Венчание со страхом - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 42

– Она замужем вроде.

– Но мужа-то полгода как нет, – молвила Катя и тоже прищурилась – хитро, как ей казалось.

Собеседница ее снисходительно усмехнулась.

– Ну что ж что полгода? Я вон пятнадцать лет вдовой кукую. Одна холодную постелю грею.

– Ваше поколение из другого теста. Значит, честь крепка, – Катя льстила самым сладостным голосом.

– Да, по дворам-то не таскались мы. Гордость имели. – Толстуха села на лавочку, врытую у школьного крыльца, и подвинулась, давая место Кате. – Сейчас другие поведения в моде: чуть муж за порог…

– У Кораблиной есть любовник? – напрямик брякнула Катя.

Сторожиха заколыхалась от смеха.

– Насчет любови не знаю, не видала. А ухажер есть. Добивается все до нее. Приезжает часто.

– На мотоцикле?

– На трещотке на своей. Весь двор керосином провонял. Но насколь у них дела слажены – не знаю: врать не буду.

– У вас ведь окна квартиры сюда, на школу, выходят?

Сторожиха кивнула.

– А когда этот мотоцикл тут трещал в последний раз?

– Да он почитай каждый день покоя не дает. Тока сейчас дверь-то не больно ему открывают. Потрещит-потрещит несолоно хлебавши, и черт его унесет.

– А вот недели две, скажем, назад? Приезжал он, не помните?

Сторожиха задумалась.

– Приезжал. И больше скажу: вот сюда мотоцикол-то этот с вечера ставили, – она указала под окна флигеля. – А утречком раненько обратно забирали.

Пройдясь напоследок насчет «гордости некоторых бессовестных», сторожиха поплелась в школу, а Катя терпеливо дожидалась на лавочке Кораблину. Та появилась минут через двадцать. Шла медленно, несла в обеих руках тяжелые сумки.

– Света, здравствуйте, я к вам.

– Здравствуйте, – голос учительницы дрогнул. – Сейчас только дверь открою.

В комнате она положила продукты в холодильник.

– Чаю хотите? Сейчас плитку на кухне включу.

– Нет, спасибо. Света, я вот о чем хочу с вами поговорить, – Катя запнулась. Она мучительно подыскивала слова, чтобы начать беседу, не оттолкнув эту девушку от себя. – Я… я тут познакомилась с одним мальчиком – Кешей Жуковым. Он был другом Стасика. У него Стасик и жил в те дни перед… в общем, перед. Так вот. У Кеши есть старший брат Роман. Мне надо срочно его повидать. Поверьте, это очень важно. Я просто должна.

– А при чем тут я? – Кораблина отвернулась, пряча лицо.

– Его никак не поймаешь, а сам он не дает о себе знать, как я ни старалась. Но он очень мне нужен, потому что Стасик… Света, помогите мне встретиться с ним!

Кораблина опустила голову. Лоб, шея, плечи ее покраснели.

– Нет, – ее ответ прозвучал еле слышно.

– Но вы же с ним знакомы! Я это знаю, и я прошу вас!

– Нет. Ни за что.

– Но вы мне только скажите, когда он снова сюда приедет, и я…

– Он больше не приедет. Никогда. – Девушка резко встала, отошла к окну. – Все закончилось. То, что я сделала, – чудовищно. Мне прощения и оправдания нет.

Катя смотрела на нее печально: «Ну и что ты, девочка, сделала? Мужа посадили, одна, чужой город… Тут мальчишка подвернулся на мотоцикле. Моложе тебя, естественно. Их, этих волчат, в девятнадцать всегда к старшим тянет. Ну, спали вы, ну было вам хорошо…»

– А где вы с ним познакомились, если не секрет? – спросила она.

– Он меня едва не сшиб. – Кораблина не отрываясь смотрела в окно. – Он как злой гений. Если бы не он, то Стасик не умер бы.

– Почему? – Катя похолодела.

– Потому что… Стасик пришел бы ко мне. Тогда… пришел бы… обязательно. А не к этому своему Кеше…

– Значит, Роман Жуков был с вами? Здесь? У вас?

Кораблина перекинула через плечо косу. Упрямо смотрела в окно.

– Послушайте, Света, но… но вы же не виноваты… вернее, не в этом виноваты… Откуда вы знали? Мало ли что в жизни случается? – Катя начинала наступление, поэтому говорила сбивчиво и пылко. – Этот Роман, он же… Я думаю, он любит вас. Он ведь сюда к вам приезжает, видеть вас хочет.

