Молчание сфинкса - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 37

– Видел, врать не стану, к чему нам врать? Видели мы его. Утром, – Мячиков уже непритворно всхлипнул. – Мы работать пришли. А они еще там раньше были – отец Дмитрий и Захаров, церковь отпирали.

– А что у вас за спор вышел с отцом Дмитрием? По какому вопросу характерами не сошлись?

– Мы работу не закончили, бочки не докрасили, нездоровилось нам. А он нам велел сделать.

– И не только о бочках речь шла. Еще об отлучках твоих.

– А мы не на цепи сидим прикованные, чтобы всем и каждому о своих отлучках отчитываться!

– Вот-вот, ты, наверное, так и отцу святому баки заколачивал, дерзил. Он тебя уму-разуму учил, просвещал, а ты его послал.

– Я его не посылал, – Мячиков снова сказал о себе «я». – Он мне работу дал – спасибо. Я эту работу сделал, он мне жить позволил при церкви, в сараюшке, так я сторожем был верней собаки. Я ему благодарный был. За все благодарный. За все его благодеяния.

– Был благодарный, а слов его не слушал.

– Вот где нам ваши нравоучения, – Мячиков двумя тощими пальцами как вилкой ткнул себя в горло, – миску супа не нальют просто так, от души, от сердца, а все с проповедью. Благодетели! А нам проповедей не надо, даже от святых не надо. Мы своим умом как-нибудь дотумкаем, что к чему.

– Ну и как же вы расстались в тот день, в каких отношениях?

– Он нас выгнал – отец Дмитрий. Мы ушли.

– Куда ж ты ушел?

– На кудыкину гору.

– В разнос, что ли, полный? – спросил Никита. – Ты пьешь?

– Грамма не употребляем отравы.

– Во сколько вы расстались?

– У нас циферблатов нету, – Мячиков вытянул вперед руки так, что задрались рукава пальто. – Из принципа не носим.

– И что ты делал все эти дни? Где бродил?

– Не ваше дело, – буркнул Мячиков. – Ничего плохого мы не делали.

– А тот день, четверг, как ты провел?

– Никак.

– Вечером где находился?

– Дождь шел, лило как из ведра, мы спали. Когда сыро – мы не выходим. Нам здоровье, в тюрьме подорванное, не позволяет.

– Где спал-то?

– Дома. У нас дом, между прочим, собственный имеется. Мы не какие-то там бомжары, у нас и прописка, и паспорт законный, недавно обмененный.

Колосов хотел обыскать его лично, осмотреть одежду – нет ли пятен крови, но тут за дверью послышался шум. По коридору загромыхали чьи-то шаги. В «предбанник» влетел взволнованный Кулешов.

– Что? – спросил его Колосов. – Ну? Что?

– Только что звонили. Труп, Никита Михалыч. Женщина убита по дороге на станцию!