Московский лабиринт Минотавра - Солнцева Наталья - Страница 26

– И что же дальше? Сбылось предсказание?

– Как вам сказать, – вздохнул Петр Данилович. – Касательно денег – целиком и полностью. Кстати, на следующий день сели мы с товарищем на фуникулер, и по дороге наверх что-то в нем заклинило. Ветер сорвался, раскачивает канат, таким он сразу показался тонким, ненадежным. Потом снег повалил, мы тогда все молитвы, какие знали, бормотали. У товарища от страха сердечный приступ приключился, а помочь ему было нечем – ни лекарств, ни слов ободряющих у меня не нашлось. Да и какие слова? От холода зуб на зуб не попадает! В общем, когда явились спасатели, он уже умер... Я в это верить не хотел – мы молодые были, здоровые, спортом увлекались. Какое там сердце?! Я отделался тяжелой простудой. Вечером пришла та девушка, проведать меня. Тут язык-то я и прикусил, не до шуток мне стало. Она посидела в палате, повздыхала, велела каждый год этот день отмечать как особенный, и обязательно с женщиной. «Почему именно с женщиной?» – спрашиваю. «Потом поймешь!» – так она ответила.

– Длань Господня над вами простерта, – пошутила Феодора.

– Выходит, так! Когда мы уезжали, я ту черноглазую девушку отыскал, попрощался с ней. Она долго на меня смотрела. «Странная у тебя судьба, – сказала печально. – Не могу понять, что я вижу, руку смерти или руку любви? Как будто они обе к тебе тянутся! Ладно, прощай, не поминай лихом». Вот какие слова она сказала.

Феодоре стало неуютно. Она вспомнила свое желание отделаться от свекра, как мечтала, чтобы сразил его скорый и неизлечимый недуг. Может, это ее имела в виду та девушка, когда предупреждала его о руке смерти?

– Я согласна! – выпалила невестка, заглушая нахлынувшее волнение. – Давайте выпьем вместе за ваше здоровье и долгую жизнь.

– Тогда завтра к трем пополудни приезжайте в Москву, к бывшему Симонову монастырю. Знаете, где это?

– Найду.

Ни Петр Данилович, ни Феодора ни словом не обмолвились о Владимире. Само собой подразумевалось, что он не должен знать об их встрече. Оба, не сговариваясь, решили молчать.

«Присмотрюсь, каков он, – подумала Феодора после того, как положила трубку. – Попробую нащупать его слабые места. Они есть у каждого человека! Даже у неуязвимого Ахиллеса нашлось роковое местечко, куда нанесла свой неотвратимый удар смерть».

Мысль о том, что она станет полновластной хозяйкой огромного состояния, впервые не принесла Феодоре обычной радости. Неизвестно, как поведет себя Владимир. Может, и от него потребуется избавиться? Развод был бы неплохим вариантом, если она получит значительную часть наследства. А вообще, зачем ей столько денег? Что она будет с ними делать?

Феодора прошла в библиотеку: ее интересовало имя Петр. Древнегреческое слово «петра» означало скала, утес, каменная глыба.

– Хорошенькое дельце! – пробормотала госпожа Корнеева. – Намек ясен. Нашла коса на камень!

Глава 11

Москва. Октябрь

– «По велению великого князя Ивана Васильевича Петр Фрязин построил две отводные стрельницы, или тайники, и многие палаты и пути к оным с перемычками по подземелью, на основаниях каменных водные течи, аки реки, текущие через весь Кремль, город осадного ради сидения», – процитировала Люся Уварова. И добавила: – Крешкина летопись.

– Что-что? – не понял Смирнов.

Люся сидела на переднем сиденье его автомобиля, они как раз подъезжали к территории завода «Динамо».

– Крешкина летопись, – повторила она. – Источник, откуда я взяла цитату.

– Вы летописи наизусть знаете? – удивился сыщик.

– Нет, конечно. Просто Олег так часто повторял некоторые отрывки, что поневоле запомнила. Знаете, у московских подземелий одна из самых темных историй. Есть тщательно оберегаемые тайны, и эта относится к их числу.

– Князь Иван Васильевич – Иван Грозный?

– Наверное, – улыбнулась Люся. – Часть лабиринтов и тоннелей созданы при нем. Олег говорил, что подземными ходами в Москве и окрестностях изрыто все: если вы копаете землю и не натыкаетесь на один из них, значит, просто глубина недостаточна.

