Маринисты - Сазанович Елена Ивановна - Страница 15

Я с интересом наблюдал за их поединком. Они не понравились друг другу. И это было ясно, как ясный день. И я попытался перебить их чересчур вежливый диалог.

– Доктор, скажите, что со Слоном? Я так испугался.

– Тим, – улыбнулся мне док, словно только что заметил. – Я даже не успел выразить радости по поводу вашего появления. Ваш друг сумел перебить эту радость. Но я искренне рад, – он вплотную приблизился ко мне и пожал мою руку. – У нас есть что вспомнить, Тим. Я счастлив вновь встретить вас, Тим.

А я снова покосился на застывшего на диване Слона. Док перехватил мой взгляд. И вздохнул.

– Он так изменился после смерти Марины. Он окончательно потерял разум. Что ж. Его можно понять. На его глазах умирало все, что он так любил. Это не каждому дано выдержать, Тим, – и он внимательно на меня досмотрел.

– Я сумел выдержать, Бережнов. Хотя любил Марину не меньше.

– Вы – другое, Тим. Вы когда-то любили. Вы еще обязательно полюбите. Такие, как Слон, не понимают, что любить можно несколько раз. Для них это чудовищно. Они понимают любовь в единственном числе.

– Я тоже так понимаю, Бережной. И никак иначе, – невесело усмехнулся я.

– В таком случае вы – счастливец. Вы не способны на ошибки. Хотя… Хотя именно через ошибки чаще всего открывается правда.

– И все-таки у вас удивительный голос, док, – не выдержал Голова.

Доктор задумчиво на него посмотрел и промолчал в ответ. Потом снова улыбнулся своими крупными зубами и добавил:

– А вы, если не ошибаюсь, голодны с дороги?

– Не ошибаетесь, как всегда, Бережнов, – вздохнул Голова. А я только развел руками.

Как только доктор скрылся на кухне. Голова подскочил ко мне, блестя возбужденно глазами и зашептал.

– Тим! Я узнал его!

– Кого? – удивился я.

– Уж в чем-чем, а в этом я не ошибаюсь. Любой голос я узнаю из тысячи, Тим!

– Ты о чем, Голова? – по-прежнему недоумевал я.

– Это он! Он мне звонил тогда, в мой кабинет, когда утонула Марина. Это он! Он сообщил, что это не случайная смерть!

– Не может быть! – выкрикнул я. И вцепился в плечо Головы. – Прошло четыре года! Ты мог запросто ошибиться! Голова обиделся.

– Тим, вот ты бы смог защитить диссертацию на тему индивидуальность и голос?

Я беззащитно развел руками. Такой диссертации я бы в жизни не защитил.

Доктор появился в дверях с миской, полной маринованных соленых грибов.

– Удивительно грибное время! Такое количество грибов я помню разве что четыре года назад. А вкус! Вкус! Вы только попробуйте! Ни с чем не сравнимое блаженство! Вы знаете, самой лучшей выдумкой природы я бы признал грибы. Их так приятно собирать! Рассвет, влажная листва под ногами, шум сосен, шорох дождя…

– Но менее всего приятно ими отравиться, – невзначай буркнул Голова.

Наступило неловкое молчание.

– М-да, – наконец выдавил Бережнов. И снял свои круглые очки. Его глаза выглядели совсем беспомощными без них. – Самойлов был прекрасным грибником, вы правы. Он обожал грибы. Они, как ни парадоксально, его и убили.

– Возможно, и они, а, возможно, и с помощью их, – не унимался Голова.

– Как знать, – Бережнов как-то тяжело взглянул в глаза Голове. – Как знать, может вы и правы. Впрочем, вы правы и в другом. Действительно, это именно я вам позвонил тогда, четыре года назад, когда случилась трагедия с Мариной.

Я чуть не вскочил со стула. И бросил беглый взгляд на Голову. Но он оставался крайне невозмутимым. И спокойно разглядывал Бережнова, ожидая продолжения темы.

– Я не мог сказать, что толкнуло меня на этот опрометчивый шаг. Мне сейчас трудно объяснить это. Поймите, она была, ну слишком уж загадочной фигурой, чтобы вот так просто, по нелепой случайности утонуть. И потом я ни на минуту не забывал про случай о Тимом в старой усадьбе.

– В таком случае – почему вы не представились.

Доктор дожал плечами.

– Почему? Поймите, если бы я назвал себя, вы бы потребовали конкретных фактов. И за неимением их как таковых, просто бы не выехали на место происшествия. Анонимный звонок, знаете ли, как ли странно, всегда более действенен.

Голова недоверчиво улыбнулся.

