Сыскное бюро «Квартет» - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 14

– Почему? – возмутился дедушка. – Я когда учился, вполне справлялся с точными науками. Вот мама твоя, правда, тоже мучилась в школе, но все же не до такой степени.

– Ладно, дед, пойду-ка я лучше спать. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, бестолочь моя дорогая.

Утром, на первом уроке, химичка объясняла новый материал, я, конечно, сидела дура дурой, а под конец урока она вдруг обратилась ко мне:

– Ну что, Монахова, как жить будем в этой четверти?

Я встала и только плечами пожала.

– Да ты не пожимай плечами, а отвечай.

– Как жили, Нина Васильевна, так и будем.

– Ну что мне с тобой делать, горе мое?

Вопрос чисто риторический!

– Ладно, в следующий раз спрошу у тебя параграфы 24 и 25. Сможешь выучить?

– Попробую.

– Попробуй, горе мое, попробуй. Теперь так будем действовать, не можем же мы тебя совсем от химии освободить!

– Во устроилась, Монахова! – громко заметил Витька Воскобойников. – Обзавидуешься!

На остальных уроках все было вполне нормально.

Выходя из школы, мы с Мотькой договорились вечерком поиграть в нарды.

Я еще издали заметила, что у нашего подъезда творится что-то странное. Милиция, «Скорая помощь»…

– Что случилось? – спросила я у старушек на лавочке.

– Альбину ограбили!

– Как?!

– Да вот так! Ушла она утром куда-то, а вернулась, квартира-то пустая!

– Совсем?

– Да нет, конечно, только все самое ценное украдено. Картины, золотишко, шуба норковая.

– А «Скорая» зачем?

– Да она в обморок хлопнулась!

Я бросилась наверх. Двери обеих квартир стояли настежь, в Альбининой квартире хозяйничала милиция, а сама она, белая как мел, сидела у нас на кухне, врач мерял ей давление, Липочка поила ее крепким чаем.

Увидев меня, Ненорма воскликнула:

– Ася, Асенька, ты помнишь, как выглядел тот тип?

– Помню.

– Ты должна описать его следователю. Идем, идем скорее!

Она довольно резво вскочила и бросилась в свою квартиру, я за ней.

– Николай Николаевич! Вот эта девочка видела какого-то типа, который ошивался у моих дверей, она может вам его описать!

Николай Николаевич был еще довольно молодой, с усталым, но веселым лицом.

– Ну-ка, девушка, расскажите-ка нам, что вы там видали. Да вы присядьте, присядьте, может, у нас долгий будет разговор.

Я села.

– Ну, рассказывайте!

Я рассказала все, что видела.

– Так, а почему вы вообще обратили на него внимание, вы что, вместе с ним в лифте ехали?

– Да нет, я стояла на площадке между шестым и седьмым этажом, а он поднялся на лифте.

– А зачем вы стояли на этой площадке?

– Ну, просто стояла.

– Может, вы были не одни?

Наверное, не надо впутывать Митю в это дело, но ведь Ненорма видела нас вместе.

Я молчала.

– Асенька, ты же с мальчиком была!

Так я и думала.

– Да, я была не одна.

– Ага, теперь все понятно, – весело заметил Николай Николаевич. – Цель вашего пребывания на площадке между этажами мне ясна. А назвать фамилию этого мальчика вы можете?

– А зачем?

– Ну, он ведь тоже свидетель, может, он что-нибудь еще заметил. Что-нибудь важное, а?

– Да, я еще вспомнила, у этого типа плечи были какие-то уж очень узкие.

– Плечи, говоришь, очень узкие?

– Да, для такого высокого даже очень странно.

– А вот за это хвалю, молодчина. Это уже точная примета. И вы, девушка, решили предупредить соседку?

– Ну да! Подозрительно ведь.

– А ну, давайте еще разок, сначала. Значит, вы с молодым человеком стояли на лестнице?

– Да.

– Потом приехал лифт и из него вышел этот самый тип?

– Да.

– И он сразу показался вам подозрительным?

– Понимаете, мы посмотрели вниз, мало ли кто это мог быть…

– Ну, к примеру, мама…

– Да, – соврала я.

– Так, и что же вы увидели?

– Увидели, что он подошел сперва к нашей двери и прислушался. А потом подошел к двери Не… Альбины Федоровны и как-то странно к ней прижался. Но он стоял к нам спиной, и мы не видели, что он делает. А потом он стал спускаться по лестнице.

