Магма - Синицын Олег Геннадьевич - Страница 58

Уолкер бегло взглянул на дымящиеся развалины автозаправочной станции. События связывались воедино. Для постороннего человека они казались невероятными, но Уолкер, ведущий расследование с самого начала, стал понимать суть происходящего.

– Он был мокрым? – спросил он.

– Почему? – удивилась Стелла. Уолкер не стал уточнять. – Нет, он не был мокрым. Да я толком его не разглядела. Он подошел к Саурскому, сказал, что замерз, и облил себя бензином. Потом загорелся. А потом прыгнул в подземную емкость, и она взорвалась.

– Вы утверждаете, что позже он вышел из пламени?

– Да, и сел в какой-то внедорожник.

– Номер?

– Не помню. Не до этого было. – Она нервно затянулась – Да! Он погнался за кем-то! За парнем – тот едва не сшиб меня…

Она остановилась, что-то вспоминая. Уолкер не подгонял ее.

– Вот он был в мокром костюме! – наконец выдала Стелла. Уолкер даже не стал показывать фотографию Кузнецова.

Стелла неожиданно разрыдалась, женщина-полицейский начала ее успокаивать. Уолкер отошел от них.

– Вот еще один свидетель, – произнес Лоуренс, представляя Уолкеру блондинку в коротком топике. – Уитни Тойл, служащая спорткомплекса. Она видела Кузнецова.

– Где вы его видели? – спросил Уолкер.

– У проходной в бассейн. Он сказал мне, что в бассейне взорвался котел, и попросил аптечку. У него была обожжена рука.

– Куда он делся?

– После взрыва выскочил на улицу. Даже трубку не повесил.

– Какую трубку? – не понял Уолкер.

– Телефона. Он по телефону звонил.

– А кому он звонил?

– Он оставил визитку. – Она протянула Уолкеру его собственную визитную карточку. Уолкер похолодел.

– Он называл имя Спигги? – спросил он.

– Да, он говорил с ним по телефону.

– И о чем он говорил?

– Говорил, что может задержать какого-то убийцу. Говорил, что ему нужен катер и что ему нужна взрывчатка. Они договорились встретиться.

– Где? – Уолкер вскрикнул так громко, что пожарные, стоящие поодаль, оглянулись.

– На какой-то пристани.

– На какой?

– Говорил тот, кто в телефоне. Этот только слушал. События с неимоверной скоростью прокручивались в голове Уолкера.

– Лоуренс, дай телефон!

Он набрал номер своей телефонной трубки. Никакого результата. Трубку никто не брал.

– Сколько у нас пристаней? – спросил Уолкер.

Женя сидел, прижавшись спиной к холодной стене Руки его были скованы наручниками Кузнецов испытывал смесь страха и неопределенности. Этот подвал очень походил на подвал в доме графа Бисбрука, только пыли здесь было больше, а драгоценности отсутствовали.

Они очень долго спускались по лестнице. Женя подозревал, что подземелье находится ниже дна Гудзона. Спигги шел впереди, освещая путь мощным фонарем, предназначенным для подводного плавания. Следом за ним спускался Кузнецов со скованными за спиной руками. Замыкал шествие тяжело дышащий Мдраг.

Спуск закончился небольшой комнатой, стены которой были сплошь выложены огромными булыжниками, скрепленными раствором. Кроме лестницы наверх, в комнате была дверь. Кузнецова Спигги приковал к мощной чугунной петле, основание которой было вмуровано в стену. Только после этого он прислонил к противоположной стене свой меч.

– Смотри не трогай мой меч! – пошутил он, обращаясь к Кузнецову.

– Обязательно потрогаю! Вот только достану ключ и отстегну наручники. Спигги засмеялся.

– Довольно! – рявкнул Мдраг.

Вместе со Спигги они покинули комнату через единственную дверь, оставив Кузнецова в одиночестве. Какое-то время было тихо. Затем снаружи донесся звук гудящего пламени. Мощная чугунная дверь заглушала звуки, но рев пламени Женя определил точно. Словно работала паровозная топка. Женя ни разу в жизни не видел настоящей паровозной топки, только в фильмах.

Прошло около часа. Кузнецову было холодно, он устал сидеть с заломленными за спину руками. Приступы страха то усиливались, заставляя Кузнецова часто дышать, то слегка ослабевали. Шум за дверью сделался громче. Послышался металлический лязг каких-то засовов. Металлический скрип, от которого мурашки побежали по коже. Потом раздался громкий удар. Женя вздрогнул от неожиданности. Словно упала на асфальт крышка канализационного люка. Потом снова лязг. И все утихло.

