Ключ от миража - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 51

Это была Зоя Зотова – мать Игоря. Дышала она с усилием, вытирая со лба капельки пота.

– Вам нехорошо? – спросил Колосов. – Может быть, вам помочь? – Он отчего-то страшно робел перед беременными женщинами. Они всегда казались ему существами из какого-то иного измерения.

– Спасибо, ну что вы… так что-то, сердце зашлось немножко, – Зоя Зотова слабо улыбнулась. – Ничего. Решила вот пройтись немножко, а что-то тяжко…

Никита вышел на четвертом этаже, а она поехала к себе на седьмой. Никита подумал: поздновато что-то эти Зотовы решили завести себе второго ребенка. У Игоря с братом или сестренкой будет большая разница в возрасте. Но в таких вещах, как дети, женщины все решают сами. Видно, мать Игоря решила для себя вот так.

«В вашем доме, как сны золотые, мои детские годы текли…» – малость фальшивый и дребезжащий, но зато умопомрачительно громкий молодой лирический тенор буквально потряс весь четвертый этаж из-за двери квартиры Гринцеров. Бодрый аккомпанемент на рояле тут же негодующе смолк, оборвался. Кто-то властно взял одинокую ноту, затем вторую, третью, словно настраиваясь. И затем из-за двери мощно-фальшиво загремело: «М-ми-и м-мэ-э м-мо-о м-му-у!» – упражнение-распевка.

Под эти песнопения Никита и позвонил в дверь одиннадцатой квартиры к Сажину, решив навестить семейство Гринцеров чуть позднее.

Дверь в одиннадцатую квартиру была новой, крепкой, стальной, обшитой красно-коричневым дорогим дерматином из тех, что рекламирует товарищ Сухов по телевизору. «Если театр начинается с вешалки, то квартира, наверное, с входной двери», – философски подумал Никита. «Кто там?» – спросил мужской голос. И Евгений Сажин открыл дверь.

– Добрый вечер, – сказал Колосов. – Я из уголовного розыска, вот мое удостоверение, пожалуйста. Хотел бы поговорить с вами, Евгений Павлович, позволите войти?

Представляясь, пришлось задрать голову – Сажин был очень высокий. Колосов сто раз видел его оперативное фото, но там был просто видный молодой мужчина, чуть постарше Колосова. А оказалось, что это просто какой-то баскетболист-разрядник.

– Из уголовного розыска? Ко мне? – спросил Сажин растерянно. – Вы все по этому делу, да? Ну хорошо, проходите, только… Только я в тот раз уже все рассказал вашим сотрудникам, они записали. Вряд ли еще чем смогу помочь. Раздевайтесь, в комнату проходите, прошу.

Колосов разделся, огляделся: вот что значит качественный евроремонт. Этот Сажин, как значится в установке на него, вроде фирмач, коммерческий директор строительной фирмы. Да, вот что может сделать человек с деньгами, вкусом и строительными навыками из обычной старой двухкомнатной квартиры. Потолок, пол, стены, окна, светильники, двери с матовыми изящными витражами, дубовый узорный паркет.

– Здорово у вас, – восхитился Никита. – Сами все делали или дизайнера приглашали?

Сажин усмехнулся. Он, видно, только-только вернулся с работы – в прихожей на кожаном пуфе была небрежно брошена черная кожаная куртка-«пилот» и портфель. Теплый узорный скандинавский свитер, вывернутый наизнанку, валяется на белом угловом диване в комнате – таком роскошном диване, на который нормальному человеку и сесть боязно. Сажин был в старых джинсах и футболке, дверь он открыл, держа в руке кухонную лопаточку-мешалку. С кухни пахло чем-то удивительно вкусным.

– Секунду подождите, а то у меня пригорит, – сказал он, оставив Колосова в комнате. Комната была светлая, стильная и пустая – мебели, кроме дивана, кресел, «домашнего кинотеатра» – телевизора, какого-то черного низкого ларя-комода и такого же черного придиванного стола, не было никакой. Зато всюду, как в оранжерее, были расставлены комнатные растения. На белой стене напротив окна над диваном было укреплено огромное зеркало в простой черной раме. Все вещи были новехонькие, с иголочки, складывалось впечатление, что это не жилая комната, не берлога холостяка, а демонстрационный зал в дорогом мебельном салоне.

