Секрет похищенной дискеты - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 45

– Тому, что этот тип не будет твои мужем!

– Я тоже! – вырвалось у Кирилла.

Марина звонко рассмеялась.

Они проехали по шоссе уже километров пятнадцать, как вдруг Петька завопил:

– Стойте! Стойте! Это Медынский!

В самом деле на шоссе стоял Медынский и голосовал, пытаясь хоть кого-то остановить.

– Всеволод Григорьевич! – выскочил из машины Петька. – Всеволод Григорьевич! Что с вами случилось?

– Настоящий кошмар! Я… Сначала спустило колесо, потом только я поехал, лопнул вентиляционный ремень, а теперь еще одно колесо спустило, и запаски больше нет! Я чуть с ума не сошел! Такое невезение со мной первый раз, черт знает что! И сотовый свой я сдуру дома оставил. Одним словом, кругом шестнадцать!

– Ничего, Сева, – засмеялся Шура. – Зато теперь начинается полоса везения! Во-первых, ты встретил нас. Во-вторых, Воскресенский арестован. А в-третьих, ты встретил нас всех живыми. И это самое главное.

На следующий день утром Петька и Кирилл помчались к Ляле. Она открыла им, и глаза у нее были счастливые.

– Петя, спасибо тебе!

– За что? – растерялся Петька.

– За все вообще…

– Да ладно тебе. Главное, ты довольна. А где Владислав Русланович? У нас к нему дело!

– Он бреется! – восторженно сообщила Ляля. – А тетя Сима… она… Вы только не ругайтесь! Она побежала в магазин! Сказала, что просто не в силах больше сидеть взаперти…

– И правильно! Ей больше взаперти сидеть не надо! Они свободны, Лялька! – что было силы хлопнул ее по плечу Кирилл.

– Почему?

Но тут появился свежевыбритый Владислав Русланович.

– О, друзья мои! Весьма рад вас видеть!

– Владислав Русланович! Воскресенский арестован! – сообщил Петька.

– То есть как? Но ведь у вас не было никаких доказательств…

– Его взяли, можно сказать, с поличным! При покушении…

– При покушении? На кого?

– Ну… это… В общем, на нас и на артиста Корабелова!

Тут друзьям пришлось все подробно рассказать Кострючко.

– И знаете, – подвел итог рассказу Петька, – он, по-моему, сумасшедший. Мне так показалось…

– Ну не знаю, Петя, не знаю. Может, он и сумасшедший, но, как говорится, вполне вменяемый и дееспособный, – усмехнулся Владислав Русланович. – И, думаю, ему придется за все ответить. Значит, теперь мы можем вернуться домой?

– Ну конечно! Но вам придется дать показания… Мы не могли умолчать о вас.

– Я понимаю! Вполне понимаю, хотя… Не хотелось бы, конечно…

– Петя, – вмешалась в разговор Ляля, – а про то, что я… мы…

– Про то, что Владислав Русланович твой отец, мы ни слова не сказали. Это милиции не касается!

– Слава богу! – вздохнула Ляля с облегчением. – И еще… Кирка, Петя, я хочу вас попросить… Не надо никому про это рассказывать! И тем, кто в курсе, тоже скажите… Ну, там Даше, Игорю, Стасу… Не надо… Пусть никому не говорят! Я не хочу, чтобы мама знала…

– Почему? – воскликнул Кирилл.

– Не знаю… Просто… Она может расстроиться, а я не хочу… Лучше мы с папой будем видеться ну это… тайно. Я ее постепенно подготовлю, а там, может, и признаюсь.

– Это ты, Лялька, зря! – покачал головой Кирилл. – Смотри, заврешься, потом не расхлебаешь!

– Я боюсь, вдруг она запретит мне видеться с папой?

– Вот если бы она уже тебе запретила, тогда бы я еще понял твое вранье, а так… – пожал плечами Кирилл. – А вы тоже считаете, что ей лучше молчать? – обратился он к Кострючко.

