Золотые нити - Солнцева Наталья - Страница 89

– Почему бы не рассказать об этом людям?

Маг закрыл глаза и некоторое время молча сидел, поджав под себя ноги. Неожиданно он запрокинул седую голову и захохотал.

– Ты действительно безумен, как мне и говорили. Только безумец может пытаться научить людей тому, о чем они даже не хотят слышать! Они не только не будут слушать – они захотят разорвать тебя на части, а части развеять по ветру. Чтобы уничтожить то, чего они не в состоянии понять.

Сиург достал из-под одежды подаренный предком медальон и показал его старику.

– Не знаешь ли ты, что мог бы значить символ, изображенный на чаше?

Старик медленно поднял на него светло-бездонные юные глаза и произнес:

– Треугольник – символизирует Женское и Мужское начало, а также То, что их объединяет. Египтяне поклонялись Осирису, Изиде и Гору, символизирующим это триединство.

Вселенной управляют законы, которых никто не может избежать. Как в видимом мире, так и в царстве, незримом для нас. Вселенная представлена образом куба, или игральной кости.

– Игральной кости?

– Вот именно.

Старик уже не смеялся. Он смотрел куда-то вдаль, в неведомое…

– Но что это могло бы значить?

– Думай сам. Каждый может разгадать эту головоломку, если хорошенько потрудится, – тем значительнее будет победа.

– А круг? Впрочем, я уже, кажется, догадался. Круг – символ вечного и непрерывного.

Маг одобрительно кивнул головой и положил высохшую руку на плечо своего молодого ученика.

– Вижу, что не зря потратил свое и твое время.

Раскат грома отвлек рыцаря от завладевших им воспоминаний. Он сжал в ладони медальон и закрыл глаза. Откуда-то появилась уверенность, что существует мощный источник, из которого он может черпать Силу, и что источник этот – в нем самом. Он почувствовал себя средоточием всех силовых линий, точкой их истока и притока…

Ветер, стелившийся по земле, становился все сильнее, он гнул вереск и неистово срывал остатки листвы. От его резких порывов плащ то развевался, то обматывал высокую фигуру молодого человека. Испуганно заржали лошади…Рыцарь с трудом мог устоять на ногах.

Тем временем ветер все крепчал, переходя в неуправляемую стихию. Деревья натужно скрипели и гнулись, с треском ломались ветви, по земле несло сучья, пучки травы и мелкие камни.

Рыцарь Сиург разжал руку – и внезапно все стихло… Тишина оглушила его. В неподвижном воздухе медленно оседали взбаламученная пыль и сор. Спустя несколько минут установилась нормальная погода – несильный ветер погнал дальше по небу темные, готовые пролиться дождем тучи, деревья шумели кронами, прибой лизал подножия скал…

Молодой человек неторопливым шагом направился к дому, так углубившись в свои размышления, что едва не наткнулся на старого слугу, ведущего к конюшне двух лошадей.

– Простите, господин, – еле поймал этих двух кобылок! Как взбесились! Ветер сорвался какой-то странный. Мою шапку с головы унесло, я и сообразить ничего не успел. Никак, смерч будет. Нехорошие у меня предчувствия. Я своей старухе еще утром сказал: неладно что-то.

– Что неладно? К стихии все привыкли. Дом крепкий, и не такое выдерживал. Что тебя беспокоит?

Старый конюх замялся, нерешительно оглядываясь по сторонам.

– Да говори же, что мнешься? Видел кого?

– Как господин догадался? Только я не то чтобы видел, а так, показалось вроде…

Он почесал подбородок узловатой от работы рукой.

– Человек какой-то рано утром у дома ходил, высматривал что-то… В длинной серой хламиде, – то ли монах, то ли нищий… Я его окликнул, хотел пригласить в дом, накормить…Нам хозяева завсегда велят божиим слугам честь оказывать!

– Так что же ты, накормил его?

Рыцарь почувствовал знакомый холодок в груди. Ему совсем не нравилось происходящее…

– Как же я его мог накормить, если он исчез? Пропал – и все. Как сквозь землю провалился! Я и туда, и сюда, других работников позвал. Мы все его искали.

– Не нашли?

