Лекарство от счастья - Шалыгин Вячеслав Владимирович - Страница 27

Паша откинулся на подушки и прикрыл глаза. Света погладила его по руке и тихонько вышла. Жутиков был уверен, что ненадолго, и потому спокойно задремал…

…Ему снились развалины глюковского дворца, вокруг которых бродили растерянные, чумазые «колонисты» и колесили бронетранспортеры «десантников». Первые постепенно убредали за пределы города, где их поджидал эвакуационный транспорт новых хозяев Земли, а вторые упрямо обстреливали развалины, выкуривая из них последних серых бойцов.

– Скотина ты, Паша, все-таки, – прогундел из развалин главной дворцовой башни знакомый голос. – Я тебя почти Эйнштейном сделал, а ты как меня отблагодарил?

– А по-твоему, я должен был за неделю сочинить новую теорию относительности и отбросить копыта? – Жутиков усмехнулся и сел на опрокинутую дырявую бочку. – Нашел дурака!

– Вот-вот, – Глюков выбрался на свет и отряхнул перепачканный в саже генеральский мундир. – Нашел дурака, сделал его гением и поплатился за свою доброту. И что вы за существа такие – люди?!

Сан Саныч огорченно сплюнул.

– Нормальные существа. Жизнелюбивые. Ты-то вон тоже не дурак пожить. За чужой счет.

– Я и не спорю, – согласился Глюков, усаживаясь рядом. – А кто живет иначе? Вы животных поедаете, растения, грибы, рыбкой полакомиться не прочь… Я иначе существую, но по большому счету – примерно так же. Ничего противоестественного. Обычное дело. Все в рамках законов природы. А вы меня изгонять! Как беса какого-то. Стыдно!

– Было бы стыдно, да только слишком уж ты зловредный. Хуже гепатита. Сколько народу полегло в твоих «рамках», ты считал?

– Нет, ну это же издержки! А сколько я вам хорошего сделал? Сколько людей счастье обрели? Ты считал?

– А на хрена нам такое счастье? Неделю ты в нирване, а потом в могилу. Гнилое какое-то счастье получается, обманчивое.

– А оно другим и не бывает. Просто в обычной жизни вы его кусками получаете, вперемежку с горем, вот вам и кажется, что оно из чистого золота. Из-за контраста. А если его оптом получить да рассмотреть хорошенько…

– Возможно, – Паша пожал плечами. – Но теперь это уже не важно. Вопрос решен. Мы сами по себе счастье будем ковать, а ты сам по себе. И где-нибудь на другой планете. Иначе мы тебя не просто «инкубаторов» лишим, а еще и вовсе изведем. Уж поверь, на каверзы да коварные придумки люди большие мастера.

– Да знаю уже, – Глюков уныло поковырял носком сапога остывшие угли. – Хотя меня в состоянии спячки даже космос не берет. Со всеми его абсолютными нулями и радиацией.

– Мое дело предупредить, – Жутиков развел руками. – Дальше ты сам думай. Еще можешь или уже распался твой коллективный разум?

– Пока могу… – Сан Саныч встал, поправил на левом плече эполет и напялил на голову треуголку. – Ладно, Павел, пойду, пожалуй.

– Иди, иди, Наполеон несостоявшийся, – Паша махнул рукой. – И чтобы больше на Планету ни шагу, ни чиху!

– Да понял я, чего ты ехидничаешь?

Паша проводил его взглядом, и когда фигура Глюкова почти исчезла в сером дыме, клубящемся над развалинами, вдруг вспомнил, что не спросил о главном.

– Глюков! Сан Саныч! Эй, онейроид межзвездный, постой!

– Чего еще? – донесся голос из-за дымовой завесы.

– А Земля есть? Настоящая, с синим небом? Если бы ты не вернул космолеты, долетели бы они до прародины человечества?

– Нет, Паша… если бы не вернул, не долетели бы…

– Это как понять?

– А как хочешь, так и понимай, – Глюков напоследок по обыкновению мерзко хихикнул и умолк.

Жутиков еще пару раз его окрикнул, но ответа так и не дождался. Ни на окрик, ни на вопрос…

Михал Михалыч Раздражаев поежился от прохладного осеннего ветра и перевернул газетный лист. Заголовки на обороте были не мельче, чем на первой полосе.

«…Финал звездной лихорадки: всех, кого успели, вылечили!..», «…Первые выжившие в катастрофе возвращаются на свои рабочие места…», «…Временный президент Планеты Ф. Пустотелов обвиняется в сговоре с пришельцами!..», «…Сенсационные разоблачения от директора ПСБ Совковского!..», «…Партия Патриотов Планеты с честью выполнила свой долг и теперь распущена…», «…Врачи борются за жизнь вернувшегося на «Колонисте-123» президента Хорошеева…», «…Интервью с доктором П. Жутиковым и его супругой: «…никакой я не особенный, так уж получилось…» – «Он простой, скромный гений», – возражает жена доктора, очаровательная Светлана…».

Раздражаев отложил газету и проверил наживку. Клевало скромно, хотя это место биолог «прикармливал» два дня подряд. В экологической экспедиции наступила пауза. Пробы воды и грунта были отправлены в лабораторию, и пока не придут результаты, можно было рыбачить, судачить, дрыхнуть – кому что нравится. Михал Михалычу нравилось первое. Сидеть с удочкой на берегу чистейшего озера, неторопливо листать газеты и слушать тишину. Натуральное счастье…

Впрочем, как доказал доктор Жутиков, с этим понятием не все так просто. Мало того, что счастье у каждого свое, так оно еще и лечится.

Раздражаев наживил свежего червяка и снова забросил удочку…

– Михал Михалыч! – из вагончика с аппаратурой связи выпрыгнул лаборант. – Подтвердилось! Здесь его полно! Везде! Особенно на дне, в иле! Точно сюда метеорит с замороженными вирусами шлепнулся! Факт! Не врали аборигены!

– Да? – Раздражаев загадочно улыбнулся и наклонился над прозрачной водой. – Глю-юков… при-вет! Мы тебя нашли!

Он сделал своему отражению ручкой.

Отражение внезапно исказила мелкая рябь. Оно будто бы недовольно поморщилось.

«Нашли они меня… Искатели… Как будто я прятался! Подумаешь, взял передышку после изгнания… Чего было напрягаться-то? Искать, воду на анализы возить… И что дальше? Кипятить будете? Людишки… Ничего, придет еще мой звездный час. На пять-шесть ваших поколений придется затаиться, а там вы обо мне забудете и снова начнете бороться со своими дикими друзьями-вирусами. А тут я, как живой! Привет, давно не виделись!.. Так и будет… А что, мне нетрудно. Подожду век-другой, когда вы бдительность потеряете… Или пришельцы к вам в гости прилетят, с насморком не знакомые…»

Раздражаев внимательно выслушал неожиданно выплывший из подсознания монолог и отложил удочку.