Это впечатление нарушали только фотографии в рамках, рядком стоявшие на ларе. Их было три. Никита мельком просмотрел их: хозяин квартиры Сажин – снимок, наверное, был сделан лет пять-шесть назад – в рокерской куртке у мотоцикла. Какой-то бравый молодой офицер с погонами капитана в лихо сдвинутой фуражке еще старого советского образца. И на третьей фотографии – молодая женщина в цветастом платьице-мини, с темными волосами, взбитыми в высокую «бабетту», с двумя пареньками – одним постарше, одетым в старую серую школьную форму, и вторым – поменьше, вихрастым, белобрысым, в курточке и шортах, прижимающим к себе огромного плюшевого зайца.

Сажин вернулся.

– Ужинать давайте, а заодно и поговорим, – сказал он. – Водки выпьете?

– Нет, спасибо. И от ужина тоже должен отказаться, я к вам ненадолго, Евгений Павлович. – Колосов даже засмущался от такой простоты и гостеприимства.

– Да я не алкаш, не бойтесь, – усмехнулся Сажин. – Замерз как собака на объекте. У нас ветром кран повело. Мы там с шести утра сегодня. Если бы, не дай бог, рухнул, раздавил бы все, как песочный кулич.

– Что, стройка большая? – поинтересовался Никита.

– Да ну, – Сажин махнул рукой, усаживаясь в кресло напротив. – Огрехи свои же подчищаем, недоделки. А так зимой обычно все ведь консервируется. Работа-то у нас в основном сезонная. Ну, раз от ужина наотрез отказываетесь… Так чем же помочь могу, слушаю?

Колосов чуть помедлил. Поначалу он сразу хотел спросить Сажина, не он ли и есть тот самый водитель-свидетель, видевший драку во дворе. Но после столь демократичного предложения выпить вместе ему захотелось познакомиться с этим Сажиным поближе. Мужик он, судя по всему, был толковый, деловой. К строителям Никита относился с великим уважением, потому что умение и талант создавать из груды кирпича, плит, стекла, бетона и арматуры дома и небоскребы восхищали его с детства.

– Евгений Павлович, я читал ваше объяснение. История, конечно, тут у вас страшная приключилась. И вам, очевидцам всего этого, не позавидуешь. Так, значит, вы одним из первых обнаружили на лестничной плошадке следы крови? Вы и милицию тогда, в первый раз, вызвали, а? – спросил он Сажина.

– Нет, милицию вызвала моя соседка Надежда Иосифовна или дочка ее – не помню уже точно. Представляете – темно, ночь-полночь, и вдруг кто-то ко мне в дверь звонит, кричит…

– Так вас, значит, разбудили, с постели в то утро подняли?

– Нет, я уже встал, я вообще рано встаю, уже привык. Ничего не поделаешь, приходится, к сожалению, даже в выходные. У меня ведь стройка, сразу несколько объектов в действии, основные объемы – за городом. Туда еще надо доехать на машине. Вот и приходится в шесть, а иногда и в пять часов вскакивать, а то позже на выезде из Москвы – пробки дикие, часа два как миленький простоишь.

– А в ту субботу вы тоже собирались ехать на работу?

– Да нет, – Сажин покачал головой. – Прямо с утра я в офис ехать не планировал, потом, правда, собирался, к полудню. У нас коттеджный поселок в Одинцове, мы там дома под ключ сдаем, так с фирмы-смежника сантехнику должны были привезти. Но в это утро по привычке я очень рано проснулся, немного размялся на тренажере, – Сажин кивнул куда-то в сторону коридора. – И в душ пошел, а тут звонок в дверь. Открываю – мать моя родная, соседка…

– Храбрая старушка, – заметил Никита. – И надо же, понесла ее нелегкая в такую рань мусор выносить. Но там ведь, кажется, еще один ваш сосед был?

– Олег? Он на шестом живет, – Сажин кивнул. – Да, он был, я его еще за фонарем послал – на лестнице темень была, свет не горел почему-то.

– Вы к нему в квартиру звонили, тоже с постели его подняли?

– Нет, он как раз из лифта вышел на шестом, видно, шум услышал и спустился к нам.

– Он куда-то ехать собирался так рано? – спросил Колосов, в душе проклиная бестолкового участкового, бравшего объяснение у Олега Алмазова, – этот важный момент в его показаниях совершенно не был отражен!

– Нет, он, наоборот, откуда-то вернулся, на лифте к себе поднимался, но мы тут такой гвалт устроили, что и глухой бы услыхал, заинтересовался, в чем дело. Ведь надо же, – Сажин покачал головой, – я ведь поначалу-то ничего такого не подумал. Там вином прокисшим разило как из бочки. Я вообще думал, что… Ну, может, блеванул кто по пьянке. А это вон что оказалось, когда труп-то в квартире на пятом нашли.