На рандеву с тенью - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 25

О Леониде Быковском, по словам Лизунова, в городе было давно всем известно, что он «полностью прогнулся под Баюна». Официально он работает администратором секции восточных единоборств в местном спортклубе «Звезда», ему двадцать восемь лет, из особых примет у него – сломанный в драке нос, и последнее время его видели на улицах городка и у местной бильярдной на машине марки «Сааб-9000».

– И куда это Леньку черти унесли? – Обухов переглянулся с Лизуновым, когда они отъехали от «Пчелы». – Сразу после гибели дружка? – Он сделал жест: а что я вам говорил, а?

Никита молча наблюдал за коллегами. На лицах обоих – и Обухова, и Пылесоса – уже замечались слабые признаки оперативного вдохновения. О своих разговорах с судмедэкспертом и об обследовании места происшествия он пока не заикался. Решил оставить до разговора с Баюновым. Пока он еще не делал для себя никаких выводов из увиденного и услышанного. Однако сразу же после возвращения в отдел (как раз перед встречей с Катей) он позвонил по мобильному в Раменское. И по результатам звонка решил, что с отъездом из Спас-Испольска может не торопиться.

За окнами машины по обеим сторонам шоссе мелькали сосны. Они свернули с магистрали, проехали километра два и уперлись в металлическую ограду «блокпоста»: ворота, видеокамеры на гранитных столбах. Из кирпичной сторожки показался охранник в красивой черной форме с серебряными нашивками. Форма была весьма стильной, но отчего-то смахивала на эсэсовскую. Охранник узнал Лизунова.

– Езжайте по второй аллее мимо кортов к полю для гольфа, – сухо сказал он. – Он там.

– У нас раньше работал в отделе инструктором спортподготовки, потом уволился, сюда пришел, здесь платят хорошо, – сообщил о нем Лизунов.

– Сотрудничает? – деловито осведомился Обухов.

– Н-нет.

– А зачем ты это поощряешь? Почему, если содействие не оказывает, до сих пор лицензии не лишен?

Они ехали медленно: сосновая аллея, красочный цветник – оранжерея, гигантский аквариум – здание для боулинга. И – щит-указатель с подробной картой местности. Они притормозили, и Колосов прочел: «Добро пожаловать в «Сосновый бор»! Мы обещаем вам великолепный европейский отдых в самом живописном уголке Подмосковья. В вашем распоряжении лучший в России отель пять звезд с номерами класса люкс и суперлюкс, а также крытый аквапарк с полным комплексом услуг, боулинг, залы для конференций и банкетов, тренажерный центр, американский и русский бильярд, теннисные корты, бары, рестораны русской, французской и японской кухни, картодром, бассейны, сауны, катание на лошадях, спутниковое ТВ, военно-спортивная игра «пейнтбол-рейнджер», а также первый в Подмосковье гольф-клуб».

Они повернули согласно указателю и ехали по сосновому парку все дальше и дальше от центрального корпуса. Среди хвойных крон показался одноэтажный кирпичный коттедж с черепичной крышей, а за ним поле с подстриженной травой. Их встретил дежурный администратор гольф-клуба, но они отказались от его сопровождения, вылезли из машины и по полю пошли к одной из игровых площадок. Баюнова они увидели издали. Он играл в паре с охранником, одетым в черную униформу. Играл крайне неумело. Правда, и охранник играл не лучше. Никита понял: Баюнов взял в руки клюшку, что называется, ради понта. Вряд ли у него имеется собственное гольф-снаряжение, скорее позаимствовал его напрокат – в клубе.

За игрой молча наблюдал белобрысый мальчик лет пяти. Он сидел на кожаных баулах для клюшек, брошенных на траву. Заметив незнакомых мужчин, он забеспокоился, побежал к отцу. Баюнов потрепал его по затылку, охранник тут же взял мальчика за руку и отвел в сторону.

– Добрый вечер, – поздоровался Лизунов.

Было видно, что они с Баюновым друг друга знают. И довольно неплохо. Колосов и Обухов кивнули.

– Добрый, – Баюнов-Полторанин окинул их быстрым взглядом: кто такие? Откуда?