Тот смущенно развел руками:

– Может, и в самом деле лучше постепенно…

«Может, ты и гениальный изобретатель, Кострючко, но не орел, – вспомнил Петька фразу из какого-то фильма. – Нет, не орел!» Но он, разумеется, промолчал.

Тут вернулась из магазина Серафима Ивановна.

– Симочка! – радостно встретил ее Владислав Русланович. – Мы можем хоть сейчас вернуться домой!

– Владик, что ты говоришь?

– Извините, – сказал вдруг Кирилл, – Владислав Русланович и Ляля все вам расскажут, а нам надо идти, у нас еще уйма дел! Правда, Петь?

– Да, конечно, я совсем забыл! Нам пора!

Они быстро простились и выбежали на улицу.

– Хованщина, ты чего? – спросил Петька.

– Знаешь, мне там как-то душно вдруг стало! Не знаю, но… Не нравится мне этот Лялькин папаша! Слабак!

– Ну, не всем же быть героями, хотя я тоже от него не в восторге, честно говоря.

– Я в каком-то кино видал, там тетка одна говорит: хороший ты мужик, но не орел! Вот и он тоже… Не орел!

Петька расхохотался.

– Квитко, ты чего ржешь?

– Я это самое кино тоже вспомнил! Еще в квартире! Здорово, Хованщина!

– Петь, а ты отцу своему про это расскажешь? Ну, про Кострючко?

– Нет, не расскажу!

– Почему?

– Неохота, Кирюха, столько пришлось бы объяснять… И потом, боюсь, папа был бы разочарован…

– Тем, что он не орел?

– Вот именно!

– Ну а сейчас мы куда? Не домой же!

Петька задумался. Домой действительно не хотелось. И вдруг он почувствовал, что очень соскучился по Даше. К тому же она и Софья Осиповна имеют полное право знать, чем же кончилась вся эта история.

– Кирюха, давай к Лавре на дачу съездим, а?

– Давай! – сразу согласился Кирилл.

Даша лежала у себя в комнате и смотрела в потолок. Ей ничего не хотелось в этой жизни. Еще при маме и бабушке она старалась держаться, улыбалась, что-то оживленно говорила, а оставаясь одна, без сил валилась на кровать. Однако она напрасно считала, что бабушка ничего не замечает, увлеченная своим кардиологом. После завтрака Софья Осиповна позвала Стаса в дальний угол сада.

– Стасик, я хочу поговорить с тобой, и притом серьезно.

– Слушаю вас, Софья Осиповна, – благовоспитанно ответил Стас.

– Стасик, я уверена, ты знаешь, что творится с Дашкой! Мне она ужасно не нравится! У нее какие-то нелады с Юрой? Говори, не бойся, я тебя не выдам, но я хочу знать!

– Хорошо, – кивнул Стас, – да, они поссорились, но это бы с полбеды…

– А в чем беда? – побледнела Софья Осиповна.

– В том, что он… он уехал, Софья Осиповна.

– Ну и что? Не в первый раз ведь…

– Да, но сейчас все вышло очень некрасиво. Он уехал втихаря…

– То есть как?

Стас рассказал Софье Осиповне то, что ему рассказывала Даша.

– Фу! – сморщила нос Софья Осиповна. – И вправду некрасиво. Я от него не ожидала. Это так не по-мужски… Бедная моя девочка… Знаешь, Стасик, когда мужчина, в которого ты влюблена, ведет себя не по-мужски, это всегда ужасно больно и обидно… за себя обидно… Ты уж, будь добр, учти это на будущее, ладно? – ласково улыбнулась ему Софья Осиповна. Хотя она была уверена, что Стасу это вряд ли угрожает. Он, насколько она знает, даже в самых трудных ситуациях держался молодцом. – Стасик, а ты уверен, что он уехал?