Гений пустого места - Устинова Татьяна Витальевна - Страница 40

– Ну, значит, первое, – после некоторой паузы сказал Никоненко. – Если память мне не изменяет, твой офис находится на первом этаже НИИ, то есть предприятия оборонного и строго секретного?

– Не изменяет тебе память, Игорь Владимирович. Институт под офисы первый этаж сдал, когда голодные времена наступили.

– Ну и отличненько! Значит, наружное наблюдение за объектом осталось от лучших времен. Это твое здание фасадом прямо на улицу выходит?

– Ну… да.

– А кто институт охраняет? Наемные частники или внутренние войска?

– Солдаты охраняют. Ну, то есть точно я не знаю, но в проходных солдаты стоят.

– А в самом здании проходная есть?

– Конечно.

– Тогда вали в проходную и проси, чтобы они видеозапись посмотрели той ночи, когда у тебя деньги тиснули.

– Откуда у них видеозапись?! И что на ней смотреть?

– Значит, видеозапись у них есть точно. Фасад, если здание прямо на улицу выходит и забором не обнесено, наверняка камерой простреливается. Фасад и шоссе. Смотреть на ней надо машину, которая на дороге останавливалась. Если в твоей офисной камере, которая на крыльцо работала, никакой машины не видно, значит, она перед институтом стояла! Да там больше и стоять негде, насколько мне помнится! Ни дворов, ни подворотен. Так или не так?

– Так, Игорь Владимирович.

– Эта твоя клофелинщица… или что она ему с водкой наливала?.. Снотворное?.. Ну, неважно! Наверняка она на машине приехала и вряд ли с пакетом, в котором сто тысяч, вдоль шоссе пошла! Значит, села в машину и уехала. Если даже номеров не разглядишь, марку-то уж точно рассмотришь и станешь методично, аккуратненько искать, у кого из твоих друзей-приятелей машина такой марки. А потом по-дружески разберешься. Не привлекая, так сказать, правоохранительные органы.

– Почему… у друзей-приятелей?

– Ах ты, господи помилуй! Экий непонятливый ты, Митяй! Вот, помню, в девяносто восьмом было у меня дело, так по нему один банкир проходил. Ну, там мокруха, огнестрел, все такое. Это я еще в Сафоновском райотделе служил.

– Игорь Владимирович!..

– У банкира из сейфа на даче камушки поперли, несметной цены! Одно ожерелье немецкой работы тысяч на триста зеленых тянуло. Банкир, ума палата, в домашнем сейфе его держал, поближе, так сказать, к сердцу.

– Игорь Владимирович…

Но подполковника уже нельзя было остановить, и Хохлов вдруг вспомнил эту его особенность. Пришлось покориться и слушать.

– А возле сердца, помимо камушков, обреталась у него еще дамочка одна шустрая, неземной красоты, мисс Вселенная, что ли! Ну, и друзья-приятели заезжали. Банька там, шашлычок, уток пострелять, все такое. И, заметь, поперли камушки точь-в-точь тем же способом, как у тебя! Охранников, правда, всех положили насмерть, а сейф-то ключиками открыли! Банкир не своим голосом ревет, что никто про камушки знать не знал, только он один. Ну, так же не бывает, Митяй, что у тебя дома камушки лежат, а твоя мисс Вселенная про это ничего не знает! Оно, конечно, для банкира так думать спокойнее, но это все для книжек придумано! Может, он словами и не говорил, но ящик этот при ней сто раз открывал, а она же не дура, хоть и Вселенная! Она ключики у него скопировала, тогда еще сейфы не так чтобы очень сложные были, и тут, Митяй, конечно же, любовь вмешалась! Потому что любовь, Митяй, – это страшная сила! Ты за мыслью моей следишь?

– Слежу, – проскрипел Хохлов. Ему казалось, что Никоненко над ним издевается.

– Друг этого банкира, ясен пень, был во Вселенную влюблен. Но тайно, конечно! Вот она его и того… уболтала, чтобы он охранников положил, а затем они камушки из сейфа достали-и, в машинку се-ели, пое-ехали, ну а потом я банкиру картину мира и обрисовал в красках.

– И что? – спросил невольно заинтересовавшийся Хохлов.

– Да ничего. Доказательств для суда у меня не было никаких – ни отпечатков, ни оружия, ничего. Ну, я и сказал ему, чтобы дальше он сам разбирался. На Вселенную мне наплевать было, а на банкирского друга верного нет, не наплевать! Друг охранников положил, этого мы простить ему не могли!