– Вы что-то скрываете, доктор. И я не советую этого делать. Доктор вскочил с места. И взволнованно прошелся по комнате.

– Но это глупо! Поймите, чрезвычайно глупо меня в чем-либо подозревать! Это же просто вне логики! Если я в чем-то виноват, зачем мне звонить в кабинет и навлекать на себя лишние подозрения!

Мне эта фраза что-то напомнила. И я, все сопоставив, уже легко провел параллель между письмом, посланным, чтобы навлечь подозрения и анонимным звонком. И я сразу же взглянул на Голову. Он мне ответил тем же взглядом. Он тоже об этом подумал. Да. Головоломка была не из легких. Но нам во что бы то ни стало следовало ее разрешить.

– О, это, действительно, вкусно, – протянул Голова, с удовольствием хрустнув маринованным грибом. – И гриб какой-то странный. Вкуснотище невероятное, а грибок почему-то незнакомый. Скажите, это не опасно, док?

Бережнов раздраженно махнул рукой.

– Неужели я настолько глуп, чтобы отравить вас в собственном доме. Вы что, считаете, что главная мечта моей жизни – это оказаться за решеткой? Лучше бы занимались непосредственным делом и искали убийцу! – выпалил на одном дыхании док и тут же осекся.

Голова злорадно потер руки.

– Значит, убийца все-таки существует! И вы, док, в этом уверены, как никто. – Торжественно заключил Голова.

– О Боже! – простонал Бережнов. И вытер носовым платком пот со лба. – Так вы будете бесконечно крутиться на одном месте. Неужели я поверю, что главный сыщик просто так к нам решил заглянуть на грибы?

Голова явно в чем-то подозревал доктора. Мне тот тоже особого доверия не внушал. Но он оставался моим другом. Он оставался моим прошлым. В котором было столько счастливых дней. И я вновь попытался разрядить обстановку. И набросился на грибы, с вызовом поглядывая на осторожного Голову. Но грибы, действительно оказались невероятно вкусные и аппетитные. Хотя я тоже их ел впервые.

– Да, Бережнов, вы мне доставили массу удовольствия, – сказал я и облизнулся.

– Ну, хоть вы угощайтесь, Тим, – вздохнул Бережнов. – И уж мне поверьте, они вовсе не ядовиты. Немой ни разу еще за четыре года не ошибся.

– Немой? – удивился я, задержав вилку с нацепленным грибом у самого рта. – Вы сказали – немой?

– Ах, да, Тим. Вы знаете, после смерти Марины с ним произошло что-то весьма удивительное. Он до конца обезумел – это одно. Но во-вторых в нем проснулся интереснейший талант! Это часто случается. Человеческий организм непредсказуем, поверьте. И серьезные потрясения эти изменения открывают почти всегда. Организм теряет в одном, но, как правило, приобретает другое. Это тоже одна из гениальных выдумок природы. Или Бога – как хотите. Иначе бы ни один человек не смог пережить трагедию. Но люди, как правило, переживают любое испытание, выпавшее на их долю. Потому что запасы их сил неиссякаемы и невероятны. Немой окончательно потерял рассудок. Но его молодой организм умирать еще не собирался. И у него открылся необычайный, довольно редкий талант. Он безошибочно может определить пригодность и непригодность грибов. Знаете ли, сейчас все грибы, даже съедобные вызывают подозрение и требуют осторожности, и Слон теперь второй после меня, если хотите, спаситель человеческой жизни. А места у нас необычайно грибные! И грибник в селе не один я, – доктор повернулся уже к Голове и добавил лично ему. – Здесь каждый, поймите, каждый, на все сто процентов – грибник.

– А как вы узнали про этот талант немого? – спросил торопливо я, перебив благие намерения Головы вступить в разговор.

– В нашем поселке однажды чуть не умер ребенок. Его еле удалось спасти. Когда немой заметил на полу корзину белых, заметьте, белых грибов, он закричал, рассыпал их на пол и стал топтать ногами. Вскоре мы убедились, что боровики, действительно, отравлены. Я послал их в центр, на проверку в лабораторию. И что вы думаете! Они оказались ядовитыми! По какой причине – неизвестно. Эту причину до сих пор ищут сотни ученых. И пока приходят к одному выводу – ни что иное, как экология. После этого случая я заинтересовался этой способностью немого. И сотни раз проверял его. И что вы думаете! Он всегда! Всегда был прав! Сколько жизней он спас! – доктор помолчал. И печально вздохнул. И вновь нацепил очки на нос. К нему вновь вернулось его былая уверенность. – Как знать, если бы этот талант открылся в нем раньше, возможно, Самойлов остался бы жить.