараты для азартных игр во Франции запрещены, заруби себе это на носу. Сейчас разрешены только игры, требующие ловкости, скажем электрический биллиард… II давай-ка лучше поговорим о чем-нибудь другом… Почему на клиенте была розовая рубашка? Откуда же я знаю! Не заметил я его перстня. Не заметил, что у него противная физиономия. Слушай, поговорим о чем-нибудь другом, а?… Иди куда хочешь, только не торчи в магазине! Да, да, можешь заглянуть в мастерские.

Этой милости Кристо удостоился только благодаря чрезвычайным обстоятельствам, в которых он очутился. Кристо подымался по расшатанной лестнице, которая брала начало на мощеном дворе дома № 32 и вела прямо в первую мастерскую, самую большую, с машинами. Рабочие встречали его улыбкой. Кристо знал их всех в лицо, но здесь, у станков, они были какие-то совсем другие. Когда Кристо пришел сюда в первый раз, с машинами его познакомил низенький старичок, по имени Андре. Среди всех этих токарных. станков, электропаяльников, сверлильных станков с целым набором различных сверл, пил для дерева Кристо сразу выделил большие ножницы для резания металла: они были похожи на полузакрытый глаз, который в этой безобидной мастерской высматривал его, Кристо, своим палаческим взглядом. «Вот бы ими маникюр сделать!» – сказал Кристо, для верности пряча руки за спину, а Андре покачал головой: «Смотри, не трогай!» И с тех пор всякий раз, когда Кристо проходил по огромной мастерской и чувствовал на себе взгляд этого по-восточному подмалеванного черной тушью глаза, он поспешно опускал веки. Когда ножницы работали и концы их широко раздвигались, они уже не походили на глаз и послушно резали металлические полосы, которые им подсовывали.