29 отравленных принцев - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 33

– Я подозреваю, что Воробьеву отравили, как и вашего знакомого Студнева, – сказал Колосов, – по Студневу отравление – факт уже доказанный, но по этой несчастной девушке данных у нас пока нет ни за, ни против. Все покажет экспертиза.

– Вы думаете, их обоих отравили? – Мохов испуганно привстал. – И его, и ее? Кто? Где? В этом ресторане?

– Вас это пугает или просто профессионально интересует?

– Меня? Знаете, кто я по профессии?

– Знаю, вы кулинарный критик, пишете под псевдонимом Завсегдатай. Сегодня же вечером куплю этот ваш журнал «Отдыхай с нами», ознакомлюсь с творчеством.

– Вы правда не шутите насчет отравления? – Голос Мохова дрогнул.

– Я не шучу. И хочу предупредить вас, если что-то из того, что я вам сказал, попадет на страницы вашего журнала, я очень надолго перестану с вами шутить.

– Да что вы, как вы могли такое подумать. Марьяша… Марья Захаровна Потехина – моя старая приятельница, я ничего не сделаю ей во вред. Но это ваше известие – это как палкой по башке – шарах! – Мохов перевел дух. – Это же конец… Конец всему, что здесь есть, что с таким трудом сделано, организовано… А вы Потехиной об этом ужасе сказали?

– Ее нет нигде, найти не могут, в ресторан она сегодня не приезжала. Вы вообще знаете ее привычки? Она здесь каждый день бывает?

– Почти каждый, кроме дней, когда к сыну на спортбазу ездит. Сегодня среда, ну, значит, она там. У нее двое сыновей. Младший, Бориска, во Франции учится в колледже, а сейчас в молодежном лагере отдыхает, а старший, Глеб, – он футболом серьезно занимается, его в сборную юниоров включили. Марьяша… Марья Захаровна им страшно гордится, но и скучает, конечно. Нет, ну надо же, все мысли у меня от вашего известия прямо теряются, – Мохов взъерошил волосы, – но когда мы к вам в управление приезжали, вы ведь тогда говорили, что Макс… Что Студнев упал с балкона своей квартиры.

– Он упал, будучи уже мертвым. А умер он от яда. А яд получил здесь, за ужином в пятницу. За тем самым ужином, на котором и вы были, Петр, и ваши друзья.

– А Лена? А Воробьева сейчас, сегодня, – как же она?

Колосов взглянул на Мохова. Журналисты – это такие свидетели по делу, что и злейшему врагу не пожелаешь. С журналистами, пусть они даже кулинарные критики, всегда надо помнить о том, что любое твое неосторожное слово завтра же будет со смаком растиражировано всей бульварной желтухой Москвы.

– Петр, скажите прямо, почему вы меня так долго ждали? Что вы хотели мне сказать?

– Я хотел узнать у вас, что тут творится. Отчего Лена умерла.

– На этот вопрос я вам уже ответил. Сюда, в ресторан, вы ее на работу устраивали?

– Да, я.

– А вы ее давно знали?

– Я всю их семью знаю. Дело в том, что у меня есть сводный брат по отцу. Он учился в духовной семинарии в Сергиевом Посаде вместе с родным, старшим братом Лены, а потом оба они постриглись в монахи и сейчас служат в Оптиной пустыни. Через брата я узнал всю их семью. Мне было очень интересно. Я никогда прежде не сталкивался с семьями священников.

– Воробьева была из семьи священника? – Никита решил, что Мохов его разыгрывает.

– Ее отец был настоятель храма в селе Пироговском на Клязьме. Это недалеко от Лобни.

– Знаю этот поселок и храм знаю.

– Ее отец умер три года назад, там сейчас служит другой священник. Лениному брату прихода после окончания семинарии не дали. Он и постригся. У них очень большая семья – у Лены два брата и две младшие сестры, мама, бабушка, еще тетка с ними живет – она тоже попадья. После отца только пенсия осталась. Сестры у Лены еще студентки, младший брат мало зарабатывает, старший постригся, мать больная, старухи на шее. В общем, трудно жить было. Вот она однажды меня и попросила помочь ей устроиться куда-нибудь работать с хорошей зарплатой. На любое место. Марье Захаровне как раз нужна была симпатичная, сообразительная, честная официантка. Я и предложил ей взять Воробьеву.

