29 отравленных принцев - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 42

– Я тоже хочу тебя видеть, Марьяша. Приезжай ко мне, как только Кирюшке легче станет.

– Ладно, там увидим. Спасибо. Да… а лекарства-то какие-нибудь нужны?

– Нет, я все купила, спасибо, – ответила Аврора и неожиданно всхлипнула.

– Ну, ну, перестань. Ничего, все обойдется. Мои тоже болели, хилые маленькие были. А сейчас вон какие вымахали. – Потехина говорила грубовато и нежно. – Такая наша доля, детка. Ничего не попишешь.

Этот разговор немного подбодрил Аврору. И хотя она отказалась ехать смотреть квартиру, в душе она была благодарна Потехиной за заботу. Даже в самые трудные минуты жизни Марьяша была верна себе: больше думала о других. Аврора решила сразу же позвонить ей, как только поправится сын, пригласить к себе домой, познакомить с матерью. Ничего, что обстановка в квартире бедная и облезлая. Это временные неудобства. Аврора подумала: скоро у детей и у мамы будет новый дом.

Зазвонил телефон, и Аврора уже без колебаний подняла трубку. Кто бы это ни был – ничего. Ничего страшного.

– Ало, это вы, Аврора? Нам нужна госпожа Аврора Ветлугина! – затрещал в трубке бойкий писклявый голосишко.

– Я слушаю, добрый вечер.

– Это из редакции «Столичного сплетника», отдел светской хроники. Как вы можете прокомментировать обстоятельства смерти некоего Максима Студнева? По нашим данным, он был вашим бойфрендом. В последнее время вас часто видели вместе. Не связано ли это убийство с обстоятельствами скандального развода с вашим мужем, Дмитрием Гусаровым?

– Откуда у вас такие сведения? – спросила Аврора. – Вообще, кто вы такой? С кем я говорю?

– Корреспондент Ангелина Лягушкина. Скажите, а вы были на похоронах вашего друга?

– Нет! Не была и я не знаю никакого друга! Не смейте мне больше звонить, слышите? Я ничего не знаю и не желаю отвечать на разные идиотские вопросы!

Аврора швырнула трубку на диван. Сердце бешено колотилось. Откуда они все знают? Уже разнюхали… Нет, так нельзя, что она себе позволяет? С прессой так нельзя обращаться, они этого не прощают. Съедят!

– Мамочка, иди сюда, мне страшно! – послышался из другой комнаты голос сына.

Аврора пошла к нему. Кирюша сидел на постели. Горло его было обвязано шарфом. Сам он прятался за яркой диванной подушкой, выглядывал из-за нее, как перепуганный мышонок.

– Ну, что еще такое? – Аврора почувствовала, как при взгляде на бледное испуганное личико сына в сердце ее снова ржавой иглой впилась острая тревога. Чувство опасности…

– Скажи ему… скажи, чтобы ушел, – прошептал Кирюша, указывая в сторону шкафа.

Аврора посмотрела туда – заходящее солнце, бившее прямо в незашторенное окно, слепило, и сначала она ничего не увидела. А потом, когда глаза привыкли и она поняла, что это, ахнула, подбежала, вытащила из-за шкафа старшего сына – Димку. На нем была резиновая маска вампира: фиолетово-черная, жутковатая, привезенная давным-давно кем-то из знакомых Гусарова. Аврора не помнила, чтобы брала ее вместе со своими вещами и вещами детей из дома мужа в Немчиновке. Скорее всего, маску прихватил с собой вездесущий Димка.

– Никогда больше такого не делай! – Аврора отняла у сына маску. – Не пугай братика, он же болеет!

– Да, болеет… Все вы только с ним, с ним. – Димка снизу вверх хмуро смотрел на мать. – Бабушка его чуть ли не с ложки кормит…

– Да ведь, когда ты болел, я все время с тобой была. Помнишь?

– Ничего я не помню, и вообще, чего мы сюда приехали? – Димка капризничал. – Тут мрак какой-то, в туалете из толчка воняет. И где папа? Почему он к нам так давно не приезжает? Когда мы домой поедем, к папе?

– Мы не поедем к папе, – отрезала Аврора, но тут же смягчилась: – Мы переедем отсюда на новую квартиру. Очень скоро. Все вчетвером – вы, я и бабушка. У вас с Кирюшей будет большая солнечная комната, детская. Такая же, как дома, даже еще лучше. И много-много новых игрушек.

