Страна багровых туч - Стругацкие Аркадий и Борис - Страница 42

– Спускайтесь в каюты, товарищи! – приказал он. – Укладывайтесь по койкам, пришвартуйтесь к ним. Попробуем выскочить из этого проклятого мешка. Ускорение превысит норму в четыре раза – имейте в виду. Дауге, покажете Быкову, как вести себя при перегрузке.

– Есть!

Юрковский поднялся и первым пошел вниз. И тут из рубки раздались новые звуки. Чей-то резкий, уверенный голос на скверном английском спрашивал:

– Ху токс? Хиар ми? Ху токс? Ай тэйкн ёр пеленгз…

Тот, кто звал на помощь, взволнованно ответил:

– Ай хиар ю олл райт!

– Спик чайниз?

– Но…

– Спик рашн?

– Да-да, говорью и понимайю… Вы русски?

– Нет. С вами говорит командир звездолета КСР «Ян-цзы» Лу Ши-эр. («Добрый старый Лу!» – прошептал Юрковский.) Мы слышим вас давно, но у нас только направленный передатчик, а ваш пеленг удалось взять лишь несколько минут назад. С кем я говорю?

– Профессор… университи ов Кэмбридж… Роберт Ллойд. На борту корабля «Стар»… Ужасная авария…

Они заговорили по-английски.

– Мы идем к вам по пеленгу, – сообщил Лу.

(«Смельчак!» – Дауге широко раскрытыми глазами взглянул на Юрковского.)

– Спасибо, большое спасибо… Вы где?

– Полчаса назад снялись с международной базы на Фобосе.

Горестный крик раздался в ответ:

– Вам не успеть!.. Нет-нет, вам не успеть! Мы обречены…

– Постараемся успеть. За нами готовятся к вылету аварийные космотанкеры. Мы снимем вас с вашего…

– Не успеть. – Голос англичанина звучал теперь почти спокойно. – Не успеть… Кислорода осталось только… на два часа.

– Да где же вы? Координаты?

– Гелиоцентрические координаты…

Профессор назвал какие-то непонятные Быкову цифры. Наступило молчание. Слышно было, как Ермаков и Богдан торопливо шуршали бумагой, затем зажужжала электронная счетная машина.

– Это в поясе астероидов. Треть астрономической единицы от Марса, – сообщил наконец Крутиков.

– Пятьдесят миллионов километров, – угрюмо проговорил Юрковский. – Даже «Хиус», и даже находясь у Марса, не успел бы.

Он поднялся и опустил руки по швам.

– Мне все ясно, – раздался голос Лу. – Нет ли какой-нибудь возможности продержаться хотя бы десять часов? Подумайте.

– Нет… Глицериновые анестезаторы разрушены… Воздух непрерывно утекает – видимо, в оболочке корабля микроскопические трещины…

После короткой паузы профессор добавил:

– Нас осталось двое… и один из нас без сознания. Если бы это спасло его, я бы умереть… собственноручно… Но теперь это не имеет значения.

– Мужайтесь, профессор!

– Я спокоен, – послышался нервный смешок. – О, теперь я совершенно спокоен!.. Мистер Лу!

– Слушаю вас, профессор.

– Вы последний, кто слушает мой голос.

– Профессор, вас, вероятно, слушают сотни людей…

– Все равно, вы последний человек, с кем я говорю. Через какое-то время вы найдете наш корабль и наши тела. Прошу и заклинаю вас передать все материалы, собранные в этот рейс нами, в распоряжение Международного конгресса космогаторов. Вы обещаете?

– Я обещаю вам это, Роберт Ллойд!

– Все, кто слушает нас, будут свидетелями… Материалы я кладу в портфель… портфель крокодиловой кожи… вот так. Он будет лежать на столе в рубке. Вы слышите меня?

– Я вас хорошо слышу, профессор.

– Вот так. Заранее благодарен вам, мистер Лу. Теперь еще одна просьба. На Земле, когда вы вернетесь… вернетесь… – Последовала пауза, слышалось частое всхлипывающее дыхание Ллойда. – Простите, мистер Лу… Когда вы вернетесь, вас, вероятно, навестит моя жена, миссис Ллойд… и сын. Передайте им мой последний привет… и скажите, что я был на посту до конца. Вы слышите меня, мистер Лу?

– Я слышу вас, профессор.

– Вот и все… Прощайте, мистер Лу! Прощайте все, кто меня слушает! Желаю всем счастья и удач!

– Прощайте, профессор. Я преклоняюсь перед вашим мужеством.

– Не нужно таких слов… Мистер Лу!

– Слушаю вас.

– Пеленгатор будет работать без перерыва.

– Хорошо.

– Люки вы найдете открытыми.

Пауза.

– Хорошо, профессор.

– Вот, кажется, все. Уанс мо, гуд бай!

Наступила тишина.

– Мы… никак не успели бы? – спросил Быков, еле шевеля одеревеневшими губами.

Никто не ответил. Молча спустились они в кают-компанию, молча расселись по углам, стараясь не глядеть друг на друга. Скоро к ним присоединились Ермаков с Крутиковым. Быков едва сознавал, что делается вокруг. Мысли его были прикованы к картине, услужливо нарисованной воображением: хрипя и задыхаясь, седой человек ползет по коридору, открывая одну за другой массивные стальные двери. Перед последней дверью – наружным люком – он останавливается, оглядывается назад помутневшими глазами. В дальнем конце коридора виден край стола, на котором поблескивает под лампой портфель крокодиловой кожи. Человек проводит по лбу трясущейся рукой и в последний раз глубоко вдыхает разреженный воздух.

– Алексей Петрович!

Быков вздрогнул и оглянулся. Ермаков озабоченно наклонился над ним:

– Ступайте-ка в свою каюту и постарайтесь уснуть.

– Иди, Алексей, иди. На тебе лица нет, – сказал Дауге.

Быков послушно встал и вышел. Проходя мимо трапа, ведущего в рубку, он услыхал, как Богдан монотонно повторял:

– Вэ-шестнадцать, Вэ-шестнадцать, я «Хиус». Вэ-шестнадцать, я «Хиус». Даю настройку…

В кают-компании Ермаков сказал со вздохом:

– Я встречал Роберта Ллойда. Недавно. Хороший межпланетник. Незаурядный ученый…

– Светлая ему память! Он хорошо держался, – тихо проговорил Юрковский.

– Светлая ему память…

После короткого молчания Дауге вдруг вскочил на ноги:

– Черт знает что! Мне кажется, что мы застыли на месте. Провалились куда-то, и нас засыпало…

– Не паникуйте, Дауге, – устало усмехнулся Ермаков.

Обедать никто не захотел, и скоро Ермаков первым поднялся, чтобы идти к себе. Крутиков положил руку на плечо Юрковского и сказал виновато:

– Похоже на то, что ты был прав, Володя.

– Пустяки, – проговорил тот. – Но вот вам еще одна загадка, товарищи.

Все вопросительно поглядели на него.

– В чем дело?

– Лу сказал, что у него только направленный передатчик, так?