– Ну, никогда бы не подумал, что она из семьи священника, – признался Колосов, – она такая видная была, модная. Мне всегда казалось, что они там, в церкви, все, как старушки – в платочках, со свечками. А она что же, курсы какие-нибудь кончала для официантов или как?

– Она дипломированный филолог, – сказал Мохов, – закончила Институт культуры, работала в каком-то православном издательстве, но потом ушла – там зарплата грошовая.

– А сколько же ей здесь платили?

– Ну, я думаю, долларов четыреста. Когда я ее сюда устраивал, Потехина ей, правда, триста положила, как стажерке. Но потом Лена стала полноправным членом команды.

– Вы большой спец, я вижу, по ресторанам, вот скажите, что это вообще за место – «Аль-Магриб»? – Колосов обвел зал глазами.

– Очень перспективный ресторан. Ну, если не трех звезд по шкале Мишлена, то уж двух-то достоин наверняка.

– Ну, две звезды для гостиницы – это мало, непрестижно.

– Ресторан не гостиница, здесь иные понятия о престиже. Для многих одна звезда – это такой профессиональный градусник мастерства, понимаете? – недостижимый идеал. «Аль-Магриб» резво взял старт и развивался очень стабильно. Поверьте, я говорю это не только потому, что Потехина – моя старая знакомая. Это объективный факт. Лицо любого ресторана – повар. А в «Аль-Магрибе» удалось подобрать двух совершенно неповторимых мастеров, две яркие индивидуальности, одна из которых просто гениальна.

– Это вы о ком?

– О Полякове. Он в Кремле мог бы работать, правительственный стол обслуживать. Но он пришел сюда.

– Почему? Потехина так щедро платит?

– Она платит ему очень прилично, поверьте мне. Но дело не в деньгах. Они с Поляковым – старые друзья, вместе когда-то начинали работать в ресторане на улице Горького. Он поваром, она технологом производства. Мне кажется, в те годы у них даже роман был. Но это между нами, конечно. – Мохов усмехнулся. – Они пуд соли вместе съели, и когда Марьяша… Марья Захаровна оказалась в трудном положении после развода с мужем, один на один с собственным бизнесом, Поляков великодушно протянул ей руку помощи, возглавив ресторан. Сейчас мало донкихотов, знаете ли, но он из той вымирающей породы. Возможно, через какое-то время он перейдет в другой ресторан, но им заложена основа, уровень качества, планка поднята. Правда, в последнее время, насколько я слышал, он переживает некоторые трудности. Но это чисто личное, на работе это никак не отражается. И потом, у него всегда на подхвате Лева Сайко. Я Леву знаю еще по работе в «Порт-Саиде». В общем-то, это было казино на Покровке, но и ресторан при нем был неплохой. К сожалению, там у руля потом встали не те ребята, что надо. Старую команду вытеснили, владельца застрелили. Казино разорилось, и Сайко оттуда ушел. Потехина предложила ему место второго повара: линия традиционной неадаптированной кухни. Ну, он сразу и согласился – он на традициях просто помешан. К вашему сведению, он полтора года стажировался у самого Фаюма Ахмада. Вам это имя, конечно, мало что говорит, но, – Мохов вздохнул, – в мире высокой кухни это такой же авторитет, как Ив Сен-Лоран в моде. Ахмад в свое время работал личным поваром короля Марокко. Не у того, что царствует ныне, а у старого, который умер.

– От чего? – спросил Колосов. – Умер-то от чего?

– Ну, не знаю, от старости, наверное, – Мохов нервно усмехнулся. – А при чем тут вообще… Ну да… В общем, Сайко стажировался в ориентальной школе поваров Фаюма Ахмада в Танжере. И говорят… В общем, слухи такие ходили, что ему пришлось кое-чем пожертвовать, чтобы Ахмад согласился поделиться с ним всеми своими секретами.

– Как это понять? Чем пожертвовать?

– Поговаривали, что Сайко принял ислам. Я, конечно, не знаю, может, это сплетни, возможно, он сам их распускает, чтобы свою ауру мастера укрепить. Я как-то однажды пытался его расспросить. Поинтересовался, бывал ли он, когда жил в Марокко – а он ведь там несколько лет провел, – в мечетях? Туда же иноверцев не допускают. Он сказал, что часто ездил в мечеть Хасана Второго в Касабланке. Ну, это на весь мир известное сооружение, оно открыто для западных туристов, поэтому такой ответ мне ни о чем не сказал.