Маленький Кирюшка завороженно слушал, забыв про испуг. Затем потянулся к маске, которую Аврора все еще держала в руках.

– Мама, дай, дай мне!

– Нет, эту гадость я сейчас же выброшу, – Аврора решительно двинулась на кухню. Вслед захныкали оба – и старший, и младший. С кухни прибежала мать Авроры.

– Ну, что тут у вас еще такое?

Дети наперебой кричали: «Хочу, дай, дай мне!» Аврора выпустила маску из рук. Ее тут же подхватил младший, Кирюшка, нацепил на себя, начал прыгать на подушках, лая, блея, кукарекая, пугая бабушку.

В это время снова зазвонил телефон.

– Мама, уйми их, ради бога, сказку какую-нибудь им почитай! – стараясь перекричать детей и телефон, крикнула Аврора.

– Хочу оловянного солдатика! – кричал Кирюшка. У него от восторга получились не все буквы и выходило «ловянного».

– Нет, про Гарри Поттера! – протестовал более просвещенный старший. – Про школу колдунов!

Телефон надрывался. Аврора решила, что это снова из «Столичного сплетника» – госпожа Лягушкина.

– Алло! Это что, опять вы? Я же сказала, чтобы вы не смели мне сюда звонить!

– Это из ГУВД области, начальник отдела убийств майор милиции Колосов, – ответил в трубку несколько озадаченный мужской баритон. – Здравствуйте, Аврора, мы с вами однажды уже разговаривали, но я ничего такого от вас не слышал.

– Извините, я просто ошиблась, обозналась, – Аврора смутилась, – еще раз простите. Я вас, конечно, помню. Что-то случилось?

– Мне необходимо снова побеседовать с вами. Это довольно срочное дело. Вам удобно в десять в понедельник? Только у меня к вам большая просьба. Вы ведь знали адрес Студнева. Ну, где он живет за городом, в поселке Столбы? Так вот, давайте встретимся в Столбах. Я вам сейчас адрес продиктую местного отдела милиции. Вы человек известный в столице, заметный, пресса вами сильно интересуется. Я думаю, не стоит вам больше в ГУВД приезжать.

– Не стоит, – согласилась Аврора. – А что все-таки случилось? Ладно, диктуйте адрес. Я приеду в эти ваши Столбы.

Никита Колосов позвонил певице по мобильному телефону из машины, как только отвез Катю домой. Вообще-то сначала он собирался вызвать на допрос ее мужа – Гусарова. Но того еще надо было достать.

По дороге в Москву из Пироговского Катя то и дело в разговоре возвращалась к Симонову: зачем приехал, как необычно вел себя, почему не подошел к могиле, отчего не хотел прилюдно встречаться с Моховым, Сайко, которых хорошо знал. Она говорила о Симонове не умолкая. А Никита философски размышлял о том, что вот он и выполнил свое желание – побывал в Пироговском, увидел семью священника и ничего, ровно ничего не понял. Потому что увидеть мельком, со стороны, – это еще не означает понять. И вообще, как все странно: похороны Воробьевой он для себя отследил. А вот похороны главного фигуранта Студнева прошли как-то мимо. Все дело, наверное, было в том, что Студнева хоронили в четверг, а все они по горло были заняты убийством Воробьевой, произошедшим в среду.

Имелась, правда, оперативная видеосъемка, сделанная на кладбище, и Колосов ее бегло просмотрел, с удивлением отметив, что среди пришедших на похороны Студнева не было никого из тех, кто сидел с ним за одним столом в «Аль-Магрибе». Не было даже Авроры…

А Катя все говорила и говорила о Симонове. Колосов начал потихоньку прислушиваться и вдруг ревниво отметил, что чаще всего у нее проскальзывают такое словечки, как «симпатичный», «занятный», «внешне очень даже ничего».

– Ему солдат удачи надо играть в сериалах, – заметила Катя, – он неплохо бы смотрелся в камуфляже с «калашниковым» на броне танка. Ты не заметил, Никита, что-то в нем от молодого Шварца есть в «Хищнике» – тот же грубоватый шарм… А младший брат Воробьевой – Юрий – тоже ничего. Только совсем еще мальчишка. Ты говоришь, он геодезический кончил?

– Да, – машинально откликнулся Колосов, – институт геодезии и картографии.

– У Сережки Мещерского там приятель когда-то учился. А потом, бедняжка, все летал в Якутию на какие-то исследования.

– Летал? – Никита думал о своем. – Почему летал?