Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Точка сингулярности - Скаландис Ант - Страница 28


28
Изменить размер шрифта:

Редькин прежде смотрелся в зеркало только во время умывания, да и то мельком и еще, если вдруг возвращался домой, что-то забыв. Есть такая примета – посмотреться в зеркало, иначе дороги не будет. Глупость несусветная. Но правило соблюдалось в их семействе неукоснительно. Так же точно обходились стороною пробежавшие поперек черные кошки и бросались через левое плечо три щепотки рассыпанной соли. Но речь не о кошках и не о соли. Речь о зеркале, в которое Тимофей стал смотреться чаще, чем невеста перед свадьбой. Как можно было не замечать этого?

А как могла Маринка не придать значения его регулярным разминкам с гантелями? Утренней зарядкой Тимофей прежде баловался раза два в неделю, если вставал не с похмелюги и выспавшись, но теперь этот безумец совершал по три подхода в день и качал мышцы до пота.

И как можно было не понять, что попытка бороться с перхотью с помощью шампуня «Хэд энд шоулдерс» – тоже не случайна? Столько лет было наплевать – просто не носил черных рубашек и свитеров – а тут вдруг… Кстати, хваленое средство абсолютно не помогало, и Тимофей перешел на более эффективный «Кризан».

И, наконец, зубы. Это была очень старая, можно сказать, застарелая проблема. С зубами у Тимофея с детства не заладилось. В школе при советской власти лечил он их, понятное дело, бесплатно. Там врачи поначалу были очень хорошие, затем – не очень, и наконец, уровень обслуживания сделался безнадежно скверным. Особенно в части техники и материалов. Вот тогда Тимофей и познакомился с платной медициной. Жизнь заставила. Но он об этом не жалел: на здоровье грех экономить. В восьмидесятом году пломба стоила три рубля, в восемьдесят первом – уже пять, это было дорого, но ведь и пломбу ставили американскую, которая жила во рту аж целых десять лет. А вот как раз в девяносто первом с ценами началась полная чехарда. К девяносто третьему о рублях забыли навсегда, зуб теперь стоил от двадцати до пятидесяти долларов, и по какому курсу не считай, получалось это заметно больше тех трех и даже пяти рублей. В общем, Редькин стал жмотничать, зубы запустил капитально, через один пестрели они дырками, а тут еще широко зашагали по стране «Блендомед» с «Орбитом» в обнимку, современная паста и жвачка давали возможность сосуществовать с кариесом, забыв о боли, а мелкие неудобства вроде застревающей в дуплах пищи и запаха изо рта не стоили того, чтобы всерьез о них думать, а тем более платить страшные сотни долларов. Но это раньше, а теперь Редькин все чаще, отвернувшись, тайком дышал в ладошку и принюхивался, с грустью вспоминая рекламу дурацких таблеток «Рондо»: «Свежее дыхание облегчает понимание». Да уж, с гнилыми зубами ни конфетки, ни жвачка, ни специальный дезодорант надолго не помогут. И Редькин решился, в конце концов. Деньги у них еще были. Вот и придумал себе внезапно заболевший коренной внизу справа. Ну а как добрался до любимой врачихи, то оказалось, что слева направо и сверху вниз зияют сплошные проблемы вместо зубов. Предложена была полная санация полости рта с обещанием уложиться в три сеанса и примерно в пятьсот баксов. Маринка поохала, конечно, но в итоге дала добро. Для Веры Афанасьевны сумму уменьшили до ста пятидесяти, чтобы не пугать. На том все разговоры вокруг зубовной проблемы и закончились. Маринка и тут ничего не поняла. Ни-че-го. Удивительно, но факт.

И вот пришла та суббота, когда на чашу весов, перегруженную абсурдом, упала последняя, самая тяжелая капля. Отправляясь на прогулку с Лаймой, Редькин почему-то был уверен, что встретит Патрика с любимой хозяйкой. Он непомерно долго, вызывая раздражение у собаки, крутился в Юлькином дворе и даже смотрел вверх на ее окна. Но предчувствие обмануло, романтического свидания без свидетелей не произошло. И правильно, в сущности: зубы-то он еще не долечил.

