Лекарство от счастья - Шалыгин Вячеслав Владимирович - Страница 19

– С возвращением, – Раздражаев посветил в глаза Павлу миниатюрным фонариком. – Как самочувствие?

– Как у дырявого барабана, – пробурчал Жутиков. – Счастье дает осложнения. Где Света?

– Рядом, – заверил биолог. – Мы перевезли вас в клинику при космодроме. Светлана в соседней палате. Как ваши видения, не истощились?

– Нормально, – Паша попытался сесть, но сил не было. – Сколько я провалялся?

– Около суток, – Раздражаев деловито прощупал его пульс.

– Вы вроде бы неделю обещали.

– Обещал, – патриот радостно улыбнулся. – Но наша наука окончательно победила! Мы нашли эффективное лекарство! Подходящий иммуноглобулин. Еще одна прививка – и третья атака вам не грозит!

– Как скверно, – огорчился Паша. – У меня там столько дел осталось незаконченных… и морд ненабитых…

– Очнитесь, Жутиков, – приблизившись к койке, строго приказал Совковский. – Вы в реальном мире. Какие еще дела внутри галлюцинации?

– Внутри онейроида, – исправил Раздражаев. – Я тут полистал литературу… Состояние наших пациентов весьма напоминает один из психопатологических синдромов. Грезоподобное помрачение сознания с фантастическими видениями, выступающими в сочетании с кататонической симптоматикой! Вот… уф-ф…

Биолог утер взмокший лоб.

– Это вы мощно завернули, – оценил Паша. – А если попроще? Откуда взялся этот анероид?

– Не анероид, а онейроид, – исправил патриот. – Это я вывел путем тщательного изучения симптомов и поведения выживших больных. Сравнил их с данными в специальной литературе… У вас ведь были яркие и динамичные переживания там, в мире багровой «Земли»?

– Какие? – Жутиков понял ровно половину вопроса. Насчет «ярких».

– Ну, грандиозность в галлюцинаторных событиях присутствовала?

– Чего?

– Война, красочные пейзажи, невероятные животные или путешествия по экзотическим странам… полеты на другие планеты, в конце концов, были?

– Я случайно с ума не сошел? – Паша взглянул на Совковского. – Или он.

Директор пожал плечами.

– Вот! – обрадовался Раздражаев. – Вот о чем я и говорил! Один из типичных признаков начального периода онейроида! Страх сойти с ума!

– Какой же у него начальный период? – засомневался Совковский. – Уже две атаки пережил.

– Я не псих! – уверенно заявил Жутиков.

– Конечно, нет! – охотно согласился биолог. – У вас инфекционный психоз! Эта болезнь серьезно влияет на нервную систему, и в первую очередь на кору головного мозга. Но после излечения вы станете абсолютно нормальным человеком.

– Один хрен, непонятно, откуда он все-таки взялся? – Паша умудрился сесть в кровати. – И почему я все помню?

– Это называется ориентированный онейроид, когда ориентировка больного в реальности сосуществует с фантастическими переживаниями и пациент сохраняет память о них, – вновь блеснул Раздражаев.

Даже Павлу было понятно, что гипотеза притянута за уши. Просто она показалась Раздражаеву крайне эффектной, вот он и выпендрился. Но приходилось признать, что кое в чем патриот прав. Багровому миру Земли в окружающей реальности места не было. Только в воспоминаниях выживших больных.

– А почему вы решили, что я должен был видеть животных и всякие там красочные… эти…

– Пейзажи, – подсказал биолог. – Да потому, что это видели все остальные. А еще таковы типичные симптомы онейроида.

– Ну, понятно… – Жутиков почесал в затылке. – Все люди, все одинаково, наверное, работает… Печень, там, почки, башка… Но ведь разные мы все, едрена палка! Как ни крути, а разные…

– А ведь доктор Жутиков прав, – задумчиво произнес Совковский. – Почему в «той жизни» у всех один и тот же сценарий? Они что, своими бредовыми мыслями еще и телепатически обмениваются?

– Это уж точно бред! – запротестовал Раздражаев.

– Тогда как вы объясните, что Павел и… Светлана, например, обменивались мнениями о своем «земном» существовании по выходу из атаки? И, заметьте, не только они, но и все прочие.

– Нет, неверно! – биолог даже замахал руками. – У всех разные детали! Никто не дает абсолютно одинаковых описаний этой «потусторонней Земли»!

Совковский усмехнулся, подошел к широкому окну и поманил биолога пальцем.

– Взгляните. Что вы видите?

– Корабли, – патриот пожал плечами. – Ну и что?

– Сколько и какой формы?

– В поле зрения около сотни, а форма… две сложенные тарелки…

– А мне кажется, что их двести и формой они напоминают пельмени. Мы описываем один мир или разные?

– Понял, понял, – Раздражаев скис и обреченно махнул рукой. – Согласен, больные видят один и тот же кошмар.

– Ну и.?

– Ну и не знаю я, как это объяснить! – взорвался патриот. – Ну! Не того вы коня запрягли, господин директор ПСБ! Хоть занукайтесь! Я же всего лишь бывший биолог, а не профессор психиатрии!

– А кто знает?

– Я вам что, справочное?!

– Может, кто-то из колонистов? – предположил Паша. – Засел где-нибудь в трюме с прибором хитроумным и всем одинаковые мысли внушает. Я читал, у ПСБ аппараты были, которые на психику давили. Для разгона демонстраций.

– Это газетная утка! – категорически заявил Совковский. – К тому же у всех больных одинаковый бред, а не приливы необъяснимого страха, как это описывали в желтой прессе. Они живут в том мире. Полноценно и разнообразно. Я допускаю, что колонистов кто-то специально заразил, чтобы легче было проникать в их сознание, но это определенно не какой-то умник с прибором.

– Кто же тогда? Чужаки?

– Сам онейроид, – вдруг донеслось с порога палаты.

Биолог и директор обернулись, а Жутиков привстал. В дверях, кутаясь в халат, стояла бледная и осунувшаяся Светлана.

– Кто? – переспросил Совковский.

– Тот, кто придумал для всех колонистов общую «багровую Землю», – пояснила Света.

Она прошла в палату и уселась на кровать рядом с Пашей. Так вот запросто. Даже положила руку ему на колено. Словно была Паше вовсе не чужой и даже больше. Жутиков просто забыл, как дышать. Сон продолжался наяву! Пожалуй, ради этого стоило рисковать здоровьем. Без проклятого «андроида» ни о чем подобном Павлу не приходилось даже мечтать.