– Нет, господин, не нашли.

Они уже подошли к воротам конюшни. Старик потер слезящиеся глаза и махнул рукой.

– Видно, помру я.

Рыцарь Сиург удивился.

– Как помрешь? Почему?

– Так… – Конюх раздумывал, говорить ему или не говорить. – Я потом шел через двор и опять того человека в плаще увидел. Вроде никого не было, и тут он – как из-под земли вырос. Появился… прямо перед носом. А лица-то у него и нету. Непонятное что-то.

Старик быстро пробормотал слова молитвы, опасливо оглядываясь.

– Вот я и подумал, что это смерть моя… Так старухе и сказал, чтобы приготовилась.

– Ну, и куда потом этот человек делся?

Молодой рыцарь торопился в дом, узнать все ли в порядке, и где Тинния.

– Так… может, его и не было? – Конюх сокрушенно развел руками.

Рыцарь кивнул головой и быстро зашагал к дому.

Хозяйка последнее время мерзла, часто сидела у горящего очага в просторной зале, смотрела на пламя, лижущее светлые сухие поленья, – грустила.

– Тинния!

Она издалека услышала его гулкие шаги, повернула пышноволосую голову, привстала, шурша юбками. На скулах играл лихорадочный румянец, под глазами обозначились глубокие тени.

Рыцарь Святого Грааля подошел к ней очень близко, неся холод и запах ветра. Он легко держал в ладони свой медальон. Ему хотелось объять взглядом всю ее порывистую фигуру в вихре темно-синих складок платья и искрящемся блеске открытого корсажа, вобрать в свое сердце каждый взмах ее ресниц, поворот головы, пленительный изгиб плеча…

– Тинния! – Он опустился перед ней на колени, ощущая щекой тяжелый бархат юбки, поднял глаза, в которых стояли слезы боли и счастья… – Я знаю, кто ты, и кто я. Я все вспомнил…

Воздух в высоком пространстве зала начал отсвечивать, одновременно наполняясь неуловимыми шелестящими звуками, словно любовным шепотом в замирании ночи…Свечи вспыхнули и погасли, сизо дымя…

Молодые люди не сразу услышали раздающиеся снаружи шум, крики, конское ржание и лязг оружия. Из приоткрытой рамы глубокого витражного окошка потянуло густым черным дымом.

Рыцарь Сиург вскочил, сорвал со стены громадный боевой топор, выглянул во внутренний дворик. В ту же секунду, резко взвизгнув, вторая стрела с горящей на конце просмоленной паклей, впилась в дубовую раму. Несколько убитых, среди которых он узнал и старого конюха, лежали на мокрой от дождя, взрыхленной лошадиными копытами земле.

Сильный грохот сказал ему, опытному воину, что дверь в дом взломана, и теперь у нападающих считанные минуты на то, чтобы подняться по лестнице. Немногочисленные, оказавшие сопротивление слуги, скорее всего, убиты. И теперь они с Тиннией остались только вдвоем.

Громкий топот и возбужденные крики, раздающиеся все ближе, подтвердили его расчеты. Чувство смертельной опасности всегда придавало ему хладнокровия и решимости; мимолетный страх уступил место непреклонной жажде боя, стихии, закипевшей в его крови.

Рассекая воздух с тяжелым свистом, поблескивая бирюзовыми инкрустациями длинной ручки, огромный топор, пущенный со страшной силой недрогнувшей рукой рыцаря, сметая все на своем пути, достиг цели. Тело ворвавшегося в высокие двери зала воина, осело, разрубленное почти до паха. Теснившиеся за ним вооруженные люди в испуге отпрянули.

– Сюда!

Обернувшись на мгновение, он позволил женщине увлечь себя к завешенной гобеленом стене. Ему нравилось, сидя у огня, любоваться этой сценой королевской охоты, пышной и многочисленной, где свора гончих догоняла прекрасную тонконогую лань, а разодетые всадники, егери, трубящие в рога, слуги и оруженосцы, скакали среди сочно зеленеющей дубравы вслед погоне. Отшвырнув тяжелую ткань, Сиург увидел отходящую в сторону панель, и скользнул за Тиннией в темный проем.