Зато произошло нечто совсем другое. Сразу после прогулки. Ожидание необычного и важного, как это ни странно, делалось все острее. «Неужели Юлька сама придет к нам в гости?» – недоумевал Редькин, способный теперь думать только об одном. Теоретически это было возможно. Телефонами все собачники давно друг с другом обменялись. Да и общих проблем хватало.

«Она придет, – понял Тимофей. – Но что толку от общения при Маринке?» Надо будет обязательно подстроить так, чтобы он один пошел провожать Юльку до дома, проще всего вместе выйти, сказав что ему уже пора к врачу…

Редькин совершенно машинально вытирал собаке лапы, насыпал ей корм, полоскал тряпку под теплой водой, ничего не видя и не слыша вокруг. Потом мелькнула новая мысль: «Нельзя это дело пускать на самотек, надо позвонить Юльке, напомнив о ее обещании привлечь к расследованию отца и под это дело пригласить на чай или набиться к ней в гости…»

И Тимофей уже почти дозрел, чтобы все это небрежным тоном изложить Маринке, когда жена опередила его:

– Тимка! Ты оглох что ли? Я же тебе про лыжи говорю.

– Про лыжи? – обалдел Тимофей. – Какие лыжи? Осень на дворе.

– Во-первых, сани полагается готовить летом, – назидательно пояснила Маринка, – а во-вторых, я думала, они у нас в стенном шкафу стоят, а они, оказывается, в этой кладовочке в туалете. Оттуда вытаскивать очень неудобно. И вообще, надо посмотреть, все ли там в порядке. Тыщу лет в этой свалке не разбирались.

Тыщу не тыщу, но действительно как въехали в квартиру, покидали все, рассовали по углам, так и не было времени порядок навести. А на лыжах в предыдущую зиму не ходили вовсе: сначала морозы стояли дикие, потом все по очереди долго болели, и, наконец, началась затяжная оттепель, плавно перешедшая в весну.

Спортинвентарь, однако, оказался в полном ажуре – распорки на месте, концы зачехлены, в маленьком мешочке привязанном к креплению, несколько мазей на разную погоду и даже ботинки были прицеплены к каждой паре. Но раз уж забрался в узкое пространство между горячими и холодными трубами, раз уж перевазюкался по уши в пыли, паутине и штукатурке, имело смысл разгрести все, что пряталось в этом редко посещаемом месте. Старые ночные горшки, детали сантехники, рулон линолеума, куски плинтусов – словом, интересного мало, но в какой-то момент, Редькин вдруг обратил внимание на то, что голая стена позади труб заклеена в одном месте неровным квадратом обоев, отлипшим с верхнего уголка – видно, клей рассохся. Глупость несусветная – в этом месте обои клеить! Вряд ли понимая, зачем поступает именно так, Тимофей потянул за скрутившуюся в трубочку плотную бумагу, декоративная нашлепка легко оторвалась и… взору его предстала маленькая металлическая дверка с замочной скважиной. Тайник.

В том, что это именно тайник, сомневаться не приходилось: никакого технологического смысла в подобном устройстве не усматривалось. Возникло сразу два вопроса: чей тайник и как его открывать. Начали со второго. По субботнему времени все семейство было в сборе, и обсуждение получилось бурным. Идею Верунчика подбирать случайные ключи отмели решительно и сразу. Редькин настаивал на тривиальном взломе, а Никита, как профессиональный слесарь подкорректировал этот вариант – предложил высверлить замок дрелью. Тут же нашел самое здоровущее сверло с победитовым наконечником, протянул удлинитель из кухни и готов был приступать, но тогда и началась вторая серия дебатов под условным названием «женские страхи».

– Постойте! – закричал Верунчик. – А вдруг там бомба…

И никто даже не улыбнулся. Все дружно вздрогнули и задумались. Бомбы как таковые в тайниках, конечно, не хранят, тем более бомбы, срабатывающие от сверления замка – это очевидная чушь. Но слово «бомба» можно было толковать и широко. В этом смысле Верунчик оказывался абсолютно прав: вне всяких сомнений по ту сторону маленькой дверки находилась информационная бомба. Что бы там ни лежало, оно имело колоссальное значение для семейства Редькиных. В сущности, в тайнике могло быть идеально пусто, но даже в этом случае сам факт его существования говорил о многом.

Повисла очень долгая пауза. Ни Тимофей, ни Никита не решались теперь притронуться к загадочной дверке. Мало ли что…