– И все?

– И все.

О том, что я за ним побежала, говорить совершенно ни к чему. Он ведь все равно исчез.

– И вы сразу пошли предупредить соседку.

– Нет, конечно, не сразу. Ее ведь дома не было.

– А откуда вы это знали?

– Я видела, как она уходила.

– Так, понятно. Ну что ж, сведения ваши могут очень нам пригодиться, будем искать типа с узкими плечами. Вы свободны, девушка.

А Митину фамилию я так ему и не сказала, тем более что я и сама ее не знаю. Кстати, надо будет спросить.

Дома тетя Липа, конечно, заставила меня пообедать, и только после этого я смогла наконец позвонить Мотьке. Она долго охала и ахала, жалела Ненорму.

– Слушай, Аська, надо бы ребятам сообщить, как ты думаешь?

– Конечно, только давай ты им позвони, а то у нас тут такое творится!

– Ладно, я Косте позвоню!

– Давай звони, а потом подваливай сюда!

– Ладно!

Минут через двадцать Мотька явилась. При виде милиции, снующей из квартиры в квартиру, у нее заблестели глаза.

– Аська, а тебя допрашивали? Да? Кайф!

– Никакого кайфа, между прочим. Я все время боялась сболтнуть что-нибудь лишнее.

– Это да. Ох, как жалко, – прошептала она, – что мы не можем рассказать про Гриню!

– Моть, а ты Косте дозвонилась?

– Нет, его дома не было, его мама сказала, что они с Митей куда-то ушли.

– Так, значит, звонить Мите тоже бесполезно.

– А дедушка твой где?

– Не знаю, он давно ушел, еще когда я в школе была. Кстати, о дедушке. Что-то все-таки с ним странное происходит, не такой он, как всегда.

– Да объясни толком, в чем дело.

– Не знаю, это трудно объяснить, он как будто на другой ступеньке стоит.

– Как?

– Понимаешь, раньше он со мной общался как с равной, как с другом, а сейчас как с внучкой, хоть и большой, но внучкой. Как бы сверху вниз.

– А может, он на тебя за что-то сердится?

– Нет, что ты! Если он сердится, он сразу говорит, никогда зла не держит.

– Тогда, может, он… зазнался?

– Зазнался? Вряд ли, не похоже на него! Он, конечно, любит иногда прихвастнуть, но чтобы так зазнаться… Нет. Ерунда!

– Слушай, Аська, ты говоришь, что он стал рассеянный?

– Да. И чуть отвлечется от разговора, так и кажется, что мысли его где-то витают.

– Я знаю, в чем дело! – твердо заявила Мотька.

– Да? И в чем же?

– Он влюбился!

– Влюбился? Дед? Да ты что?

– А что? Он же сам поет: «Любви все возрасты покорны!»

– Ну мало ли что он поет! Нет, не может быть! Какая там любовь? Он же, как ни крути, все-таки старый!

– Ну и что? А старики, по-твоему, не влюбляются?

– Не знаю, но представить себе, что дед влюбился… нет, не могу…

– А спорим?

– Да на что спорить?

– Ни на что, просто так. Ты сама посуди, Аська. Вот рассказали бы тебе все то же самое про того же Митю, так ты бы сразу сказала: ясное дело, он влюбился. Просто тебе странно, что Игорь Васильевич может влюбиться.

– А тебе не странно?

– Ни чуточки.

– Почему?

– Потому что он красивый. И в него вон сколько женщин влюбляются. Почему же он не может влюбиться?

– Ну, вообще-то, наверное, может… Но я все равно не думаю. Тут что-то другое…

– А может, и другое, – согласилась вдруг Мотька. – Ладно, перекинемся в нардишки?

– Давай!

Только мы сели играть, как в комнату заглянула тетя Липа.

– Ася, возьми Лорда к себе, а то он только под ногами путается, народ туда-сюда ходит, бедный пес совсем изнервничался. А еще лучше пойдите погуляйте с ним.

Мы переглянулись, жалко было бросать игру, но Лорда тоже жалко.

– Ладно, потом доиграем. Пошли.

Когда мы вышли на площадку, из Альбининой квартиры как раз выходил Николай Николаевич.

– Вот гляжу на вашего пса, какой же красавец.