Женя сидел ни жив ни мертв. Пот тек с него ручьями. Стало жарко. А ведь поначалу он мерз!

Его взгляд упал на меч, прислоненный к противоположной стене. Меч был в ножнах. Полоска света выбивалась из-под двери и освещала его красным светом. Меч казался загадочным и волшебным. Взять бы его.

«Обязательно потрогаю. Вот только достану ключ и отстегну наручники».

Женя замер. А ведь у него действительно есть ключ от наручников! Как же он сразу про него не вспомнил! Это был ключ, который остался на память от Жан-Люка Перье Только где он? Ключ Кузнецов повесил на связку с остальными ключами. Носил связку в пиджаке Жан-Люка Перье. Затем пиджак сгорел в подвале Бисбрука. Ключи он переложил в брюки. Надев новый костюм, Женя отстегнул ключ от связки и положил его во внутренний карман. Это там же, где лежало «солнце».

Но там ли он? Женя падал с восьмого этажа, горел в огне, купался в бассейне. Во время всех этих событий ключ мог вывалиться.

Дотянуться до внутреннего кармана и проверить Женя не мог. Руки были скованы за спиной, а цепь наручников продета сквозь чугунное кольцо в стене.

Носом Кузнецов приподнял отворот пиджака и попытался заглянуть в карман. Ничего. Чернота. В подземелье не хватало света, чтобы разглядеть внутренности собственного кармана. Кузнецов начал двигать плечами, чтобы стянуть пиджак. Ничего не получилось. Пиджак был застегнут на все три пуговицы, и те ни за что не хотели отрываться.

Женя остановился и отдышался. Так! Необходимо оторвать пуговицы.

Он вывернул руки, прикованные к петле, и развернулся грудью к стене. Упершись в булыжники, Женя начал тереться о них пуговицами. Пуговицы скрипели. Женя остановился, передохнул и вновь начал отдирать их. Первой не выдержали нитки верхней. За ней, лопнув пополам, отлетела следующая. Оставшаяся пуговица расстегнулась сама, когда Кузнецов, ухватившись сзади, потянул руками за пиджак.

За дверью что-то хлопнуло. Кузнецов замер. Капли пота заливали глаза. Не хватало еще, чтобы Спигги появился, когда Кузнецов будет снимать наручники. Надо быть осторожнее.

Минут пятнадцать Женя не решался продолжить. Из-за двери по-прежнему доносился только гул пламени.

Кузнецов скинул пиджак с плеч. Тот упал на скованные руки. Женя лихорадочно начал ощупывать карманы. В этот момент открылась дверь и в подземелье вернулся Спигги.

Кузнецов едва не умер от испуга, сердце готово было разорваться. Он представил себя – испуганного, пристегнутого к стене, с пиджаком, повисшим на скованных запястьях.

– Ты уже разделся! – воскликнул Спигги.

– Жарко стало, – промямлил Кузнецов. Господи, он попался!

– Так я тебе помогу!

Спигги наклонился и поднял свой самурайский меч. Скинул ножны. Лезвие блеснуло красным огнем в отблесках из-под двери. Кузнецов сжался. Мама родная, как ему хотелось, чтобы все это оказалось сном! Хорошо бы проснуться! Почему он ввязался во все это?

Спигги медленно приближался. Глаза его издевательски светились. Кузнецов не отрывал взгляд от лезвия меча.

– Вообще-то я по натуре человек жалостливый, – произнес агент. Он переложил меч в левую руку, а правую опустил в карман. Он недолго шарил в кармане, а затем быстро вытащил руку. От резкого движения Кузнецов вздрогнул.

Спигги поднял руку с зажатым в ней ключом от наручников. Он прислонил меч к стене и разомкнул один браслет на запястье Евгения. Кузнецов с недоумением взирал на Спигги.

– Ну, – произнес Спигги. – Стаскивай пиджак!

Женя послушно освободил один рукав. Спигги замкнул наручник на запястье и освободил второе, чтобы Кузнецов мог снять другой рукав. Однако вместо того чтобы стаскивать пиджак, Кузнецов проделал нечто другое.

В детстве он играл в футбольной команде «Вымпел». Он не обладал блестящей техникой или скоростью, но было у него одно качество, из-за которого тренеры держали его в команде. Кузнецов великолепно выполнял угловые и штрафные удары. Более того, его штрафные удары обладали недюжинной силой. Такие мячи вратари обычно не могли удержать руками. Иногда Кузнецов замечал, как игроки, стоящие в стенке, стараются увернуться от мяча, когда он выполняет штрафной удар.