– И что? – повторил Хохлов.

– Да ничего, – сказал подполковник равнодушно. – Банкир нашел и друга, и Вселенную, и камушки. Ну, и наказал виновных. А мы на это глаза закрыли.

– И как наказал?

– Друга… серьезно наказал, а Вселенная в Сердобск вернулась, мед на базаре продает.

– Ты мне тоже предлагаешь своими силами разбираться?..

– Да чего разбираться, Митяй! Мы с тобой, с божьей помощью, разобрались почти! Значит, ищи друга, который в офисе у тебя как дома. Машину ищи, которая ночью возле здания стояла. И симпатию свою спроси, с кем она там амуры крутила, а может, и не крутила, а просто языком чесала, какой у нее мужик крутой, это ж надо – ка-а-кими деньжищами на работе ворочает!

Хохлов молчал. Думать о том, что во всю эту историю может быть замешана… Галя, было дико.

– С убийством сложнее. Вникать нужно. Если областные не разберутся, ну, подключусь я тогда!

– Игорь, я не умею думать, как думают профессионалы! Вот ты сразу про камеру в проходной сказал, а я про нее вообще не знал!

– Ты думай последовательно, – посоветовал Никоненко серьезно. – Не торопись. Если на месте, где был найден труп Кузмина, нет портфеля и шапки, значит, или кто-то их забрал, или убили его не там! Кто мог забрать? Или убийца, или бомжик какой себе гардероб обновлял. Бомжика исключаем, двор охраняемый и с забором, получается, убийца забрал. Шапку ты нашел у избиенной Родиной, так? Значит, убийца про Родину знал. Знал, где живет, знал, что одна живет, знал, что Кузмин с ней дружбу водил и любовь крутил. Давай ищи человечка, который все это мог знать. Таких тоже немного, это я тебе точно говорю. Начни опять же с друзей-приятелей. Зачем убийце шапка с трупа – тоже хороший вопрос, и тоже надо бы ответ поискать! Если он в ней к избиенной Родиной явился, значит, дело не в том, что она с трупа свалилась, а преступник этого не заметил. Значит, он ее с намерением прихватил, а намерение у него может быть только одно – чтобы в этой шапке его все принимали за Кузмина. И развивай, развивай линию последовательно! Зачем ему это понадобилось?.. Как труп у дома оказался? И тут уж надо с охранником по душам потолковать! И толкуй жестко, так, чтобы он сразу понял: ты точно знаешь, что он кого-то среди ночи во двор впустил!

– А он впустил? – спросил Хохлов.

– Ну, Митяй, итить твою налево! Ну, труп же не с неба упал! И не сам нарисовался! Чему нас учит диалектический материализм?

– Чему?

– Тому, что труп просто так, сам по себе, ниоткуда взяться не может! Где портфель? Что у него там было ценного? О каких деньгах речь идет? Может, и вправду о твоих, и сообщницей у него избиенная Родина!

– Как?!

– Ну, она твоему сторожу в водку снотворного плеснула, а денежки забрала. А третий, который за рулем сидел, Кузмина замочил и к Родиной за своей долей пришел!

– Да он ее бил, Игорь! По зубам! Он ее связал!

– Ты чего, своими глазами это видел? Может, это у них инсценировка такая! Чтобы от себя подозрения отвести! Ты с избиенной приятельствуешь, так?

– Так, – мрачно подтвердил Хохлов.

– Небось в гости захаживаешь? Ну, там, выпить, посидеть? Тортик приносишь, винца сладенького? Так?

– Так.

– Да ты проводи аналогии-то, проводи, с банкиром, у которого камушки тиснули! Родиной ничего не стоило у тебя ключики из кармана взять и сообщнику на лестницу вынести. Пока он дубликаты делает, ты у нее культурно отдыхаешь, и она тебя всячески привечает, подливает, подкладывает, угощает! А когда он их сделал – раз, и условный звоночек в дверь, как будто соседка за солью пришла. Ключики тебе в карман возвращаются, а у ребят радужная перспектива открывается! Подходит в качестве рабочей гипотезы, как говаривал старик Шерлок наш Холмс?

– Нет, – сказал Хохлов злобно.

Злобно именно потому, что все гладко выходило. И очень похоже на правду.

На правду, которая была решительно, абсолютно невозможна!