– А я его видеть не хочу! И больше он не приедет!

– Ну хорошо. Но все равно – так же нельзя! Жуков, быть может, совершенно ни при чем.

– А зачем вы тогда хотите его видеть, раз он ни при чем?

– Да потому, что я думала, что он общался со Стасиком в последние дни…

– Он был со мной. Здесь, – Кораблина указала глазами на старенький диван. – Здесь он был… и я была здесь…

– Но все равно мне надо его видеть. У него есть друзья, эти, которые на мотоциклах. Там организация какая-то. Стасик о ней знал, хотел, чтобы его приняли.

– В стаю? – Этот вопрос учительницы упал, как льдинка на дно стакана.

– Да, в стаю. А вам про нее что-нибудь известно? – насторожилась Катя.

– Они так себя называют, – учительница горько усмехнулась. – Они все – сущие дети. Мне завидно иногда на них смотреть. Все никак не перестанут играть. А мотоциклы, кожа – это все игрушки, прибамбасы, вроде деревянных лошадок и погремушек.

– Света, я должна увидеть Жукова, – Катя сказала это твердо. – Без этого я отсюда не уйду.

– Его нет сейчас в городе.

– А где он?

– Где-то под Звенигородом. Там пионерский лагерь бывший, они там свое байк-шоу готовят.

– Байк-шоу?

– Съезд. – Кораблина устало опустилась на диван. – Слет, посиделки – ну, что хотите. Я же говорю – они дети, а любимым развлечением мужчин, детей, зверей и прочих… животных являются потасовки.

– Что, они драться там, что ли, собираются?

Кораблина снова усмехнулась.

– И драки там случаются, как он мне рассказывал. И все там случается.

– Но он же приедет сюда к вам перед этим шоу? Ведь обязательно должен, – настаивала Катя.

– Я сказала, чтобы он никогда ко мне больше не приезжал.

– Ну, это ничего не значит, – отмахнулась Катя. – Света, я умоляю вас. Вот мой телефон. Как только он появится, позвоните мне. Поверьте, я должна с ним поговорить!

Кораблина, поколебавшись, взяла листок, вырванный из блокнота.

– Это ради Стасика, – сказала Катя. – Я вас очень прошу.

Кораблина молча спрятала телефон в косметичку.

– Хорошо, я вам позвоню, – пообещала она тусклым, безжизненным голосом. – Даю слово.

– Значит, красотка учительница врезалась в молодца на мотоцикле. Что ж, русский вестерн. А муж – как всегда – бандит, – задумчиво подытожил Мещерский, когда они с Кравченко вечером приехали к Кате держать совет. – О вдовы, все вы таковы!

– Она не вдова, – хмыкнул Вадим. Он сидел в кресле и листал приготовленный для Мещерского справочник по наркотикам.

– Соломенная, дружочек, соломенная. Но это, впрочем, не важно. Важно то, что она влюблена. Это ясно как день, – Мещерский устало откинулся на спинку кресла.

Устали они все. Катя, вернувшаяся из Каменска своим ходом, может, больше других, а ей пришлось еще рассказывать приятелям как о каменских делах, так и убийствах и загадках Новоспасского.

– Смерть – такая штука, ребята, – продолжил князь. – Такая… Я с недавних пор замечаю, что она подходит к нам все ближе и ближе. Мы все время возле нее. И никогда она не является в том же самом облике, что и раньше. Убийство ребенка, убийства старух – все это вроде бы совершенно посторонние нам люди. И вот вдруг вся эта история начинает втягивать в себя и нас. Словно гигантская воронка: музей, институт, павловская дача – словно витки спирали или штрихи, наброски некой драмы, которую нам предстоит…

– Что? – спросила Катя тихо.

– Либо наблюдать, либо разыгрывать вместе с такими же, как мы, безвольными статистами, марионетками на потребу… – он указал куда-то в темное ночное окно. Голос его был печален: ни намека на то, что Мещерский действительно заинтересовался очередной загадкой. – И правильно ли мы сделали, что отвезли Витьку с ребенком туда, где орудует маньяк-детоубийца? – продолжил князь. – Туда, где такая удивительная тишь, такая безмятежная глушь, такая благополучная доперестроечная дача и где не дождешься никакой помощи?

«Вот, – подумалось Кате. – И он о том же беспокоится. А я-то с Павловым…»