Двойная фамилия и кличка Баюн, на взгляд Никиты, этому человеку совсем не шли. Перед ними был плотный, рыхлый сорокалетний мужик. Виски его тронула первая седина, лицо было смуглым, угрюмым и, в отличие от расплывшейся фигуры, худым, почти изможденным. На лице этом Никита не заметил ни тени вальяжности, превосходства или хамства, а только лишь сосредоточенность и какую-то безысходную, тяжелую печаль. Лицо Баюнова преображалось, лишь когда он обращался к сыну.

– Новости уже, наверное, знаешь, – констатировал Лизунов.

– Какие новости? – Баюнов неловко держал в руках клюшку-паттер из черного дерева с металлической головкой. Они стояли в десяти шагах от лунки.

– Значит, новостей не знаете? – спросил и Обухов. – Не в курсе?

Баюнов тяжело глянул на него, сказал нехотя:

– Мне позвонили с рецепции, сказали – приедут из милиции. Ну? Приехали. Дальше что?

– Дальше убийство Клыкова. Знаете такого? Или впервые слышите? – Обухов с любопытством смотрел, как охранник пакует клюшки в чехол. Поманил его пальцем, а когда тот подошел, вытащил из чехла одну из клюшек – ниблик, взвесил на руке, примерил для удара.

– Ну, знаю такого. – Баюнов говорил без всякого выражения.

– И знаешь, что замочили его. Твоя работа? – Лизунов прищурился.

– Нет.

– А чья же? – Обухов по-хозяйски вытащил из чехла оранжевый мячик. – Чья?

– Я его не убивал.

– Ну, не сами, конечно. – Обухов кивнул, быстро скользнул взглядом по клюшке, мячику, лунке, дорогому белому спортивному костюму Баюнова и остановился на его сыне, который, задрав голову, тревожно смотрел на них. – Зачем такому, как вы, умному, бывалому человеку, отбывавшему срок, и неоднократно, делать это собственноручно? Можно просто кому-нибудь позвонить, намекнуть. И… был Клыков – и нет его.

Баюнов молчал, причем так, что явно давал понять: они несут несусветную чушь.

– Нет, Никита, ты видишь? – Обухов неожиданно обернулся к Колосову, стоявшему чуть в стороне. – Как это в старом фильме было? «Вы же знаете мой метод. Я никогда ни в чем не признаю себя виновным».

– А тут пока не в чем признавать себя виновным, – Колосов посмотрел на Баюнова. – Даже если Клыков убит вами, у нас нет доказательств.

Повисла крохотная зловещая пауза. Лизунов нарушил ее первый, весьма фальшиво засмеявшись.

– Ну, ты меня, Виктор, знаешь. И я тебя знаю не первый год. Оба мы не вчера на свет родились. – Фраза прозвучала как липкий шаблон из милицейского боевика, но, видимо, только шаблон мог донести до лидера местной ОПГ то, что хотел сказать ему начальник местной криминальной милиции. – Пока ты меня не доставал, я к тебе тоже особо не цеплялся. Так? Так. Но Клыкова я тебе на тормозах не спущу. Учти.

– Да не трогал я его, – раздраженно огрызнулся Баюнов. – Можешь думать что хочешь. Наплевать. Я до него пальцем не коснулся.

Они беседовали просто, без обиняков, как свои люди. Никита видел это. В маленьких городках не валяют ваньку друг перед другом, когда дело идет о таком дрянном деле, как умышленное убийство. Лизунов-Пылесос давно уже, несмотря на свой относительно юный возраст, усвоил, как именно должен говорить начальник милиции о нераскрытом преступлении с местным преступным авторитетом. Все дело и вся хитрость были в шаблонах и традициях.

– А кто же его тогда прикончил? Кто? – холодно рявкнул Лизунов. – Он же твой был, в доску твой, с твоих рук ел.

– Понятия не имею. Поклясться, что ли?

– Здоровьем сына? – Это тихо, вкрадчиво ввернул Обухов. – Славный какой мальчишечка. Только вот, – он ласково погладил белобрысую головку ребенка и затем поднял глаза на потемневшее лицо Баюнова, – только в мамочку, наверное, пошел, вроде на тебя не очень похож?

Скулы Баюнова стали коричневыми. На коже проступили пятна, их очень трудно было принять за румянец – даже ярости.

– Уходите, – отрывисто приказал он охраннику. – Шура, иди домой, ладно? – А ты? – Мальчишка еще сильнее заволновался.

– И я. Сейчас. Уведи же его, – повторил он охраннику. – Два раза просить?

Тот хотел взять ребенка за руку, но мальчик не дался, спрятался за отца.