– Копайте глубже! – рассмеялся Всеслав. – Девиз мне подходит!

Уварова немного оживилась, охотно поддерживала разговор, шутила.

– Давайте оставим машину здесь, – предложила она, увидев детскую площадку.

Они вышли под мелко моросящий дождь. Тротуары и газоны были покрыты ковром из опавшей листвы.

– Олег дважды приводил меня сюда. А теперь его нет...

– Вы заранее договаривались о встрече? – насторожился Смирнов.

Неужели «таинственный незнакомец», с которым Хованин собирался увидеться двенадцатого сентября прошлого года у Симонова монастыря, – это Люся? Было бы обидно!

– Олег предпочитал экспромты заранее спланированным действиям, – подумав, сказала девушка. – Он жил порывами, не любил оставлять «зарубки» и поступал под влиянием сиюминутных импульсов.

– Зарубки? Что это?

– Фиксирование себя, своих мыслей, составление программ и расписаний. Даже фотографии он называл ненужными отпечатками на лице времени. Когда ему приходила в голову идея куда-нибудь пойти, он звонил или приезжал, если у меня получалось, мы отправлялись туда вместе. За город, например, на прогулку по реке, в кафе или в клуб «Ахеронт». Если я была занята, Олег не обижался.

– Так же спонтанно вы попали и в Симонов монастырь? – уточнил сыщик.

– Кажется, да. Это было... весной. Да! Цвели деревья...

– А второй раз?

– Той же весной. Только чуть позже, в конце мая. Я слишком легко оделась, и он дал мне свою куртку.

– Вы точно помните? Может быть, стояла осень?

Уварова подняла на него большие грустные глаза.

– Не-е-ет, мы приходили сюда весной! Я не могу похвастаться, что мужчины проявляют ко мне интерес. Олег был единственным, кто приглашал меня на прогулки. Эти редкие часы, проведенные с ним, я запомнила хорошо. Он умел рассказывать о Москве, о ее прошлом, как о живом существе. Знаете, как он называл городские подземелья? Утробой, которая вынашивает адские плоды.

– Мрачные внутренности большого города, – усмехнулся Смирнов. – Клоаки и трубы, где обитают гномы, оборотни и призраки! Где знаки каббалы красуются на стенах старых тоннелей, а под сырыми сводами этой преисподней творят свои черные дела служители сатаны!

Люся приложила ладони к горящим щекам.

– Не понимаю, вы иронизируете или говорите серьезно? – наивно спросила она.

– Я и сам не знаю! А зачем Хованин приводил вас сюда?

Девушка пожала узкими плечами, ее волосы покрылись мелкими каплями дождя. Сыщик раскрыл над ней предусмотрительно захваченный с собой зонт.

– Он не объяснял. Просто показывал мне эти места. Город так разросся! Посмотрите: разве можно представить, что здесь, на обрывистом берегу реки, посреди дубовой рощи стоял монастырь с могучими стенами и башнями, золотыми куполами, величественной колокольней? Он видел нашествие хана Тохтамыша и Куликовскую битву. А преподобный Сергий Радонежский приезжал сюда беседовать с иноками...

– Ка-а-ак? – не в силах скрыть удивления, перебил Всеслав. – Куликовскую битву? Но... каким же образом, позвольте спросить?

– Для меня это тоже было открытием, – улыбнулась Уварова. – Олег рассказал, что при прокладке заводского коллектора и других подземных работ строители находили множество костей и черепов, причем останки явно принадлежали людям молодым.

Всеслав вспомнил, как Ева читала ему выдержки из исторических книг, где речь шла о Симоновом монастыре.

– Правильно! – воскликнул он. – Всем известно, что в обители захоронили героев Куликовской битвы, но их тела привезли откуда-то из Тульской области. Тут, в церкви Рождества Богородицы, покоятся и троицкие иноки Пересвет и Ослябя.

– Бесспорно. Хотя Олег изучал летописи и сделал вывод, что привезти столько тел с поля боя было немыслимо, учитывая отсутствие скоростного транспорта, расстояние и количество погибших. Значит, если захоронение находится здесь, то и битва была неподалеку. Кстати, возможно, мы с вами стоим на могилах бывшего Симоновского кладбища! – увлеченно говорила Люся. – В этой священной земле лежат князья Мстиславские, Урусовы, Бутурлины, Нарышкины, Мещерские...